Энн Грэнджер - Как холодно в земле

Алвин зашагал прочь. Пес бежал за ним по пятам. Мередит оставалось лишь гадать, что означают слова «вы получили, что хотели»: простую констатацию факта или язвительную насмешку над ней. Алвин уж точно не дурак. Ему не нравится отвечать на вопросы, которые задает незваная гостья. Не исключено, что, отойдя, он оглянется проверить, на самом ли деле ее так интересуют развалины. Мередит подошла поближе и начала осматриваться.

По очертаниям можно было угадать, где располагались наружные стены, но более-менее уцелела только одна стена, задняя. Зловеще чернели обгорелые камни. Пожар, уничтоживший здание, был сильным и всепожирающим. Кто бы ни поджег молитвенный дом, если только тогда действительно орудовал поджигатель, он действовал наверняка. А все-таки странно… Мередит оглянулась на хозяйственные постройки. Когда Долли рассказывала ей о тех давних событиях, она как-то не уразумела, что Серая ферма находилась так близко от молитвенного дома сектантов. Когда он загорелся в ту ночь в 1842 году, все обитатели фермы не могли не видеть языков пламени… Да, сейчас здесь уже не увидишь лошадей-тяжеловозов, нет больше возчиков, пахарей, их помощников и членов их семей. В наши дни только Уинтропы продолжают обрабатывать землю, как встарь. Но в 1842 году сельское хозяйство велось трудоемкими методами, фермеры нанимали много работников. Было кого позвать на помощь! И все же молитвенный дом сгорел до основания. Может быть, местные жители заранее сговорились и сами подожгли сектантский храм? Или… поджигатель обитал здесь, на Серой ферме?

Мередит села на остатки стены и тщательно зарисовала в блокнот план первого этажа, пометив стрелками, где находятся пруд и ферма, и прикинув приблизительное расстояние до них. Пока она рисовала, поднялся легкий ветерок. Он трепал ей волосы, швырял пряди в глаза и шуршал листками блокнота, как будто старался привлечь к чему-то ее внимание. Мередит показалось, будто за ней следят, хотя Алвин давно скрылся из виду. Она попыталась убедить себя, что на нее так подействовала его суровая внешность и странная атмосфера несчастья, нависшая над Серой фермой. Но тишина здесь была какой-то… неземной. Да, именно слово «неземное» первым пришло ей в голову. Вокруг зеленела трава, деревья и живые изгороди покрылись нежной листвой, по голубому небу плыли гонимые ветром белые облачка. Но здесь, на лугу, как-то не чувствовалось, что пришла весна. Словно жизнь здесь не начиналась заново, а, наоборот, заканчивалась. Религиозный фанатизм породил насилие, разрушение и всепожирающее пламя.

Мередит захлопнула блокнот и сунула его в карман. А все-таки жаль, что Алвин ушел. Даже его нескладный пес сейчас был бы для нее желанным спутником…

Тут Мередит почувствовала на своей шее чье-то дыхание, и к ее уху прикоснулось что-то мягкое и теплое.

Мередит вскрикнула и вскочила на ноги. Пони Джессики, который неслышно подошел к ней по траве, презрительно фыркнул и попятился.

— Ох, это ты! Надо же! А я и забыла про тебя! — с облегчением воскликнула Мередит.

Пони прижал уши, укоризненно всхрапнул, снова подошел к ней и потянулся мордой к ее карману.

— У меня для тебя ничего нет. — Мередит погладила пони по носу. — Но ты хотя бы приветливый.

Она зашагала назад, к ферме. Пони проводил ее до ворот. Во дворе никого не было видно, но из сарая доносился грохот и лязг металла. Вскоре на пороге показался Алвин; секцию металлической ограды он нес легко и небрежно, как будто она ничего не весила. Алвин бросил свою ношу на землю, отчего снова послышался грохот. Увидев ее, он спросил:

— Значит, все в порядке? — Судя по всему, расположение духа у него улучшилось; говорил он дружелюбно, почти так же, как тогда на шоссе. Может быть, ему полегчало после тяжелой физической работы, плохое настроение вышло с потом, как болезнь.

— Да, спасибо, хотя место там страшноватое. Ко мне подошел пони Джессики, и я испугалась.

Алвин неожиданно широко улыбнулся и стал настоящим красавцем.

— А почему вас так интересуют «серые люди»?

— Долли так увлекательно рассказывала о них… И потом, с ними связана какая-то тайна. Кто жил на Серой ферме в тысяча восемьсот сорок втором году — ваши предки?

Алвин кивнул:

— Наша семья живет здесь с восемнадцатого века. Сначала владения назывались «Мэнор-Фарм», а после имя сменили из-за «серых людей».

— Боже, как долго! — Мередит почувствовала, как сердце у нее забилось чаще. — Не сохранилось ли у вас старых документов — я имею в виду, писем, дневников?

Алвин смерил ее укоризненным взглядом.

— Рабочие люди не сидят и не калякают дневники, словно девчонки-школьницы. На такое у них времени нет!

Слова «рабочие люди» он произнес почти с такой же интонацией, как раньше в ответ на ее замечание сказал «рабочий пес». Видимо, он намекал на то, что она совершенно не разбирается в деревенской жизни.

— Раньше важные события записывали в фамильных Библиях, — ответила Мередит, просто чтобы оправдаться, но заметила, что в глазах Алвина мелькнула искра. — У вас есть такая Библия! — вскричала она. — Ведь правда же, есть?

Он вздохнул.

— Да, в доме. Наверное, вы захотите на нее взглянуть?

— Да, пожалуйста, пожалуйста!

Ее искреннее воодушевление растопило лед. Алвин снова широко улыбнулся.

— Ну, так и быть, — вздохнул он, вытирая грязные руки о свитер. — Ради вашего удовольствия я готов на все… да и мне самому не помешает перерыв в работе. Тогда пошли. Только не забудьте передать Алану, что вы мне до смерти надоели!

Алвин повел ее в дом. У входа он снял сапоги с помощью древнего деревянного приспособления, и, пока гостья осматривалась, вымыл руки под краном, вытер их, обернулся и, смерив ее выразительным взглядом, заявил:

— Может, хотя бы чайник поставите? А я пока поищу старую Библию. Моя чашка — вон та, коричневая. — Он обращался с ней терпеливо и говорил медленно, словно раз навсегда решил, что незваная гостья не понимает самых простых вещей.

К тому времени, как он вернулся, Мередит успела заварить чай. Ему пришлось высоко залезть; Мередит слышала, как он топает где-то наверху, явно выше второго этажа. Алвину пришлось наклонить голову, чтобы не удариться о низкую притолоку. В руках он держал старый деревянный сундучок с металлическим крючком и выжженной на крышке датой: 1768.

— Это специальный сундучок под Библию, — тихо заметила Мередит. — Очень ценная вещь.

— Да, наверное. — Ее слова, видимо, не произвели на него никакого впечатления. Открыв крышку, Алвин извлек из сундучка большую старинную книгу. — Вот, держите, только осторожно, она старая. — Изнутри к обложке был аккуратно приклеен лист пожелтевшего пергамента. На нем мелким каллиграфическим почерком были записаны даты рождений, бракосочетаний и смертей многочисленных Уинтропов. Иногда рождения и смерти перемежались другими достойными упоминания событиями. Например, под 1820 годом значилась запись о смерти «старого короля». В 1833 году сильная буря сорвала половину крыши. И вот, пожалуйста, 21 января 1842 года пожар уничтожил молитвенный дом сектантов. Рядом была ханжеская приписка: «Непреодолимая сила». Наверное, автор приписки пытался как-то оправдаться.