Аркадий Карасик - Красуля

Семен Адольфович Моревич, крепкий еще старик, не по возрасту стройный и подтянутый, расхаживал по гостиной подмосковного коттеджа. Длинные седые волосы связаны на затылке в пучек, теплый домашний халат расстегнут, из-под него выглядывает голая мускулистая грудь.

Единственное его хобби - коллекции. Собирает он почти все, начиная от спичечных коробков и кончая картинами известных художников. Пятикомнатная квартира в Москве буквально забита остекленными коробочками и журналами в бархатных переплетах. Стены увешаны картинами. Они висят впритык друг к другу, будто заменяют собой многокрасочные обои. Вперемежку - русские и голландские, французские и немецкие, но обязательно - известные, ни одной подделки.

Особняк под Истрой тоже украшен картинами, но, в основном, копиями. Зато посуда, хрусталь, обстановка - только старинные. Коллекционер привык к комфорту, не мыслит себе жизни без роскоши.

Сегодня движения старика более порывисты, походка - нервная, взгляды из-под густых бровей - нетерпеливые. Моревич ожидает приезда сына, который редко навещает отца, превращая каждый свой приезд в праздник.

Обеденный стол покрыт накрахмаленной скатертью, на ней расставлена коллекционная посуда времен французских королей. Неважно, что на изукрашенных блюдах и тарелочках - незамысловатая закуска, а в хрустальных графинах - самодельные наливки и вина, значительно важней торжественная обстановка, которую создает старина.

Сегодня старик ожидает Эдуарда с особым нетерпением. Возникла нужда посоветоваться, излить душу. Поэтому услышав шум под"ехавшей к коттеджу машины, он бодро побежал в прихожую.

- Наконец-то, появился, - любовно ворчал он, подставаляя для поцелуя надушенную розовую щеку. - Запутался в своих политических дебрях, позабыл отца.

Эдуард посмеивался, любовно оглядывая крепкую фигуру родителя. И возвраст не действует на старика, подумал он, все такой же стройный. А я с каждым днем толстею, будто кто-то надувает. Только за последний месяц прибавил пять килограммов. Не помогают ни разрекламированные диеты, ни хваленный гербалайф.

- Ошибаешься, батя, не забыл. Даже выпросил недельный отпуск, который, если не возражаешь, проведу в твоем обществе.

- Какие могут быть возвражения, сынок? Я рад. Погуляем с тобой по речному бережку, полюбуемся кленами и березками.

- Обязательно... И вот еще одно доказательство того, что я не забыл своего молодого папашу... Прими подарочек. Случайно попалась на глаза у антиквара вазочка, решил порадовать. За возраст не ручаюсь - не специалист, но судя по интерьеру...

Моревич мигом забыл и о намеченной беседе с сыном, и о всех своих неприятностях. Ощупывал вазочку, разглядывал ее в лупу, искал "фирменный знак". Не фальшивка ли? Сына могли обмануть - коллекционера не удастся.

Ваза оказалась "настоящей". Соответственно улучшилось настроение и возвратились мысли о необходимости посоветоваться с Эдиком. Больше не с кем. Жена умерла, царство ей небесное, вот уже пять лет тому назад, ни сестер, ни братьев - все ушли. Остался один Эдуард.

Придерживая сына под руку, старик направился было в столовую, но спохватился: сначала - переодеться, негоже садиться за стол в халате, будто дореволюционный барин, забывший про элементарные приличия.

Эдуард Семенович тоже пожелал привести себя в порядок, принять ванну, надеть новый, "застольный" костюм. Мылся не торопясь, потом тщательно побрился,м выбрал на полочке любимые мужские духи. Семен Адольфович тоже не спешил. Недавняя нервозность покинула его - сын приехал, ничего с ним не случилось, незачем волноваться.

Наконец, уселись за стол.

Во главе - одетый в пепельного цвета костюм отец. Напротив - в черном - сын. Не хватает вышколенных лакеев, разливающих напитки и разносящих блюда. Вместо них - чистенькая старушка, фамилия и отчество которой, в семье Моревичей давно забыты. Матрена, налей, пожалуйста, чаек... Матрена, будь добра, подай сигареты... Матрена, забери эти салфетки, принеси другие, знаешь, с изображением в уголках императорских корон... Матрена... Матрена... Матрена.

Старушка семенила за сигаретами, меняла салфетки, подавала сигареты и зажигалки. Без нее дом окажется тусклым и нежилым. Моревичи привыкли к старой служанке, как привыкают к кровати, на которой спишь, к столу, за которым завтракаешь или ужинаешь.

Поэтому беседа между отцом и сыном велась откровенная, без оглядок и пониженного голоса.

- У меня, Эдик, возникли определенные сложности, - приступил старик к разговору, заправляя за фасонистую бабочку накрахмаленную салфетку и накладывая из блюда на тарелку аппетитно пахнущую фаршированную щуку. Нужно посоветоваться...

- Что за сложности? - насторожился Эдуард Семенович.

В наше время политики всех мастей - эквилибристы на проволоке, висящей над пропастью. Их отстреливают не хуже банкиров и предпринимателей, не спасают ни опытные телохранители, ни щедрые обещания милиции и госбезопасности отыскать убийц и предать их суду. Услышав про отцовские трудности, Моревич-сын немедленно примерил их к своей безопасности. Отодвинул блюдо с жареным поросенком, залпом выпил бокал вина.

- Странная ситуация, доложу тебе. Я, уже говорил, кажется, задумал отремонтировать нашу квартиру. Никаких капитальных ремонтов - перенести всего одну перегородку, высвободить место для новых картин. Заодно покрасить, сменить обои, положить в ванную на пол новую плитку... Короче, мелочь... Присоветовали мне обратиться в новую фирму. Дескать, работают по-европейски, качественно и быстро, и берут по божески... Я и обратился. Милые, признаться, люди, владельцы этой фирмы. На второй же день появились оценщики - измеряли, что-то подсчитывали... Сумма, конечно, аховая, услышал - едва не подавился, но ремонтироваться-то надо. Пришлось согласиться, подписать договор.

- Сделали?

- Не торопись, сынок, сейчас все узнаешь... Главный оценщик, худенький мужичонка, пообещал в понедельник начать, попросил снять картины, упаковать коллекции. Вежливо попросил, культурно, я даже порадовался - есть еще в бедной России такие люди... Всю неделю мы с Матреной трудились, осбобождая место для ремонта. Снесли картины и коробки в маленькую комнату, мягкую мебель накрыли чехлами, стенки обернули полиэтиленовыми пленками. И вот прошло две недели, а ремонтники так и не появились. Ходил в офис, а там об"явление на дверях: фирма обанкротилась, претензии... и так далее... Разве не странно?

Действительно, странно, подумал Моревич-сын. Уж не пытаются ли преступники достать сына через отца? Глупость, конечно, почему так называемый ремонт обязательно должен быть увязан с готовящимся покушением? Политик не собирается проверять качество наклейки обоев или устройства плиточного пола, ему и без этого хватает хлопот на политическом Олимпе.