Игорь Христофоров - Страх

- Отсек, куда мы согнали экипаж, не отвечает! - еще громче

заорал Борода.

Пакетник чуть не разорвало от его голоса.

Лариса болезненно сморщилась от крика и отнесла от губ микрофон. Капель крови на нем уже не было. Наверное, механик стер своими бурыми пальцами. Но она все равно отнесла его подальше от губ, будто только это одно могло уменьшить митинговую громкость Бороды.

- Пошли туда людей, - тихо сказала Лариса. - Выясни. Ты же воевал, знаешь, как осуществляется разведка...

- Люк туда задраен! - бабахнул Борода.

- Дай отбой тревоги, - скомандовал механику Дрожжин.

- Сейчас люки откроют, - лениво произнесла Лариса. - Дрожжин

дал приказ об отмене боевой тревоги.

- Ни в коем случае! - взмолился Борода.

- Почему?

- Я уверен, что там произошло что-то страшное.

- Что ты имеешь в виду?

Дрожжин увидел, как напряглась шея у Ларисы.

- Там была стрельба, - озабоченно доложил Борода. - Скок доложил, что это они усмиряли моряков...

- А вдруг не моряков? - не расслабляя шеи, спросила Лариса.

Дрожжин ощутил, как похолодело внутри. Такой ледяной стужи он не испытывал еще никогда. Откуда повеяло холодом, он не мог даже предположить. Не от будущего ли?

- Отставитьотбойбоевойтревоги! - вскрикнул он предложение в одно слово.

- Ты чего? - обернулась к нему Лариса.

Два крика, Бороды и Дрожжина, сплющили ее голову, оглушили, и она растерялась.

- Дай сюда! - вырвал микрофон из ее пальцев Дрожжин. - Борода, ты слышишь меня?

- Да.

- Сейчас я свяжусь с жилым отсеком по аварийной системе связи. Если не получится, тогда действуй! Ясно?

- Да.

Пальцем Дрожжин притопил кнопку связи с десятым отсеком, и тут же вспыхнула подсветка над кнопкой жилого отсека.

- Дрожжин, с тобой разговаривает преданный тобою экипаж лодки! ворвался в отсек жесткий, пропитанный презрением голос. - Мы объявляем тебе и бандитам-террористам наш ультиматум...

- Кто это говорит? - повернул Дрожжин к Ларисе искаженное ужасом лицо.

Черная полоска усов на нем выравнялась в ниточку. Под нею пульсировала в тике нижняя губа.

- ... ультиматум: вы открываете люк в центральный пост из ракетного отсека и сдаетесь нам безо всяких предварительных условий. Ваша добровольная сдача будет учтена на суде...

- Кто это говорит?

Дрожжин не заметил, что пьяный механик нажатием кнопки уже соединил его с жилым отсеком, и когда тот же голос ответил: "С тобой говорит старший оперативный уполномоченный спецотдела по борьбе с терроризмом майор Тулаев," - холод, так долго скапливавшийся у груди, хлынул по всему телу. От него сразу заныла в висках голова.

- Тобой, Дрожжин, - продолжал уверенный голос, - а также

членами банды Зака нарушено большинство статей главы двадцать четвертой Уголовного кодекса Российской Федерации: статья двести пятая терроризм, по пункту второму, то есть группой лиц по предварительному сговору, - от восьми до пятнадцати лет, статья двести шестая - захват заложника...

- У нас нет заложников, - ледяными, твердеющими губами поправил Дрожжин.

- У вас есть заложники: командир лодки и командир дивизии. А еще пять минут назад в заложниках был весь экипаж...

- Уроды! Они убили Казбека, Скока и остальных! - заорала Лариса. Они...

- Там же, по пункту третьему - от восьми до двадцати лет. Статья двести восьмая - организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем, от двух до семи лет. Статья двести одиннадцатая - угон судна воздушного или водного транспорта...

- Мы не относимся к водному транспорту, - сказал уже как бы кто-то за Дрожжина, хотя на самом деле сказал-то он. Просто уже не только губы, но и язык стали бесчувственными, будто начал действовать обезболивающий укол в кабинете стоматолога.

- Статья двести двадцать седьмая - пиратство...

- За-аткни ему гло-о-отку! - взвизгнула Лариса, сорвала с ноги ботинок и швырнула его в пульт.

Он черным кирпичом ударил по пластику, отлетел в голову Дрожжина и впечатался в его бледную щеку каблуком.

- Ты чего? - обернулся он.

- Затк-х-хни! Затк-х-хни!..

Страшнее голоса из жилого отсека для Ларисы была произнесенная фамилия. Она верила и не верила своим ушам. Час назад она изучала списки экипажа. К нему отдельной строчкой были добавлены две фамилии посторонних: адмирала и какого-то психолога. Фамилию Тулаева она точно не видела. Она не могла ее пропустить. Но страх все равно еще раз потребовал за нее:

- Заткни ему глотку!

- Обесточь отсек, - прошептал куняющему над пультом механику Дрожжин и встряхнул его за плечи. - Ты слышишь?!

- Та... так тошно, - вместо военного "Так точно" ответил

механик.

- Дай туда ЛОХ! Быстро дай туда ЛОХ! Пусть они сдохнут! Пусть сдохнут все!..

- Дрожжин, не кипятись, - проник в центральный пост новый голос. - Ты же знаешь, что у нас есть ПДУ. У каждого есть. Но даже и без них мы не умрем. Ты же хорошо знаешь, что от ЛОХа не умирают. И три отсека ты не затопишь. Лодка сразу пойдет ко дну...

- Это ты, мех? - подняв глаза к округлой бирке с надписью "КП БЧ-5", под которой теперь сидело качающееся пьяное чудо, потускневшим голосом спросил Дрожжин.

- Я, старпом, я, командир электромеханической боевой части...

- Три минуты до передачи сообщения, - наложились на его голос слова Ларисы.

- Что? - посмотрел на нее Дрожжин и не узнал.

После истерического взвизга и броска ботинком у Дарисы должно было оставаться злым и раздраженным лицо. А перед ним стояла спокойная женщина с волевой складкой возле углов губ. И только волосы, обесцвеченные волосы с предательскими черными корешками у самой кожи, выдавали нервное подрагивание. Невидимый ветер слегка покачивал их, и Дрожжин вдруг подумал, что и у него, наверное, так же подергивается в тике голова. Очень уж замутненным, даже каким-то задымленным казался качающийся из стороны в сторону отсек.

- Три минуты до сообщения, - напомнила она.

- Да-да, три минуты... Три минуты...

Он посмотрел на сизые пальцы механика, обесточившего жилой и оба ракетных отсека и отключившего связь от них, повернулся к углу, который закрывала от него перегородка и приказал этой перегородке выпустить из контейнера к поверхности антенну и только тогда ощутил, что холод уже проник в ноги. Почудилось, что если опустить взгляд, то черные кожаные сандалии будут седы от изморози. Он опустил. Они были по-прежнему черными. И от этого стало еще страшнее.

- Антенна выпущена, - безразличным голосом доложил из угла скрытый перегородкой Связист.

По-чахоточному худющий, похожий одновременно и на монаха-иезуита, и на литературного критика, он с полной отстраненностью от бурь, бушующих в отсеке, сидел в своем уголочке и раз за разом мысленно проговаривал будущий разговор с адмиралом, командиром дивизии.