Аркадий Карасик - Красуля

Купцов поднялся с кресла.

- Сейчас позвоню своим ребятам. Организуют поиски. Ты напишешь заявление, приложишь фотокарточку дочери...

- Подожди, - загородила Надежда Савельевна телефонный аппарат, даже руку положила на трубку. - Не торопись. Официальный поиск приведет к убийству Вики. У меня - другая, более безопасная и поэтому эффективная идея. Порекомендуй меня своему самому расторопному... сыщику, - едва не обмолвилась, не сказала - сыскарю. - Пусть поработает, так сказать, в частном порядке... Все расходы оплачу. Не через кассу - из рук в руки.

Наивный дурачек округлил голубые глазки, беспомошно замемекал. Дескать, сыщик находится на государственной службе, получает заработную плату и вдруг - в частном порядке? Да и что может сделать один человек без экспертов, лабораторий, альбомов с "пальчиками", фотороботов и фотографий известных авторитетов?

- Уверяю тебя, Сергунька, так будет лучше. Короче, твоя задача свести меня с нужным человеком, остальное беру на себя... Благодарность за эту услугу будет безграничной, - загадочно улыбнулась женщина, разводя руками, будто готовясь заключить благодетеля в об"ятия. - Поверь, в долгу не останусь.

Ага! Дошло! Покраснел голубчик, будто красная девица, к которой впервые прикоснулись жадные мужские руки. Что же с ним будет, когда освободит Вику и дело дойдет до обещанной "благодарности"? Только бы не инфаркт - потерять такого агента Красуля не хотела. Мало ли что ожидает ее на тернистом пути криминальной бизнесменки.

Надежда Савельевна обещающе улыбалась, но думала о другом. Во всяком случае, не о подполковнике-сыскаре. Перед мысленным взглядом стоял, ходил, радовался и хмурился другой мужчина. С выступающим подбородком и серыми глазами. Плохо замаскированные любовные обещания, которыми она осыпала Купцова, мысленно адресовались Федорову.

А сыщик колебался. В нем боролись тяга к обаятельной женщине, обещающей ему рай на земле, и привитое долгими годами службы чувство долга. Да, он догадывался о настоящем бизнесе любимой женщины, мало того - почти знал о нем. Но догадываться и знать - одно, а помогать и учавствовать совсем другое. Сыщик чувствовал себя червяком, насаженным на острый крючок, - не сорваться, не освободиться. Разве только вырваться, оставив на металле внутренности...

- Боюсь, ничего не получится, - вяло пробормотал он, отводя в сторону страдающий взгляд. - Слишком опасно... Грубейшее нарушение... Меня не поймут ни подчиненные, ни начальство...

Огоньки в глазах Надежды Самельевныт погасли, она смерила гостя презрительным взглядом. Будто оттолкнула. Зачем он нужен, если отказывается выполнить пустяковое задание?

- Значит, не поможешь?

Неожиданное похолодание заставило бедного Купцова смягчить отказ.

- Не знаю... Постараюсь... Сама должна понимать... Нужно подумать...

После того, как подполковник покинул квартиру, в кабинет заглянул Петенька. Без вызова.

- Что у тебя? - устало спросила Сотова, наливая полный фужер бренди. - Как думаешь - сделает?

- Слизняк, - убежденно поставил диагноз слуга-водитель. - Ушатый фрайер. Мы с Хвостом сами управимся.

- Нельзя вам с Хвостом. У Жетона знают вас, зря пойдете под молотки.

- А этот? - мотнул рыжей гововой Петенька. - Этот разве не попутает ромсы? Знаешь, хозяйка, из двух фрайеров, что тебя осаждают, я выбрал бы офицерика...

Надежда Савельевна, взбодренная солидной порцией спиртного, мечтательно улыбнулась... Г л а в а 5 ============

Оформление разнообразных бумаг, справок, лицензии, платежных документов заняло массу времени. Компаньоны до того уставали - к вечеру с трудом передвигали ноги. Но эта усталость - сладкая, ибо является преддверием будущей обеспеченной жизни.

Через две недели они разделились. Савчук остался в офисе - формировал аппарат, принимал претендентов на роли плотников, маляров, обойщиков, плиточников. Федоров зачищал оставшуюся документацию.

В последние дни у Михаила отчаянно чесалась спина. Будто по ней мурашами бегали чьи-то назойливые взгляды. Сыщик из отставника - как из только-что родившегося телка взрослый бык. Но не привитые жизнью качества с лихвой восполнялись книгами и телевидением, где - и выслеживания, и погони, и схватки.

Кажется, его пасут.

Отставник научился, идя по улице, неожиданно останавливаться; рассматривая витрины, исподволь оглядывал тротуар; завязывая шнурки на туфлях, изучал прохожих. Короче постигал азы сыщицкой науки.

Вроде, все благополучно, ни одного подозрительного человека. Вот только девчонка-скромница бросает на него заинтересованные взгляды да бомж-алкаш пытается выманить деньги на бутылку отравы. Нет, от этих людей чуткая спина чесаться не станет.

Доморощенный детектив продолжил наблюдения за окружающими его людьми.

И вот однажды твердо убедился - липучие взгляды исходят от юркого бодрячка с хитрыми глазками. Ходит следом, почти натыкаясь на выслеживаемого. Стоит под окнами, с блаженством выкуривая сигарету за сигаретой. В автобусе притирается вплотную, будто ощупывает карманы жертвы.

Короче - пасет. Бесстыдно, безбоязненно, отлично зная - никто не осадит, не придерется, ибо нигде не обозначен закон, запрещающий слежку. А если преследуемому не по вкусу "общение" с топтуном - ради Бога, пусть привыкает, обижаться или не обижаться - его проблемы. Свистун отрабатывает немалый "гонорар", которое посулил ему Жетон.

Этим сказано все.

А уж в смысле выслеживания жетоновская шестерка - мастак. Не зря знающие его кореши прозвали парня Мегре. Валерий искусно менял внешность, превращаясь то в наивного школьника, то в горюющего пенсионера. Для этого хранил в специальном чемоданчике множество париков, бород, усов, грима.

Но не только в этом таится талант Свистуна. Он преображался внутренне. Будто не только менял "маски", но и подгонял под них характер. Показная наивность вызывала у дам умиление, горесть полуголодного пенсионера - жалость и стремление помочь.

При слежке за офицериком Валерка мастерски преобразился в безработного бедолагу, мечтающего либо о щедром меценате, либо о сердобольной бабушке. Федоров сделал вид - ничего не заметил. Помахивая сорванной с дерева веточкой, он завернул под первую же попавшуюся по дороге арку. Когда туда же свернул Свистун, он оказалася скованным почище браслетов-наручников. Перехватив руки пастуха, Михаил безжалостно сжал ему горло. С такой силой, что тому оставлена единственная возможность - дышать. Да и то не постоянно, а по желанию садиста.

- Почему следишь, мразь болотная? Кто поручил?

Железные пальцы на горле слегка раздвинулись.

- Да ты что, мужик, сбрендил? Не за тобой топчусь - за телкой. В этом доме проживаеет, хата - на восьмом этаже. Красивая, центровая... Не дави на горлянку - больно же!