Алоиз Качановский - Три трупа и фиолетовый кот, или роскошный денек

— Откуда она достала револьвер? — спрашиваю я.

— А почем я знаю? Это выяснится.

— Но ведь она еще утром не знала, что Щербатый убит, даже ходила в Новый Поселок расспрашивать о нем, потому что именно такой адрес он называл ей, — говорю я.

— Да это она сбивала с толку, — возражает привратник.

— А второй труп? Особа в черном? Ее тоже кельнерша прикончила? С какой целью?

— А эта баба наверное подсмотрела, как девчонка расправлялась с Пилцем, ну и от нее надо было отделаться, — говорит он.

— Это полиция так считает? — спрашиваю я.

— Ну, наверное, если задержали девчонку. А вы идите поскорее к своему автомобилю, не то вот-вот полицейский прицепится, — обращается привратник к Франку. — Вы вчера тоже останавливались на этом самом месте. Вам еще повезло, что этого никто не заметил. Всего вам хорошего, — говорит привратник и направляется к выходу.

— Минуточку, — говорю я, — вы вчера видели автомобиль господина Шмидта перед нашим домом?

— Да вроде и видел, даже сказал жене: господин Шмидт оставил автомобиль на запрещенной стороне, будет платить штраф.

— Это точно был автомобиль господина Шмидта? Я думаю, что вам показалось. Вчера здесь стоял автомобиль господина Кокача, а не господина Шмидта, — говорю я.

— Этот фиолетовый? Да, он стоял, но потом стоял автомобиль господина Шмидта, — решительно заявляет привратник. Действительно, спутать два этих автомобиля невозможно. Машина Густава единственная в своем роде. Густав недавно перекрасил ее в такой ярко-свекольный цвет, что ее можно узнать на расстоянии трех километров в потоке других автомобилей.

— В котором часу вы заметили автомобиль господина Шмидта? — спрашиваю я.

— Точно я не могу сказать, но где-то около девяти мы как раз выходили с женой в гости.

— А когда вы возвращались, он еще стоял?

— Нет, не стоял, это было уже после двенадцати. Вы, наверное, уже давно уехали, — обращается привратник к Франку.

— Во сколько вы заперли подъезд? — спрашиваю я.

— Когда мы уже вернулись, после двенадцати. Небо не обвалится, — сказал я жене, — если разок запру дверь чуть попозже.

— Вы не видели, кто-нибудь тут крутился вчера вечером?

— Нет, не замечал. Сначала собирался в гости, ну а потом меня здесь не было. И я никого не видел. Полиция меня уже расспрашивала об этом. Ничего не могу сказать, пусть сами ломают голову.

С этими словами привратник выходит из кабинета. Смотрим друг на друга в молчании. После долгого кружения след снова приводит к Франку.

— Таких машин в городе миллион, — говорит Франк, — конечно, это была не моя. Ровно в десять я был с тобой дома и пил водку, никуда не выбирался.

— Это был твой автомобиль, — говорю я. — Когда мы подъезжали вчера вечером с Густавом к твоему дому, твоего автомобиля у подъезда не было.

— Потому что он стоял за углом, я всегда его там оставляю, — говорит Франк.

— Все равно, пусть будет, что он стоял за углом. Во всяком случае дождь еще не начинался, правда?

— Не начинался, и что с того?

— Когда ты последний раз пользовался своим автомобилем вчера перед моим приездом?

— Я приехал со студии около трех часов дня, и тогда дождя не было. А какое это имеет отношение к делу?

— Дождя не было, правда? Вчера весь день дождя не было. Дождь начался только после девяти. В таком случае, почему у тебя щетки были включенными? Может быть, ты помнишь, что когда мы сели ночью в машину, щетки начали ходить сразу, как ты только включил зажигание?

— Помню. Я думал, что это ты включил их.

— Я не включал. Знаю это точно. Они начали ходить сами, в тот момент, когда ты повернул ключ зажигания. Тогда я не обратил на это внимания, но сейчас совершенно ясно, что кто-то пользовался твоим автомобилем между девятью вечера, когда начался дождь, и полночью, когда мы сели в него, чтобы поехать в «Селект».

— Очень эффектно, — говорит Ванда, — таким способом в детективных повестях всегда обнаруживается убийца, правда? Другое дело, что Франку давно бы следовало отучиться оставлять ключ зажигания в автомобиле, я говорила ему об этом уже сто раз.

— Обычно я вынимаю его, но бывает так, что забываю, это правда, — говорит Франк, — ну какая разница, ведь дверцы-то захлопнуты и снаружи их нельзя открыть?

— Если ключи остались внутри, и дверцы открыть нельзя, то как вы сами попадаете в автомобиль? — спрашивает Пумс.

Для нее это вполне разумный вопрос. Может быть, в конце концов я оставлю ее в канцелярии.

— Раньше в таких случах я разбивал стекло, — говорит Франк, — но это было слишком хлопотно, и я установил хитрое приспособление, которое открывает двери снаружи после нажатия маленькой, совсем незаметной кнопочки.

— Это значит, что никто посторонний не откроет ваш автомобиль?

— Не откроет, — говорит Франк, — исключено.

— Но Майка знает об этой кнопочке, правда? — спрашивай я.

— Я не брала автомобиль Франка, — заявляет Майка, — нашла такси, поехала домой, потом на другой машине приехала сюда.

— Только ты могла вчера вечером пользоваться автомобилем Франка, — убеждаю я ее, — о кнопке знает только Франк, я, Ванда и, разумеется, ты. Кто-нибудь еще знает о кнопке? — обращаюсь я к Франку.

— Пожалуй, никто, — отвечает Франк.

— Именно. Я этим автомобилем не пользовался. Франк после девяти сидел дома, Ванда была в отъезде. Остается Майка. Я не знаю, почему ты так отказываешься, Майка. Ведь ты могла взять автомобиль Франка и несмотря на это не совершать убийства. Какое отношение имеет одно к другому? Ты взяла автомобиль, приехала сюда, стала свидетелем таинственной гибели черной, потом поехала этим же автомобилем в «Селект» на встречу со шведами, после чего вернула его к дому Франка и оттуда на такси поехала домой. Ну не так?

— Нет, — говорит Майка, — я приехала сюда на такси, отсюда в «Селект» поехала опять на такси, а из «Селекта» домой меня отвез некий очень симпатичный швед. К сожалению, я не могла понять ни слова из того, что он говорил. Но если ты найдешь переводчика, швед сможет подтвердить это.

— Ты приехала сюда на такси? А не заметила перед домом машину Франка?

— Нет, не заметила.

— А когда ты выходила уже после смерти черной, был какой-нибудь автомобиль перед домом?

— Наверняка не был. Шел дождь, я искала такси и, определенно, заметила бы автомобиль, стоящий рядом с домом. Не было никакого автомобиля.

— Конечно, тип сделал свое и уехал, — говорю я, — уехал как раз в то время, когда ты укладывала труп черной на диван. Одного только я не понимаю: когда я застал тебя утром у себя в квартире, ты преспокойно валялась на этом самом диване и «расслаблялась». Действительно, прекрасное место для расслабления! Как раз там, где за пару часов до этого лежал труп, который вдобавок ко всему ты сама уложила. Должен признать, у тебя крепкие нервы.