Йенс Лапидус - Шальные деньги

Благоразумнее, конечно, было бы не обращаться к ним, но Хорхе не удержался — очень уж соскучился по человеческому общению.

Встретили его по-королевски. Хорхе Великолепный: неуловимый ходок, кокаиновая легенда. Латинос в авторитете. Подогнали бабок сходить в «Макдак». Вспомнили счастливые денечки, корешей по «раёну», соллентунских прошмандовок.

Эх, жисть!

Вадим и Ашур: интернациональное братство. Вадим иммигрировал в Швецию из России в 1992 году. Ашур — турецкий сириец.

По мнению Хорхе, Вадим мог бы далеко пойти. Энергичный, сметливый, с богатыми родичами (держали компьютерные лавки на каждой пригородной станции на полпути до Мерсты). Сгубила его непреодолимая тяга косить под гангстера. Думал, толкнет децл кокса и тотчас станет королем улиц. И что же? Немного попылил и сдулся, не то что Хорхе. Походил на испитого алкаша. Печально. Пацану реально пора завязывать.

Ашур: вечно с серебряным нательным крестом вот такой ширины! Этот свой шесток знает. Цирюльник. Пользовал местных баб насчет клубнички. Днем укладывал им локоны, ночью — их самих. Любовных поражений не знал — какая ж дура откажется от халявной стрижки и мелирования?

Стрематься Хорхе нечего. Особенно в его нынешнем мавританском обличье. Вадим даже не признал его сперва.

Набив пузо гамбургерами, отправились к Вадиму. Пацан жил в четверти часа ходьбы, на Мальмвеген: на полу во множестве бычки, трубочки, пивные банки, бумажки. На столе зажигалки, картонки из-под пиццы, порожние бутылки, обожженные ложки. Какого только хлама не было у Вадима!

Откупорили вискарь. Запивали тепловатой водой, точно заправские сомелье. Лакировали пивом. Забили опупенный косяк. Врубили Вини Мэна на полную катушку. Хорхе отдыхал душой. Вот она, воля-то!

Скоро никто уже лыка не вязал. Упоролись в дым. В стельку. В хлам. Вадим принялся фантазировать, как разбогатеть: можно стать сутенером, забомбить сайт в интернете и толкать ганджу по заказу, напылять кокаином бутерброды для школьников, так они раньше подсядут. Вместо мятных ирисок — кокаиновую пасту. Хорхе подхватил идею. Стал развивать. Рубить лавандос. Рубить лавандос.

Вадим, лукаво улыбнувшись, достал спичечный коробок. Развернул самопальную заначку из фольги. Высыпал на зеркало два грамма кокса.

— Хорхе, отметим твое возвращение, — сказал и замастырил три трека.

Оттяг!

О том, чтобы раскумариться снежком, Хорхе даже не мечтал.

Девайсы были не ахти, да и хер с ними — взяли трубочки от сока.

Резко вдохнул. Сперва защекотало в ноздрях. Еще миг — щекотка разошлась по всему телу. Пошла движуха. Верх блаженства. Мир вдруг принял четкие очертания. Хорхе — мужик! The return of Jorge . Мир лежит у твоих ног.

Ашур хлопнул себя по лбу: а как же телки?! Забился с двумя сосками, которых стриг в салоне клуба «Мингель-рум-бар» в центре. Первосортная бабца. Воскликнул:

— У одной такая корма, видели бы вы эту корму! Сама — копия Бейонсе. Классная деваха! Пообещаю ей бесплатную стрижку, если даст кому-нибудь из нас сегодня.

И как они могли забыть про телок?! Айда в город!

Бейонсе моя, решил про себя Хорхе.

Догнались на посошок — по рюмашке и по дорожке.

Кокаин бил по шарам в такт музыке.

Вышли, сели в машину Ашура.

