Дороти Сэйерс - Медовый месяц

— Можно было бы посыпать двор песком, — пробурчал Бантер, пробираясь через грязь. Наконец он добрался до двери, массивной и неприветливой. В это время его сиятельство исполнил легкомысленное попурри на клаксоне. Безрезультатно. Ответа не было. В доме стояла мертвая тишина: ни шороха, ни звука, ни хриплого со сна шепота, спрашивающего, что им всем здесь нужно. Ни одна штора не шевельнулась, не скрипнуло ни одно окно. Где-то недалеко яростно залаяла собака.

Расстроенный мистер Бантер зло дернул дверной колокольчик. Он оглушительно зазвенел. Опять залаяла собака. Бантер толкнул дверь, но она не поддалась.

— О, Боже, — простонала Харриет.

Она почувствовала, что одна во всем виновата. Это была ее идея. Ее дом. Ее медовый месяц. Ее — и этот фактор она еще не научилась принимать в расчет — собственный муж. (Впечатляющее слово, потому что в нем слышится звон меча и чувствуется дым пожара). Данный Богом супруг. Человек, который имеет на нее множество прав, включая и право не быть преданным теми, кто ему принадлежит. Фары были выключены, и она не видела его лица. Харриет почувствовала, он повернулся и положил руку на спинку ее сиденья.

— Поищи другой вход! — уверенный голос Питера напомнил ей, что он вырос в деревне, и знал, что такое загородный дом. — Если в доме никого нет, попробуй найти кого-нибудь там, где лает собака.

Он нажал на клаксон, и собака ответила неистовым лаем. Темная фигура Бантера двинулась вдоль дома.

— Это, — удовлетворенно продолжал Питер, перебрасывая цилиндр на заднее сиденье, — по крайней мере, займет его на несколько минут. А мы с тобой, наконец-то, хоть на минуту останемся одни. Последние тридцать шесть часов мы занимались всякой чушью, вместо того, чтобы быть вдвоем… Ты понимаешь, что я наконец-то это сделал?.. Что я наконец получил тебя?.. И теперь ты никогда не сможешь от меня избавиться, до самой смерти? Забудь про Бантера. Он сейчас занят: или он ищет собаку, или собака ищет его.

— Бедный Бантер!

— Да, ему не повезло. Венчальные колокола звучали не для него… Это нечестно, правда? Все пинки — ему, все поцелуи — мне… Не спеши, старик. Стучи во все двери. Но дай нам еще хоть несколько минут.

Опять послышался шквал ударов. Пес впал в истерику.

— Может быть, хоть кто-то подойдет, — сказала Харриет, все еще чувствуя себя виноватой, — потому что если никого нет…

— Если нет… Прошлой ночью ты спала на пуховой перине. Но пуховая перина и жених-принц одновременно — все это бывает только в сказках. В жизни бывает по-другому. Что ты выберешь: пуховую перину или мужа-принца? Не согласитесь ли вы, миледи, в таком случае провести с мужем ночь в прохладном чистом поле?

— Мужу-принцу не нужно было бы ночевать в чистом поле, если бы я не была такой идиоткой. Я говорю о соборе Святого Георгия на Гановер-сквер.

— И если бы я не отверг все десять вилл на Ривьере, которые предлагала Хелен!.. Ура! Кто-то придушил эту чертову собаку. Давно пора было это сделать… Выше нос! Ночь только начинается, и у нас еще есть шанс найти пуховую перину где-нибудь в деревенской гостинице. На худой конец, отыщем стог сена в поле. Подозреваю, если бы я не мог предложить тебе ничего, кроме стога сена в поле, ты уже давно была бы моей женой.

— Думаю, ты прав.

— Черт возьми! Подумать только, как много времени я потерял зря!

— И я. В этот самый момент я могла бы брести за тобой по пыльной дороге с пятью детьми на руках, с синяком под глазом и ныть чувствительному полицейскому: «Отпустите его, пожалуйста. Он мой муж. Раз бьет, значит любит».

