Игорь Христофоров - Воровские гонки

С разворота, как матерый питчер в бейсболе, Топор сложился в

полупоклоне, пружиной распрямился, высоко вскинув левую ногу, и

метнул мяч в цель. И уже через секунду щит рухнул на пол вместе с

мужиком.

Удивление подбросило Жору Прокудина со стула. Он хорошо знал, что щит прибит по низу к доскам подиума, и не мог понять, почему он упал.

- Во вцепился, сука! - заорали вытягивающие мужика из-под щита зрители. - Разожмите ему пальцы! Он в отрубе! Принесите воды! Его отключили!

Вывернутая из ведра ледяная вода окатила посиневшее лицо мужика. Он по-плавательному задвигал ногами и что-то прохрипел.

- Сними с него очки! - приказал Топор.

Чьи-то пальцы услужливо выполнили это требование. Мужик открыл осоловевшие глаза, обвел ими потную вонючую толпу и вдруг вспомнил, что у него есть голос.

- Падла!.. Он меня того... кирпичом... По носяре... В отруб...

- Тебе показалось, - вяло ответил Топор. - На...

Зеленый мячик жабой запрыгал по полу к мужику. Он схватил его и попытался разорвать. Но жабы - скользкие твари. Мячик выскользнул из его корявых пальцев и попрыгал дальше по полу. Судья подхватил его, брезгливо сжал двумя пальчиками и поддержал Топора:

- Все честно. Резина. Кидать надо уметь.

- Ну я тебя ща урою! - пообещал Топору мужик.

- Ур-рой! - хором попросили его те, кто ставил в тотализаторе на мужика. - Чтоб кровью умылся!

Щит водрузили на прежнее место, прибили к полу двумя гвоздями-сотками. Мужик, шатаясь и матюгаясь, слез с подиума и стал ждать своей очереди. В эту минуту Жоре Прокудину сильнее всего показалось, что сегодня Топор уж точно не выиграет, и все останутся при своих, и ему очень захотелось уйти. Но тут в кармане ожил "сотовик", и Жора нутром ощутил, что звонит Босс. Других звонков так щекотно грудью он не ощущал.

- На связи, - хмуро ответил он трубке.

- Что ты хотел? - безразлично спросил Босс.

- Я пока не уезжаю.

- Что значит, пока? У нас послезавтра самолет.

- Есть дело на недельку. Не больше.

- Что за дело?

- У меня бабка умерла, - все-таки ответил Жора Прокудин под очередной удар мячиком по кривому носу Топора.

Нос не краснел, не синел и не сдвигался. Возможно, это был уже не нос, а что-то искусственное. Как у Майкла Джексона. Только из металла.

- Что ты несешь? Какая бабка? - удивился Босс.

- Она... Она была мне заместо матери. Гадом буду, если к ней не съезжу...

- Это несерьезно, - мгновенно решил Босс. - Мы сваливаем с "крупняком", пока нам не сели на хвост, а ты начинаешь вихлять. Это не по правилам...

- Босс, всего на недельку. Это деревня на Алтае, - с ходу придумал Жора Прокудин и с ужасом ощутил, что если Босс спросит название, то он не придумает ничего лучше Ивановки. А вдруг в Алтайском крае Ивановки нет? Можете улетать без меня. Я потом догоню.

- Ты рискуешь головой.

- Кто не рискует, тот не пьет шампанского...

На подиум по-обезьяньи, сгорбившись, выбрался мужик с синей физиономией. Если бы можно было, он бы метнул в рожу Топору не мячик, а свой кулачище.

- Я бы не поехал, - мрачно посоветовал Босс. - Второй раз в Америку ты визу не пробьешь...

- Пробью.

- Ну смотри, - вяло ответил Босс. - "Бабки" уже в Штатах. Без них ты здесь - никто!

- Чего ты меня хоронишь?.. Я к тетке - и назад.

- Делай, что хочешь, - огрызнулся Босс. - Я - против!

