Игорь Христофоров - Воровские гонки

Стоящий справа "пассат" опоздал со стартом, видимо, не в силах перенести позор грязных прокудинских подошв, и водитель "москвича" вдавил попрочнее зад в кресло и швырнул свой танк в правый ряд.

- Еще правее! - заорал превратившийся в штурмана Жора Прокудин.

"Калека", раскачиваясь шлюпкой на штормовой волне, преодолел бордюр, выскочил на тротуар, у которого почему-то не было в этом месте ограждения, и понесся мимо затора.

- Ну ты Шумахер! - похвалил его Жора. - Да ты ж себе цену не знаешь, дядя!

"Москвич" нырнул с тротуара на пустой кусок шоссе и поехал по нему с таким видом, будто он никогда в жизни не нарушал правил дорожного движения.

И до самого Шереметьево-2 водитель бросал испуганные взгляды в зеркало заднего вида и думал, что его остановят гаишники. Не остановили.

Остановил сам водитель. Когда увидел настоящего гаишника. Но это было уже у пандуса аэровокзала.

Метрах в двухстах впереди чернел автобус омоновцев и все окрест было так буднично и несуетно, что Жора Прокудин чуть не нарушил инструкцию Босса и не вышел из машины.

Он даже открыл дверцу. Но тут у стекляшки аэровокзала, ломая общий идиллический порядок, вывалила толпа в черных масках, а в самой ее середине, возвышаясь над масками на целую голову, белела перепуганная физиономия, Лица с такого расстояния было не разглядеть. Но рост, костюмчик и плечи принадлежали явно Боссу.

- Все-таки взяли, - еле слышно произнес Жора Прокудин.

- Что взяли? - не поняла Жанетка.

- Босса.

- Где?

- Вон, - показал он на белую физиономию , которую безлицые омоновцы старательно заталкивали в черную "Волгу" с мигалкой. - Это он. Они его все-таки арестовали... Ко-озел... Я же предупреждал. Я же просил...

- Надо бежать, - первое, что пришло в голову, ляпнула Жанетка и щелкнула замком задней дверцы.

- Куда?!

- Побежали! - потребовала она.

- Сиди...Они нашей машины не знают. Проедут - потом свалим...

Водитель слушал и ничего не понимал. Во всем, что обычно происходило в его машине с пассажирами, он искал самое худшее для себя - отказ от платы за проезд. Намеков на это вроде бы не было, но неприятное "бежим" прозвучало дважды, и он, на всякий случай, тоже щелкнул замком дверцы.

- Сиди! - прошипел Жора Прокудин. - Едут.

Он закрыл нос и рот ладонью и, вдыхая в нее едкий, пахнущий горелыми пирожками, пот, расширенными глазами проводил проехавшую "Волгу" с затемненными стеклами, грязный омоновский автобус и поневоле вздрогнул от крика ди-джея из радио:

- Счастливые ментов не замечают!

Грянул бесшабашный джаз, и Жора, задохнувшись не к месту веселой мелодийкой, заорал:

- Выруби свой музон! Слышишь?!

Волосатая лапища мышкой бросилась к черной щели радиоприемника, уничтожила завизжавший поросенком саксофон.

- Что он вякнул? - ошалело спросил Жора Прокудин у всех сразу.

- Кто? - не поняла Жанетка. - Шофер ничего не говорил...

- Нет!.. Что по радио тот трепло сказал?

- Счастливые трусов не надевают, - нехотя продублировал водитель. - А что?

- Ничего! - огрызнулся Жора Прокудин и враз стал мокрым.

Его будто бы за секунду опустили в ванну с соленой водой. Или в огуречный рассол. Он ни разу не окунался в огуречный рассол и потому не знал, насколько он соленый. И соленый ли он вообще.

Справа от стеклянных дверей аэропорта стоял в стильном синем костюмчике Босс и пальчиком манил к себе.

