Властимил Шубрт - Конец королевы

— Нет, — торопливо, словно в горячке, заговорила Зузана. — Я собиралась спать и увидела, как они с Бореком целуются в коридоре. В обед она меня уговаривала, плакала, жаловалась, что Борек ее шантажирует, а вечером пришла в себя, как видно, все хорошенько обдумала и от всего отказалась. Да еще и посмеялась надо мной. Заявила, что ни с каким немцем в номере не была, что это просто клевета… Клевета или галлюцинация… Стала раздеваться передо мною догола и все повторяла: галлюцинация, Зузанка, все это просто галлюцинация, ты же у нас немного с придурью…

На лбу у нее выступили крупные капли пота. Лихорадочно выпаливая слова, она уставилась на меня, но вряд ли видела что-нибудь, глаза у нее, обычно тусклые и невыразительные, расширились, разгорелись, точно у дикой кошки.

— Она сказала, что мне никто не поверит, все только посмеются, а то еще и в психушку засадят…

Она умолкла, но вся сцена встала передо мною, как на экране. Нагая Катаржина, прекрасная, как греческая богиня, губы изогнуты в иронической усмешке, а напротив нее — Зузана, жалкая, пришибленная и ошеломленная, отчетливо представившая себе, что с такой соперницей у нее нет шансов на победу и что никто не поверит ее обвинениям. На мгновение она теряет равновесие и хватается за стул. Под руку ей попадает какой-то предмет, это кухонный нож. Она берет его, инстинктивно соображает, что надо направить лезвие вперед, и наносит удар. Катаржина даже не поняла, что умирает. Может быть, только вздохнула и упала на постель, пижама свалилась к ногам, а ноги, длинные, стройные, обнаженные, дернулись и застыли. И только тут Зузана обнаружила, что ножа у нее в руке больше нет. Он торчал под левой грудью у Катаржины — страшно, прочно и неумолимо.

— Потом ты потушила лампу, ушла в свою комнату и заперла за собою дверь… Дай-ка мне ключ, — внезапно закончил я и протянул к ней ладонь. Она вынула ключ из сумочки и молча отдала его мне. Я уронил его на стол. Ключ звякнул и остался лежать рядом с кожаной сумкой, где покоились Катины деньги.

— Нож ты взяла на кухне? — уточнил я.

— Нет. Он лежал на столе в комнате. Сама не знаю, как он очутился у меня в руке… И все! Больше меня не трогай! Прошу те6я!.. Не бойся, я во всем признаюсь… Я ее не убила, я ее уничтожила. Как клопа, как паука… А она и была паучиха…

Она встала и направилась к дверям. Даже не взглянула ни на кого из нас. Только, проходя мимо Борека, легонько коснулась пальцами его плеча, но не остановилась, даже не замедлила шаг.

После долгого, очень долгого молчания я произнес:

— Голову даю наотрез — она не понимала, что делала…

И представил себе битком набитый зал суда, трех строгих мужчин в мантиях и стоящую перед ними маленькую, жалкую Зузану, а потом длинные, нескончаемые, ослепительно белые коридоры сумасшедшего дома и разросшийся парк, обнесенный высокой стеной, — и все это за слишком большую, чистую и несчастную любовь…

Алена жалостливо всхлипнула:

— Какой ужас! Такая милая девчонка…

Павел не произнес ни слова. Мирка тоже. Только резко выпрямилась, сидя на постели, и окинула Борека злым, откровенно ненавидящим взглядом. А мне хотелось ударить его, оглушить, свалить на землю и избить как собаку…

Добрых полчаса мы сидели на кухне, молча переживая про себя все случившееся. На дворе завывал нескончаемый буран, в печке потрескивали горящие полешки, а в избе стояла мрачная, благоговейная тишина, как в церкви. Первой молчание нарушила Мирка.

— Надо бы к ней пойти… Нельзя бедняжку оставлять одну. Алена кивнула и встала:

— Правда, Мируш, пошли.

Они покинули кухню, но тут же вернулись, тяжело дыша и с вытаращенными глазами.

— Она ушла! — крикнула Мирка и сунула мне в руку маленький блокнотик в кожаной оправе, раскрытый почти посередине. Через весь разворот там было написано: «Ушла признаваться. Зузана».

Я стал машинально перелистывать блокнот, но, кроме этих трех слов, каких-то цифр, сокращений и адресов, ничего больше не обнаружил.

— Она взяла свои лыжи, — растерянно сообщила Алена. — А штормовку не надела, уехала в такую вьюгу в одном только свитере…

Я швырнул блокнотик на стол и выскочил в прихожую, а оттуда на крыльцо. Но, сделав несколько шагов, остановился. В лицо мне ударил ошалевший ветер, а в глаза хлестнул поток острых, высекающих слезы снежинок, и я понял, что это конец, что мне осталось только одно: стоять и бессильно вглядываться в непроглядную мглу этой бешеной, этой безжалостной круговерти.

Перевод с чешского БОРИСА КОСЕНКОВА.

Файл взят с сайта www.rutracker.org

OCR и создание FB2: 3aH3u6ap

Дата создания: 05.11.2010

«В себе» (нем.). Здесь и далее примечания переводчика.

Бриджит Бардо, популярная французская киноактриса.

В Чехо-Словакии сеть валютных магазинов (типа наших «Березок») .

Канун Рождества.

Канун Нового года.

Туристическая организация в Чехо-Словакии.

Чехословацкий журнал.

Ох, фрейлейн Катерина, это чудесно! (нем.) .

Фрейлейн, могу я вас попросить… (нем.) .

Хорошо (франц.).

— Ну, пожалуйста, не бойтесь! (нем.)

«Рада тебя видеть», «Ты чудесный парень» (англ.).

Огромное спасибо, моя любимая, спасибо, дорогая (нем., англ. и франц.).

Мгновение, прошу вас, я уже иду (нем.).

Добрый вечер, моя любовь. Извините меня, пожалуйста, если я мешаю (нем.).

Девицы всех стран, соединяйтесь! (неправ, англ.)

Что ты хочешь? Пфуй, это неслыханно. Не могу не удивиться. Стыдитесь, Катерина! (нем.)

Войдите (нем.).

Рада вас видеть. Проходке, пожалуйста, и садитесь. Простите, мой господин. Одну минутку (нем.).