Энн Грэнджер - Как холодно в земле

Маркби выпрямился и заговорил спокойнее:

— Сейчас все же полегче, чем раньше. Несколько лет назад создали специальные центры для людей, ставших жертвами насилия; там дежурят психологи и сотрудники, прошедшие спецподготовку. Их учат, как вести себя с жертвами насилия, как помогать им. Понимаешь, когда речь идет о том, что нужно поймать преступника, часто приходится забыть о собственных чувствах… Мы задаем жертвам вопросы, которые они не хотят даже слышать, не то что отвечать на них! Взять хотя бы… Ты даже не догадываешься, во скольких так называемых нормальных семьях имеются «скелеты в шкафу»! Мы вытаскиваем на свет пыльные старые кости и узнаем тайны, которые люди хранили годами. Мы, конечно, уверяем свидетелей, что об их тайнах не узнает никто, кроме нас… Но уже одного того, что тайное стало явным, достаточно, чтобы уничтожить человека!

— Я все понимаю! — сухо перебила его Мередит, раздосадованная пылкой отповедью. — Но, если ты не имел права заранее предупредить Долли, можно было хотя бы на день куда-нибудь увезти ее!

— Лакстон настоял, чтобы хозяйка была на месте. У него имелись на то свои соображения. Не знаю, как вел бы себя я, если бы проводить обыск у Долли пришлось мне, может быть, по-другому, а может, и нет. Возможно, я бы поступил так же, как Лакстон!

— Да, просто позор! — Мередит смерила Маркби недобрым взглядом. — По-моему, больше всего Долли переживает от стыда, от позора, который причинили ей полицейские, обыскавшие ее ферму. В какой-то миг у нее даже вырвалось: хорошо, что ее покойный муж не дожил до сегодняшнего дня. Представляешь, что пришлось пережить старушке, чтобы не сказать больше?!

— Мне очень жаль Долли, — сухо ответил Маркби, но тут же смягчился. — На что только не идут люди из страха опозориться! Помню, в молодости… я только поступил в полицию… мы проводили обыск одного дома и нашли мумифицированный труп новорожденного младенца. Его задушили пятьдесят лет назад. Младенец родился вне брака; судя по всему, представь, какой это был позор для его матери в те годы… Она замуровала трупик в камине. А через пятьдесят лет хозяйка дома умерла; дом разделили на несколько квартир. При перепланировке и нашли труп. Ты только представь: она прожила на одном месте больше полувека, не смея никуда уехать из страха, что найдут останки. Пятьдесят лет жить рядом с доказательством своего греха за тонкой кирпичной стенкой… Постоянно помнить об этом, постоянно бояться, что однажды все откроется! Ни один человек не заслуживает того, чтобы всю жизнь терзаться наказанием за грех. Даже по закону ее не наказали бы более сурово!

— Но Долли не совершала никакого преступления! — возразила Мередит, не желая отвлекаться от главного. — Она пострадала ни за что!

— Не вообще «ни за что», — тихо возразил Маркби. — А за зло, совершенное другим, о чем она, скорее всего, понятия не имеет. Да, пострадал невинный человек, но преступление все же было совершено. — Он замолчал, и Мередит поневоле задумалась, хотя ее гнев отнюдь не утих.

Им обоим уже никуда не хотелось ехать ужинать.

— Может быть, все-таки поедем? — с трудом спросил Маркби.

— Да нет, не хочу. Извини. Я понимаю, ты не виноват. Но мне от этого не легче; у меня внутри все кипит. Не могу сейчас сидеть и есть как ни в чем не бывало, особенно при посторонних.

— Если миссис Кармоди решит, что ее несправедливо обидели, она подаст на нас жалобу в установленном порядке.

— Жаловаться она не станет, она человек старой закалки. Сейчас все чуть что подают в суд. А люди ее поколения принимают все как есть. — Мередит посмотрела на Алана в упор. — Я понимаю: все, что ты говоришь, справедливо, и ты во многом прав, когда рассуждаешь о необходимости совершать мерзкие поступки. Но вряд ли я когда-нибудь смирюсь с этим. — Она решительно перешла к самой трудной части объяснения: — Алан, мне кажется, если мы с тобой когда-нибудь попробуем жить вместе, то скоро обязательно рассоримся именно из-за твоей работы. Я в самом деле так считаю.

— Я не могу бросить работу, — мрачно заявил он.

— А я не могу перестать быть собой и испытывать те чувства, которые испытываю сейчас.

Маркби вышел из комнаты; скоро из прихожей послышался шорох — он надевал свой дождевик. Потом заглянул в гостиную.

— Тогда я пошел домой. Перенесем ужин на другой раз, пока ты не уехала в Лондон?

— Да, пожалуй.

Мередит стало не по себе. Они с Аланом в первый раз так серьезно поссорились. Раньше они не раз спорили, у них бывали ожесточенные, но короткие стычки. Но сейчас все было гораздо серьезнее. Раны заживут, но рубцы останутся. Мередит глубоко вздохнула. Их с Аланом отношения стремительно заходят в тупик.

На самом деле Маркби узнал о налете Лакстона на ферму Уитчетт раньше Мередит. К тому времени, как он приехал на работу — Мередит тогда выезжала с ярмарки, — обыск на ферме Уитчетт уже прошел.

— Знаю, вы хотели, чтобы я поехал на ферму Уитчетт с ним, — с виноватым видом оправдывался Пирс. — Но он не поставил меня в известность, ничего не сообщил, пока все не было кончено. Он все устроил сам!

— Ладно, ладно, — вздохнул Маркби. — Вы не виноваты. — Он глянул на стол, приготовленный для Лакстона в углу кабинета. — Где он?

— Приехал рано, сразу после обыска, целую вечность совещался с кем-то по телефону, а потом опять уехал. — Пирс замялся. — Вид у него был очень расстроенный.

— Он, значит, расстроился! Интересно, каково сейчас Долли Кармоди? Наверное, сама не своя от гнева!

— Он передал, что будет в «Скрещенных ключах».

— Боится, что мы станем подглядывать ему через плечо, пока составляет рапорт? — язвительно пробормотал Маркби. — Или не хочет дать нам случая позлорадствовать над его неудачей? Как будто в самом деле надеялся найти на ферме наркотики! Кем он считает Долли — «крестной матерью» мафиозного клана?

— Об этом мне ничего не известно, — дипломатично ответил Пирс.

Шло время; чем больше подробностей узнавал Маркби об утреннем обыске, тем больше он мрачнел. Он, конечно, знал, что Лакстон спланировал операцию заранее, и понимал, что миссис Кармоди рассердится. Но не ожидал, что старушка так болезненно отреагирует на приезд полиции. Вечером, после ссоры с Мередит, когда Маркби услышал массу подробностей о происшествии, настроение у него было хуже некуда. Он вот-вот готов был взорваться.

Его плохому настроению способствовало и то, что он чувствовал себя обязанным защищать Лакстона от нападок Мередит. Лакстон — его коллега; теоретически они действуют заодно и расследуют одно и то же дело, хотя и с разных сторон. Кроме того, Маркби понимал: будь он на месте Лакстона, возможно, он бы поступил точно так же. Или, наоборот, совершенно по-другому. Руководство Скотленд-Ярда не без оснований прислало в Бамфорд своего человека, чужака. На него не давит груз давних знакомств и личных отношений; он способен действовать более хладнокровно и планомерно. Все верно. Но, с другой стороны, Лакстону здесь не жить. Ему не придется отвечать за последствия своих поступков!