Максим Окулов - По лезвию ножа, или в погоне за истиной

— Расписывайся здесь, горе, и дуйте оба из моего кабинета!

Не теряя ни секунды, я расписался около галочки, и мы покинули кабинет. Выходя на улицу через проходную, я взял Катю за руку и так и не выпускал ее, боясь потерять. Я решительно не представлял о чем говорить в такой ситуации. Так мы и шли молча по Большой Дмитровке, затем свернули направо в Столешников переулок. Как будто из другой жизни возникло до боли знакомое здание ресторанчика «У дядюшки Гиляя». После того памятного посещения заведения вместе с отцом я стал его завсегдатаем. Метрдотель Татьяна узнавала меня по телефону, а швейцар расплывался в радушной улыбке в предвкушении традиционных чаевых. Надо сказать, что это место не очень подходит для трапезы в масленицу: основные фирменные блюда здесь мясные, но я натурально ничего не соображал — сработала моторная память, когда ноги сами несут в знакомое место. Наверное я сильно удивил сотрудников ресторана, поскольку никого не узнавал, а лишь смотрел искоса, тайком на свою прекрасную спутницу. Я заказал два «Гиннеса» и два жульена. Осушив кружку пива, я немного пришел в себя. Вспомнив о том, что все же являюсь мужчиной, я попытался взять инициативу в свои руки, первым нарушив молчание.

— Катенька, правда, хоть все и смеялись там в кабинете, но я просил у вас прощения совершенно искренне.

— Денис, я уже все забыла, не корите себя. В принципе, ничего страшного тогда и не произошло, а ту записку я написала в сердцах, уж простите.

— Да уж, я могу себе представить ваше негодование! Катя, поверьте, тогда был совершенно невероятный день, у меня были реальные причины, то-есть их конечно не было, чтобы надираться как свинья, но все же причины были таковы, что мне трудно было… — мою тираду опять прервал звонкий смех.

— Ой, вы меня решили уморить!

— Все, хватит! — состроил я грозную физиономию. — А то вы решите, что я не только алкоголик, но и придурок! Катенька, давайте закажем поесть. Правда, здесь в основном мясо, но что-нибудь найдем. Кстати, — осенила меня гениальная мысль, — вы, вполне возможно, и не поститесь, скорее наверняка, тогда мы можем…

— Почему же? С удовольствием составлю компанию великому постнику! — Мы от души рассмеялись.

Я пригласил официанта, и мы сделали заказ.

Гостеприимный ресторан отпустил нас только вечером: мы никак не могли наговориться. Хотелось как можно скорее узнать друг о друге все. Было ощущение, что разговариваешь с родным и очень близким человеком, которого не видел много-много лет, и жадно впитываешь каждое слово, сорадуясь счастливым моментам и сопереживая неприятностям.

Выйдя на свежий воздух, мы не спеша отправились ко входу в метро. Разговор продолжался и в метро и по пути к хрущевке, которая смутно всплыла в моей памяти.

— Господи, а ведь это было ровно месяц назад, — с удивлением сказал я, стоя перед подъездом.

— Ну, Денис, будем прощаться?

— Как, уже? — снова задал я «логичный» вопрос. — Катюша, а во сколько мы завтра увидимся? — я действительно не мог себе представить и дня, проведенного без Кати.

Девушка слегка смутилась, но возражать не стала.

— Я на завтра наметила кое-какие дела. Даже не знаю… — это не был отказ — каким-то шестым чувством я это четко понимал.

— А давай эти дела делать вместе?

— Хорошо! — с улыбкой согласилась Катя.

— Договорились, в 10.00 я у тебя. Это нормально?

— Вполне!

Мне было хорошо и легко с этой замечательной девушкой. И, конечно, больше всего на свете я хотел бы остаться сейчас у нее и никуда больше не уезжать. Но в жизни действуют законы, которые нельзя нарушать, я это уже в полной мере осознал. Какое-то глубокое внутреннее чувство подсказывало мне, что подобный шаг перечеркнет все то светлое, что у нас с этой неземной девушкой еще впереди. Поцеловав Катю в щеку, я решительно отправился домой, дабы не искушать судьбу. Только сидя в своей уютной кухне и вспоминая подробности этого чудесного дня за чашкой чая, я вдруг осознал, что должен сидеть сейчас в купе поезда, следующего по маршруту Москва — Санкт-Петербург. Жар обдал меня с головы до ног, и я кинулся звонить отцу:

— Па, прости негодяя, а? — сходу начал я.

— Денис, что опять стряслось? — отец был явно обижен.

— Пап, ты не поверишь, но я, кажется, встретил свою судьбу.

— Слушай, ну ты даешь! Еще толком из одной передряги не выпутался, а уже в другую лезешь! — папа и не думал смягчать тон.

— Отец, а с каких это пор любовь — искренняя, чистая и настоящая — стала передрягой? — начал сердиться и я.

— Сынок, прости. Я, наверное, погорячился, но это так неожиданно.

— Па, так для меня это тоже неожиданно. Я понимаю все твои сомнения, но я уже не мальчик. Поверь, то, что случилось сегодня, совершенно невероятно, — и я поведал отцу сегодняшнюю историю.

— Да-а-а-а… — только и смог вымолвить папа. — Чудеса продолжаются. Если позволишь, я обязательно позвоню Соколову и попрошу его комментариев, как стороннего наблюдателя.

— Позвони-позвони, думаю, он тебя сильно развеселит!

— Ладно, сын. Раз гора не идет к Магомету… Я в понедельник приеду, посмотрим, что это за Сухов. Давай, жених, дерзай!

Ночью я не смог спать. Голова немного кружилась при одном лишь воспоминании Катиного лица: нос с небольшой горбинкой, большие широко посаженные глаза и чистая белая словно полупрозрачная кожа… Промучившись часов до 3 ночи, я встал, сварил крепкого кофе и достал томик Есенина. Ничего другого делать или читать не хотелось.

В 9.00, на целый час раньше, я входил в подъезд хрущевской пятиэтажки. Нажимая кнопку звонка, я услышал, как этажом выше хлопнула дверь.

— Светка, ты что-то забыла? — дверь открылась, и на пороге предстала Катя в домашнем халате. Голову ее украшали забавные розовые бигуди. Девушка вмиг стала красной, как свекла, инстинктивно обхватив голову руками.

— Т-т-ты, ты вроде должен позже приехать, я в таком виде, з-з-аходи, я с-с-сейчас… приведу себя в порядок, — Катя хотела было удрать в ванную, но я, вбежав в квартиру, успел схватить ее за руку и, развернув к себе лицом, крепко обнял за тонкую талию, прижав голову девушки к своей груди.

— Милая, я так соскучился по тебе! О какой ерунде ты говоришь?! Ты выглядишь просто замечательно!

Катя слегка отстранилась и посмотрела мне в глаза.

— Дениска, знаешь, не в моих правилах демонстрировать себя в бигудях окружающим. Вот пришел человек первый раз в дом, а я как лахудра, — Катя опять опустила взгляд.

— Во-первых, у тебя совершенно замечательные бигудюшки, которые тебе к лицу. Во-вторых, когда мужчина критически смотрит на женщину в бигуди, то он эту женщину не любит. Я это понял именно сейчас, понял со всей отчетливостью! Кроме того, я уже не первый, а второй раз в этом доме. И если вспомнить подробности того визита, то краснеть надо в первую очередь мне. Тебе не кажется?