Максим Окулов - По лезвию ножа, или в погоне за истиной

Лишь только основательно озябнув, я вернулся в дом, принял душ, оделся и приготовил завтрак. Усевшись в кресле, я чувствовал себя счастливым и умиротворенным, и этому не было ровным счетом никакого реального объяснения. Проблемы за последнее время лишь усугубились, но у меня была абсолютная уверенность, что все, что ни случится, будет мне во благо. Часы показывали 9.30 утра. Я прибрался на кухне и, накинув хозяйскую теплую куртку, вышел на улицу. Снег похрустывал под ногами, а с неба еще продолжали медленно падать крупные белые хлопья. Я неторопливо прогуливался по огромному участку, вдыхая чистейший пьянящий воздух. Будто из другого мира, маленьким чужеродным монстром ожил мобильный телефон. Как же мне не хотелось нарушать этой идиллии, но отцу я не мог не ответить. Папа был краток, поинтересовался новостями и загадочным тоном попросил позвонить Александру Ивановичу на мобильный телефон, который отец, также как и мне, выдал ему для связи с нами. Я в легком нетерпении набрал продиктованный отцом номер и получил долгожданное известие. Все! Я почти оправдан! Как же это замечательно!

Гудки звучали из трубки, зажатой в моей руке. Я стоял на живописном горном склоне и смотрел вдаль, вспоминая события, вчерашнего воскресного дня, растянувшегося, казалось, на несколько лет и навсегда запечатлевшегося в моей памяти.

Неожиданно за спиной раздался гул мотора и скрип шин по подъездной дорожке. Я инстинктивно присел, спрятавшись за широкий ствол ели. К дому подъезжал автомобиль Глеба.

— Глеб, ты меня напугал, — спешно покинул я свое убежище. — Я тут, понимаешь, прогуливаюсь, и вдруг машина!

— Да кто тут кроме меня может быть, — недоуменно спросил Глеб. — А-а-а-а! — хлопнул он себя по лбу. — Старик, прости. Я уже забыл, как это бывает, когда на тебя пытаются смотреть в оптический прицел. Извини!

— Да ничего, немного потренировался в бдительности.

— Ладно, давай одевайся, и поехали.

Мы быстро домчались до города, Глеб снял со счета деньги, перечисленные отцом, а также передал мне ключи от машины своего друга. Дима держал маленький Mitsubishi Pinin для своих гостей, но сейчас был не сезон, и машина простаивала без дела. В бардачке автомобиля лежала мобила с новым номером.

— Ну что, будем прощаться? — Глеб с улыбкой протянул руку. — Удачи беглецам от правосудия! Дорогу в Пилью запомнил?

— Думаю, да.

— Если что, звони!

— Глеб, храни тебя Господь! — видимо эта фраза, сказанная от души, получилась очень искренней. Глеб подошел ко мне и обнял за плечи:

— Удачи, Денис! Береги себя и не делай лишних звонков и передвижений по городу. Будь осторожен.

На мои глаза навернулись слезы, и я поспешно отправился к машине. Каким бы оптимистичным ни было мое настроение, но я искренне не знал, увижу ли еще этого ставшего вмиг таким близким человека.

Оказавшись за рулем, я ощутил удивительно приятное чувство полной свободы передвижения, которое дает автомобиль. Первым делом я отправился за продуктами в запримеченный ранее супермаркет. Затем поехал в магазин для художников, чтобы купить все необходимое для работы. Пейзажи в Пилье сами собой располагали к творчеству.

Дорога в Пилью лежала через скоростную лимассольскую трассу, выехав на которую, я заметил подозрительный зеленый джип, плетущийся в паре машин позади меня. Впереди был очередной раундэбаут, и решение созрело само собой. Я сделал два полных круга и с облегчением отметил, что джип спокойно укатил в сторону Пафоса, я же выехал на дорогу, ведущую в горы, и спокойно поехал вверх, отмахиваясь от параноидальных мыслей.

После обеда меня сморил сон. Опять снилась мама. В этот раз она ничего не говорила, а тихо гладила меня по голове, мягко улыбаясь. На ней была очень красивая торжественная одежда насыщенного красного цвета. Этот красноватый свет, казалось, лился прямо из воздуха, заполняя собой пространство. Я открыл глаза. Передо мной за огромным окном предстала заснеженная горная долина в алых лучах заката. Не в силах удержаться, я вскочил и ринулся на улицу, по дороге сдирая обертки с покупок из магазина для художников. Руки набрасывали эскиз, а из головы не уходил мамин образ: «Мамочка, как же мне тебя не хватает! Почему ты так рано ушла. Что за нелепая смерть…»

Мы с отцом так толком никогда и не обсуждали, что же, собственно, произошло в ту роковую ночь. Нам было слишком больно, чтобы об этом разговаривать. Отец как-то пришел домой сильно пьяный и заплетающимся языком сказал, что мамино дело отправили в архив, так и не найдя преступников. Я пытался расспросить его на следующий день, но он только отмахнулся, отправившись в кухню за очередной порцией выпивки.

Солнце село довольно быстро, и продолжать работу дальше не имело никакого смысла. Я вернулся в дом, сварил кофе и набрал номер отца. Он, как всегда, ответил сразу:

— Привет, сын. У тебя все в порядке? — голос его был немного взволнован.

— Да, все нормально, а что случилось?

— Нет, ничего просто волнуюсь за тебя. Деньги дошли?

— Да, спасибо, пап. Ты такой щедрый, куда мне столько?!

— Ну, знаешь, сынок, запас карман не тянет. Пусть будут. Ты просто так позвонил?

— Па, тут мне мама снится уже второй раз за сутки. Я начал вспоминать ее и сообразил, что мы с тобой так толком и не разговаривали об обстоятельствах ее смерти. Как думаешь, может пришло время? — повисла долгая пауза. — Папа, если для тебя это все еще слишком тяжело, давай прекратим разговор, я…

— Да нет, сынок, — перебил меня отец. — Удивительно то, что мама снится и мне. И я тоже в последние дни начал задумываться о ней все чаще. Это произошло, как ты, думаю, помнишь в ночь с 7 на 8 мая 1983 года. Это совсем темная история, сынок. Я долгое время гнал даже саму мысль о маминой смерти из памяти, чтобы опять не мучиться ненужными подозрениями.

— Подозрениями?! — опешил я. — Даже так?

— Да, сынок. Если говорить кратко, то мамы в этот день не было дома потому, что она должна была дежурить. Но, когда началось следствие, выяснилось, что ее подменила напарница, и мама должна была быть дома. Вот такие дела. Тело нашли где-то за городом в лесу, обезображенное, с какими-то вырезанными на теле непонятными знаками. И самое ужасное, у нее была отрезана голова, которую нашли в нескольких метрах от тела. Следствие установило, что маму убили не там, где нашли тело. Я тебе даже не буду озвучивать, какие версии выдвигало следствие — это просто ужасно. Я в то время просто не мог с ними разговаривать, все норовил морду набить. Так дело потом и сдали в архив.

— И что, никаких концов не было?

— Да кто его знает. Я же говорю, разговаривать со следователями я не мог, да и они со мной тоже общаться не стремились. Я решил поскорее выкинуть из головы весь этот кошмар, твердив про себя как заведенный, что мама была самым честным человеком на свете, она не могла меня обманывать, я просто не должен сомневаться в ее честности и преданности. И мне удалось как-то весь этот кошмар забыть. Теперь, видно, пришло время вспомнить, — повисла пауза.