- Шизуха косит наши ряды, - тихо, но четко произнес Жора Прокудин и распахнул дверцу. - Если он не виртуальный, значит, я совсем нюх потерял...

- Ты чего бормочешь? - испугалась Жанетка.

- А деньги? - совсем другим вопросом попытался сдержать его водитель.

- Гусары денег не берут.

Он выбрался на солнцепек и почувствовал себя еще хуже. Пот жег не хуже соляной кислоты. Возможно, лучи солнца порождали внутри пота дикую химическую реакцию. Или кожа стала слишком чувствительной после нервотрепки последних суток.

Не отрывая взгляда от пальчика, крючком качающегося в воздухе, Жора Прокудин пересек отделяющие его от пальчика двести - двести пятьдесят метров и где-то шагах в трех от Босса понял, что никакой шизухи нет, что в психбольницу ему сдаваться рано, а зрение, как было, так и осталось по единице на каждом глазу.

- Здо... до... дор-рова, - переиграв со спокойствием в голосе, поприветствовал он Босса.

- Здравствуй, красавчик, - ответил Барташевский и с размаху влепил Жоре Прокудину пощечину.

- За что? - попытался он остудить боль на щеке мокрой ладошкой.

- Потом узнаешь. Это в совокупности. По семи статьям.

- Каким статьям?.. Босс, я видел, как омоновцы загребли какого-то деловара... Я думал, это ты... Поверь, Босс, я не лапшу на уши вешал. Ведь скажи, были же омоновцы?..

- Были, красавчик, были...

- Я же не фуфло гнал... Я типа того, что спасти тебя хотел, Босс...

- Не Босс, а мистер Барташевский... Запомнил? Про себя потренируйся. Мысленно. Мы с тобой теперь будем гражданами великой Америки. Въехал?

- Йес, мистер Барташевский!

- Еще раз по роже впаяю!

- Не надо, - отступил на шаг Жора Прокудин и ощутил себя чуть безопаснее.

С людьми, выше тебя ростом почти на голову, лучше всего держать дистанцию. Вблизи чувствуешь себя как-то ущербно. А уж рядом с красавчиком Барташевским, выряженным в тряпки от Кардена, - тем более.

- Жанетка в машине? - бросил Барташевский ленивый взгляд на "москвич".

- Да... С вещами...

- Тащи ее сюда... С вещами...

- А кого это... омоновцы взяли-то?

- Да лоха одного, - поморщился Барташевский. - А ты думал, меня?

- Никогда, Бо... мистер Барташевский!

- Вот это верно... Пошли. Нас ждет сладкий воздух свободы...

Глава шестьдесят шестая

ДОСЬЕ ВЕЛИКОГО БОССА

В салоне "боинга" было так тихо, будто они не летели над Атлантикой, а висели.

Жанетка спала, обжав своими тоненькими пальчиками жорину пятерню, и каждые пять минут вздрагивала. И всегда после такого толчка она что-то беззвучно шептала накрашенными губками. Возможно, она разговаривала с Топором. Жора тоже любил разговаривать с Топором. Есть какое-то тайное наслаждение в беседе с человеком глупее тебя. Хотя вряд ли для Жанетки это чувство было главным.

- Не хочешь посмотреть? - покачал в воздухе небольшим фотоальбомчиком Барташевский.

- А зачем?

- Для развития интеллекта.

- Я и так вроде не жалуюсь...

- Странно... А мне казалось, что все слишком запущено.

Прикольные интонации Босса-Барташевского всегда вызывали внутренний протест у Жоры Прокудина. Умом-то он понимал, что из всех дел, которые они вместе наворочали, самыми удачными, самыми прибыльными получались именно те, что придумал Барташевский. Вся же его самодеятельность по большей мере заканчивалась плачевно. Но он упрямо не соглашался с этим. Примерно, как все футбольные болельщики не хотят согласиться с тем, что наша сборная никогда и нигде ничего не завоюет. И чем дольше они не хотят согласиться, тем яснее становится, что футболисты и вправду ничего не завоюют.