— Кажется, — укоризненно заметил Питер, — синяк беспокоит тебя больше, чем пятеро голодных детей.

— Естественно. Никогда не буду ходить с синяком под глазом.

— Конечно, ведь они быстро проходят… Харриет, я с ужасом думаю, вдруг я тебя когда-нибудь обижу?

— Дорогой Питер…

— Послушай. Но я никому не навязывался так надолго. Кроме Бантера, конечно. Кстати, ты посоветовалась с Бантером? Как ты думаешь, он дал бы мне хорошую характеристику?

— У меня сложилось такое впечатление, — засмеялась Харриет, — что Бантер — твоя лучшая подружка.

Послышались шаги. Из-за дома вышли два человека.

Кто-то визгливым голосом возмущенно говорил Бантеру: «Не поверю, пока сама не посмотрю. Я вам в сотый раз повторяю, мистер Ноукс с прошлой среды в Броксфорде. Как обычно. И он ничего не говорил мне ни о продаже дома, ни о каких-то лордах и тем более леди!»

Она подошла ближе. В свете фар Харриет увидела приземистую широколицую женщину неопределенного возраста в плаще и вязаной шали. Изысканный наряд довершала лихо нахлобученная мужская шляпа с засаленными полями. На нее не произвели никакого впечатления ни размеры машины, ни сияющий никелированный бампер, ни ослепительный свет огромных фар, потому что, подойдя к окну, где сидела Харриет, она воинственно сказала:

— А теперь выкладывайте, кто вы и почему устроили такой шум. Дайте-ка я на вас посмотрю!

— Пожалуйста, пожалуйста, — Питер включил свет в салоне. Похоже, его очки и рыжие волосы произвели неблагоприятное впечатление.

— Фу! — сказала женщина. — Гляжу я на вас, вы, наверное, киноактеры. И (она быстро окинула взглядом меха Харриет), клянусь, птички известного полета.

— Нам очень жаль, что мы вас побеспокоили, — церемонно начал Питер, — миссис…

— Руддл меня зовут, — отрезала женщина в шляпе — Миссис Руддл. Я порядочная замужняя женщина и у меня уже взрослый сын. Он сейчас натянет штаны, возьмет ружье и придет сюда. Он уже разделся потому что собирался ложиться спать. Мы, как порядочные люди, рано ложимся и рано встаем. Ну, ладно! Мистер Ноукс в Броксфорде, я уже сказала об этом тому вашему парню. А от меня вы ничего не добьетесь, потому что это не мое дело. Я здесь только прибираю.

— Руддл? — переспросила Харриет. — Ваш муж не работал одно время у мистера Викки в Элмсе?

— Работал, — быстро ответила миссис Руддл, — но это было пятнадцать лет назад. Он умер пять лет назад. И каким же хорошим мужем он был, пока не начал пить. А откуда вы знаете Руддла?

— Я дочь мистера Вэйна. Мы жили в Пэгфорде. Вы его не помните? Мне знакомо ваше имя, и я припоминаю ваше лицо. Но вы тогда здесь не жили. У Вэйтсонов была ферма, и у них работала женщина по фамилии Свитинг. У нее еще жила племянница, у нее не все было в порядке с головой.

— Господи! — закричала миссис Руддл. — Вы только подумайте! Дочка мистера Вэйна! Неужели это вы, мисс? Дайте-ка я на вас посмотрю. Вот теперь я вас узнаю, вы похожи на мисс Вэйн. Но с тех пор прошло уже больше семнадцати лет. Я слышала, он умер. Мне так его жаль! Ваш отец был такой добрый и умный доктор, мисс. Он принимал у меня роды. Мне тогда просто повезло. У ребенка было «неправильное положение», так это, кажется, называется. Для женщины это верная смерть. А как вы, мисс Вэйн? Что с вами было все это время? Мы здесь слышали, у вас были какие-то неприятности с полицией. Но я тогда сказала Берту: «Не верь всему, что пишут в газетах».