Он никогда не прощался. Он считал это плохой приметой. Сейчас же это показалось вдвойне плохой приметой.

- Э-эх! - вложил всю свою дурь в бросок мужик, но мяч, ударившись о стальной нос номера одиннадцатого, отлетел ему обратно под ноги.

- Па-апрашу "ба-абки"! - вынырнув лицом из отверстия, потребовал от судьи Топор. - Тыща сто! Как в кассе!

- Ты - шулер! - заорал мужик. - Поглядите: у него харя без синяков!

- А почти все мазали, - не согласился с ним кто-то в зале.

- Я не промазал!

- А это что, не синяк?! - выставил левую щеку Топор. - Ты ж, сука, попал!

- Я тебе в нос попал! А нос целый!

- Мой нос уже ничем не запугаешь, - протянул руку за деньгами Топор. Его не такие орлы, как ты, обрабатывали, а покруче...

- Не давай ему "бабки"! - прыгнул к судье мужик, но опоздал.

Одиннадцать стольников с мордатым президентом, в том числе и его кровный, не один месяц у сердца пролежавший, мелькнули мимо глаз мужика в узком кулаке Топора и исчезли в толпе. Топор спрыгнул с подиума и враскачку направился к столику в углу.

- Стой, урка! - со слоновьим грохотом свалился на бетон мужик. - Отдай мои "бабки"!

- Иди умойся, тундра! - не оборачиваясь, крикнул Топор, но движение Жоры Прокудина, который резко встал, заставило его шагнуть влево.

Мимо уха пролетел и с хряском вмялся в бетон стул. Болт, удерживавший фанерную спинку, отлетел в сторону и юлой завертелся на месте. В детстве Топор любил запускать болты во вращение и считать, сколько он продержится. Этот болт мог побить рекорд его детства. Но он не стал считать. И не стал оборачиваться.

Он прошел мимо Жоры Прокудина, подхватил на ходу его недопитую бутылку портера и с резкого разворота, будто он и вправду лет десять играл в американскую игру бейсбол, хряснул бутылкой, словно битой, догнавшего его мужика по лбу.

- Нокаут, - тихо произнес кто-то в подвале.

- Шу-улер, - простонал мужик и все же рухнул.

Прямо на пустые пивные банки. Они с грохотом и писком покатились по полу, и Жора Прокудин подумал о том, что на осколках бутылки от портера остались и его "пальчики". Он нагнулся и быстро собрал их в носовой платок.

- Во жлоб! - восхитился кто-то.

- Уходим, - с корточек прохрипел Жора Прокудин. - Есть базар.

- А мне здесь делать больше нечего, - согласился Топор и, нагнувшись, сунул неподвижному мужику сто долларов за воротник рубашки.

Глава четвертая

РЕЗИНОВЫЙ СВИНЕЦ

Ночной московский воздух вонял расплавленной пластмассой и нашатырем. Хотя, возможно, воздуха внутри огромного города уже и не было. А только плотный настой из автомобильных выхлопов. Вдохнув его грудью с семью сросшимися после переломов ребрами, Топор восхитился:

- Во-оздух-то какой свежий! По-олный отпад! Ты как думаешь, в Нью-Йорке такой же отпадной воздух?

- Ты его не угрохал? - обернувшись к двери подвала, спросил Жора Прокудин.

Угол дома скрыл ее, и оттого почудилось, что и подвала-то никакого не существует на свете.

- А ты думаешь, я для чего стольник ему за шиворот сунул? - передвинул спортивную сумку по боку Топор. - Я вену пощупал. Живой этот бугай! Живее нас с тобой!

- А если он завтра припрется?

- Это его проблемы. Сегодня были мои прощальные гастроли. Завтра я уже не выступаю. Ты что, забыл, мы послезавтра улетаем в Нью-Йорк?

Пальцы Жоры Прокудина нащупали в кармане ветровки что-то похожее на спичечный коробок. "Записная книжка", - вспомнил он, ногтем пролистал странички прямо в кармане и со вздохом ответил: