Дороти Сэйерс - Медовый месяц

Позже. Слава богу, Джерри удалось уговорить Питера не ехать в Оксфорд. Приготовления закончены. Все желанные гости приглашены и предупреждены. Заказали такси для всех, кто не может добраться авт… Вечером неожиданный звонок из Дэнвера от Хелен. Она в ярости. С ней поговорил Питер. Хелен требовала объяснений, обвиняла нас в безрассудстве. С огромным удовольствием (и довольно пространно, потоку что звонок был за ее счет) поблагодарила ее за тактичное поведение.

8 октября.Венчание. Слишком измучена, чтобы писывать его подробно. Все было просто замечательно. Харриет выглядела великолепно. Как прекрасный золотой корабль, несущийся в тихую родную гавань. Питер был ужасно бледным, бедняжка, как в тот день, когда получил свои первые часы. Как будто сам себе не верил, что такое счастье возможно. Все вот-вот разобьется на мелкие кусочки или развеется, как мираж. Но потом собрался с силами и был необыкновенно мил и приветлив с гостями. (Если бы мы жили во времена инквизиции, его можно было бы приглашать развлекать осужденных. Он бы справился.)

…Домой вернулись в 5.30 . Стоило посмотреть на лицо Питера, когда он понял, что предстоит проехать шестьдесят миль по переполненным дорогам в забитой вещами машине. Да еще и за рулем кто-то другой. Но никто бы не позволил ему везти Харриет в свадебном платье в открытом «даймлере»! …Помогла им ускользнуть из дома в четверть седьмого. Бантер ждал в машине за углом…

11 часов. Надеюсь, у них все в порядке. Нужно попытаться хоть немного уснуть, иначе завтра буду совершенно разбитой. Решила, что «Звезды смотрят вниз» — не слишком хорошее чтение перед сном. Взяла «Сквозь зеркало».

Мистер Мервин Бантер, терпеливо ждавший в «даймлере» на тихой боковой улочке, физически чувствовал, как медленно идет время. В дальнем углу машины стоял ящик, заботливо укутанный в пуховое одеяло. В нем лежала маленькая коллекция лучших французских вин, тщательно отобранная им самим. Этот ящик очень беспокоил мистера Бантера. Если ехать быстро, вино нельзя будет пить, как минимум, недели две. Если ехать очень быстро — полгода. Бантер думал о том, все ли успели приготовить в Тэлбойз. Хорошо бы, если бы успели, иначе неизвестно, чем он накормит лорда и молодую леди. Нет, он, конечно, захватил с собой кое-какие продукты. Но вдруг там не окажется подходящих ножей или вилок? Жаль, что он не смог уехать раньше, как они сначала решили. Уж он-то за всем бы проследил. Дело не в том, что его сиятельство не сможет справиться с какими-то непредвиденными трудностями. Но будет ужасно, если его в день свадьбы будут дергать по каждому пустяку. Юная леди тоже пока еще terra incognita. Как с ней себя вести, хорошо знал пока только его сиятельство. За пять-шесть лет, он, наверное, успел это выяснить. Но мистер Бантер мог обо всем этом только догадываться. Надо признать, что леди сейчас производит очень благоприятное впечатление, но еще неизвестно, как все пойдет дальше. Профессия мистера Бантера заставляла его судить о людях по их поведению, причем, не по тому, как они вели себя во времена великих радостей или горестей, а по тому, каковы они были в обычной повседневной жизни с ее мелкими противными недоразумениями. Когда-то давно в доме была служанка, которую чуть не выгнали (со всеми вытекающими отсюда последствиями) за то, что она посмела нагрубить личной гувернантке графини. Но жены — не служанки, так просто их не уволишь. Мистер Бантер беспокоился и о старой графине. Он не верил, что без него у нее все будет сделано так, как нужно.

Наконец, Бантер увидел такси и облегченно вздохнул: ни один репортер не уцепился за багажник, и следом не ехала машина с дико орущими журналистами.

— Вот и мы, Бантер. Все спокойно? Замечательно. Я поведу машину. Ты уверена, что не замерзнешь, Харриет?

Бантер быстро постелил маленький коврик под ноги невесте.

— Ваше сиятельство помнит, что мы везем с собой вино?

— Я буду вести машину так осторожно, как будто у нас на заднем сиденье спит младенец. Что случилось с ковриком?

— Пшеница, ваше сиятельство. Я только что вымел из машины целый пуд зерна. Старый обычай.

— Это, наверное, лорд Сент-Джордж, — сказала Харриет.

— «Миледи» — странно было слышать это обращение из уст Бантера. От кого угодно, только не от Бантера. Но, очевидно, все не так уж и плохо. И раз так, тогда, наверное, эта невероятная вещь случилась — она действительно вышла замуж за Питера Вимси. Харриет, улыбаясь, смотрела на Питера. Машина резко поворачивала то влево, то вправо — Питер пробирался в сплошном потоке машин. Высокий лоб, нос с горбинкой, руки, крепко держащие руль. Она знала это лицо и эти руки, наверное, уже тысячу лет. Но сейчас Питер показался ей незнакомцем. (Руки Питера… Руки, которые держат ключи от рая и ада… Опять эта дурацкая писательская привычка — думать образами).

— Питер!

— Да, дорогая?

— Я просто хотела услышать твой голос. Чтобы убедиться, что это действительно ты.

Уголки его рта дрогнули.

— Я изменился?

— Немного.

— Не волнуйся, — невозмутимо ответил он. — Ночью все будет в порядке.

Слишком много жизненного опыта, чтобы изображать удивленную невинность. Слишком много искренности, чтобы делать вид, что ничего не понимаешь. Харриет вспомнила, как четыре дня назад они поздно вернулись из театра. Питер стоял у камина. Она сказала что-то смешное, что-то совсем необидное. Он резко обернулся и хрипло сказал: «Tu m'enivres!»

Его взгляд вспышкой молнии осветил все, что между ними было и будет. Слепящим светом, от которого режет в глазах, а потом наступает черная бархатная темнота… Харриет не сразу пришла в себя.

— Извини. Я не хотел будить всех диких зверей. Но, Боже мой, как я рад! Знать, что все в прошлом. И больше никаких диких кошек.

— Я была похожа на дикую кошку?

— Иногда ты меня пугала.

— Я не хотела. Во всяком случае, теперь это будет совсем другая кошка. Знаешь, у меня никогда не было кошки, хотя я очень их люблю.

Никто на свете, думала Харриет, не смог бы в ней этого заметить. Кроме старого Пола Делагардье, чей ироничный взгляд, как рентген, пронизывает тебя насквозь.

Под конец Питер заметил:

— Я сам себя не узнаю. Раньше мне нравилось французское вино и ласковые француженки. Впрочем, французское вино нравится и сейчас.

Яркие лондонские огни остались позади. Машина набирала скорость. Питер оглянулся.

— Мы не разбудили младенца, Бантер?

— Вибрация погубит вино, милорд.

Опять нахлынули воспоминания.

— Что ты думаешь о детях, Харриет? У нас будут дети?

— Не знаю. Я выхожу за тебя не ради этого. Я правильно поняла твой вопрос?