«Мингель-рум-бар» в Соллентуне — заведение типа стокгольмской «Хармы». Но только типа. Полюбуйтесь, к вам пожаловал сам Хорхелито! Зарядившись пивом, вискарем и коксом. Холода он не чувствовал. Чувствовал только тело. Чувствовал, как накатывает веселье. Увидели очередь — человек двадцать, послушно выстроившихся в ряд. Заценили телок, только что подошедших с электрички. Ашур презрительно бросил:

— Шведки, нах. В этой стране телки даже ходить красиво не умеют. Красивый походняк только у парней. Эх, видели бы вы, как ходят девушки у меня на родине! Плывут, как павы.

Хорхе пригляделся. Прав Ашур — телки шагали по-мужицки. Деловито, размашисто. Ни кокетства, ни покачиваний бедрами, ни игривости шага. Да пофиг. Главное, чтоб красотка Бейонсе ждала в баре, уж он-то найдет, как ублажить ее.

Вадим уверял, что с охраной все на мази. Подошел. Сказал что-то по-русски. Все в ажуре.

Но не успели Хорхе, Вадим и Ашур переступить порог, как охранник выставил руку — погодите. Вадим недоуменно посмотрел на него, не подействовало. Охранник уставился на дорогу. Очередь замерла. Притихла. Люди завертели головами.

Свет мигалки.

У тротуара остановилась полицейская машина.

Мьерда.

Вылезли два копа. Направились к очереди.

В мозгу, распаленном кокаином, резко отпечатывались мысли: какого им тут надо? Делать ноги или уповать на свое новое обличье? По-любому, если дать тягу, они кинутся следом, заподозрив, что просто так никто от полиции бегать не станет.

Решил остаться. Как он так лоханулся?! Пошел кутить на люди, а!

Вадим зажмурился. Губы двигались, как будто говорили что-то, но беззвучно.

Хорхе оцепенел, как когда-то молодая училка, пришедшая подменить другую к нему в класс на первый в своей жизни урок. Стоял истуканом. Без мыслей. Зажмурился, последовав примеру Вадима.

Сквозь щелку стал наблюдать. Копы осматривали стоящих.

Светили карманным фонариком. Девчонки в задних рядах прыснули.

Дальше стояли какие-то пофигисты. Один подъебнул копа, когда тот посветил ему в лицо:

— Предъявите карту постоянного клиента, пожалуйста.

— Стой смирно, — осадил его полицейский.

Тупорылый.

Пошли шерстить дальше. Все интересовались, что стряслось. Копы в ответ мямлили что-то невразумительное.

Настала очередь Ашура. Он широко улыбнулся. Обратился к полицейскому, державшему фонарик:

— Привет, у меня парикмахерская в центре, не хочешь завивку? А тебе бы пошло.

Полицейский невольно улыбнулся.

Следующий.

Посветили на Вадима. Мимо такой образины ни один коп не прошел бы.

— А, Вадим, — узнал его полицейский, — Как твое ничего?

— Все пучком. Сыт, пьян, и нос в табаке.

— Пучком, говоришь?

— Ага, всегда.

— Ну-ну, всегда. — В голосе копа ирония.

Хорхе тупо уставился перед собой. В полном смятении. Никак не мог собраться с мыслями. Время остановилось.

Блядь, чё делать-то?

Паралич.

Вот подошли к нему. Посветили. Он попытался расслабиться. Улыбнулся с натугой.

Утро после пережитого. Тело ватное, башня гудела колоколом. Проснулся ЮВе у Софи в половине девятого. Кое-как приполз домой. Первые минут двадцать просидел на полу у кровати. Мутило. Выдул четыре стакана воды, сушняк не прошел. От воды вывернуло еще быстрей — пошел пугать унитаз. Полегчало. Уснул.

Теперь вот проснулся опять, двух часов не поспав. Ломало с бодунища — поделом. Попытался заснуть снова, не смог. Волнами накатывала тревога. С Софи как-то странно вышло. Реальный облом. Зато толкнул самую крупную партию кокса. В сумме, стало быть, вечер скорее удался, чем нет.