Холли Эфрон - Никогда не лги

Айви почувствовала, как в утробе недовольно зашевелилась и сильно толкнула ее ножкой малышка. Это были уже не прежние, едва заметные движения. «Привет, маленькая моя Тыковка, дорогая моя дочурка». Она прижала обе ладони к огромному животу, на мгновение показавшемуся ей неподвижным и надежным, как скала. Теперь, когда оставались всего три недели до того, как Айви должна была или благополучно разрешиться от бремени, или лопнуть, пора уже было начаться предродовым схваткам. Ложные схватки Брэкстона-Хикса. [2] Слабые сокращения матки, продолжающиеся в течение всей беременности. Прогрев и увеличение оборотов двигателя, в котором недостает смазки для настоящего разгона.

Они с Дэвидом как раз достигли стадии утомительного выбора имени будущего ребенка, и Айви мельком подумала о том, сколько же, интересно, родителей отвергли мысль наречь свое чадо Брэкстоном.

«Я рожу, рожу, рожу, непременно рожу», — повторяла она про себя как заклинание. Айви вышла замуж в возрасте двадцати четырех лет, и ей понадобилось целых пять лет, чтобы забеременеть. Трижды у нее случались выкидыши. Последний раз это произошло, когда срок беременности составил уже двадцать недель, как раз тогда, когда она решила, что все в порядке и можно уже не плевать через плечо.

Подошел Дэвид, остановился рядом и обнял ее там, где раньше находилась талия. Живот у нее выпирал прямо-таки с бесцеремонной наглостью, и Айви казалось, что она носит в себе огромную тыкву, вполне заслуживающую регистрации в Книге рекордов Гиннесса.

— Послушай, Тянучка, — в последнее время старое ласковое прозвище обрело совершенно новый смысл, — похоже, старт получился удачным. Я имею в виду, первый блин не вышел комом. Ты только посмотри, какая собралась толпа, — сказал он.

Айви зажмурилась от удовольствия, когда Дэвид осторожно убрал ее волосы и потерся носом о шею. Айви обожала запах Дэвида, запах богатой, плодородной почвы, суглинка. Ей нравилось смотреть на его соломенно-желтые волосы, торчавшие в разные стороны и, казалось, не знавшие расчески, но у нее прямо-таки замирало сердце, когда он улыбался, отчего расцветало все его лицо, а в уголках глаз разбегались лучики морщинок. Нос, который ему сломали еще в те времена, когда он был членом футбольной команды колледжа, уже после того, как он вполне благополучно отыграл два сезона куортербеком [3] Куортербек — ведущий игрок в американском футболе, занимающий позицию на бэкфилде, за линией схватки за мяч. в школьной команде, придавал его в остальном мягким чертам лица выражение решительности и уверенности в себе.

Сама же Айви принадлежала к тому типу женщин, каких называют скорее интересными, нежели симпатичными или красивыми: темные выразительные глаза, чуточку длинноватый носик и большой рот, который никак нельзя было назвать сексуальным. Чаще всего, однако, она почти не обращала внимания на то, как выглядит. Вскочив с кровати, она мчалась в ванную, чистила зубы, поспешно проводила по густым каштановым волосам расческой — и все. Ее вполне устраивала собственная внешность.

— Они думают, раз у нас большой старый дом, то и рухлядь должна быть антикварной, — заметила Айви.

Дэвид покрутил в пальцах воображаемую сигару, затянулся и, нахмурив брови в манере знаменитого комика Граучо Маркса, [4] Граучо Маркс (1890–1977) — один из братьев Маркс, известных американских артистов кино и эстрады. с презрением уставился на два древних черных телефонных аппарата с наборными дисками.

— Если бы только эти любители старины знали, как ошибаются…

Айви помахала рукой товарищу по несчастью, коллеге-старьевщику Ральфу, обладателю старенького «форда-пикапа», увлеченно рывшемуся в коробке с электрической фурнитурой. Рядом с ним посреди вселенского шума и суеты стояла, разинув рот, Коринна Биндель, их пожилая соседка. Ее пышный шиньон имел слишком яркий платиновый цвет, чтобы быть настоящим. Она с видом некоторого превосходства скрестила руки на груди, поверх коричневого твидового пальто. Выражение болезненного недоумения на ее лице показывало, что она не понимает, как может кто-то заплатить хоть медяк за всю эту ненужную рухлядь.

— Послушай, у меня есть одно предложение, — вновь заговорил Дэвид. — Как насчет того, чтобы начать обустраивать детскую комнату после того, как уляжется пыль и все разойдутся?

— Только не сегодня, — решительно заявила Айви. Она механически потерла темно-синий камешек, вставленный в серебряный талисман, висевший у нее на шее. Когда-то этот талисман принадлежал ее бабушке. Она понимала, что поддалась самому обычному суеверию, и тем не менее не собиралась вытаскивать детские вещички, благополучно хранившиеся в дальней комнате, до тех пор, пока ребенок не появится на свет и она не перецелует ему все пальчики на руках и ногах.

— Извините… — неуверенно произнесла дама со светло-каштановыми кудряшками, в которых посверкивали серебристые мелированные пряди-перья, пристально смотревшая на Айви из-под козырька бейсболки «Ред Сокс». [5] Бейсболка легендарного бейсбольного клуба «MLB Boston Red Sox» с плоским козырьком. В руках она держала статуэтку времен Великой депрессии — лебедя из дымчатого зеленого стекла, доселе лежавшего в коробке с фруктами из воска и парафина, до которых добрались мыши.

— Могу уступить его вам всего за пятнадцать долларов, — сообщила Айви. — Лебедь чудесно сохранился, на стекле нет ни трещинки, даже царапин нет.

— Айви… — на лице дамы отразилось легкое недоумение. — Ты меня не узнаешь, верно?

— Я… — Айви заколебалась.

В облике этой женщины, носившей просторную блузку с аляповатым рисунком из небесно-голубых васильков и ромашек, и впрямь было что-то знакомое. Рука с тщательно накрашенными ногтями ярко-розового цвета покоилась на необъятном животе. Как и Айви, она явно пребывала на последнем месяце беременности.

— Минди Уайт, — представилась женщина. — Раньше меня звали Мелиндой.

Мелинда Уайт. Имя всколыхнуло в памяти Айви образ круглолицей и пухлощекой девочки, с которой она вместе училась в начальной школе. Туго завитые каштановые кудряшки, очки и нездоровый цвет одутловатого лица. Трудно, почти невозможно было поверить в то, что перед ней сейчас стоит та же самая особа.

— Конечно, я помню тебя. Bay, да ты выглядишь просто великолепно! Кстати, прими мои поздравления! Твой первенец? — полюбопытствовала Айви.

Мелинда кивнула и шагнула вперед, подходя ближе, а потом расплылась в улыбке. Зубы ее, некогда желтые и кривые, теперь стали безупречно белыми и ровными.

— У тебя ведь это тоже первый малыш, да?

Айви отвела глаза, избегая ее пронзительного и пытливого взгляда.