Леонид Словин - Из хроники кладбища «Шмерли»

Он бывал здесь редко, его не знали, хотя невидимая печать, лежавшая на каждом сотруднике розыска, была ясна всем, кто понимал.

Молодая хорошенькая проститутка, не разобравшись, повернула к нему красивое, грубоватое лицо:

— Поедем, что ли? — Но тут же, угадав, кто он, свернула в толпу.

Несколько борцовского вида, но уже достаточно отяжелевших сутенеров, не чуждых, видимо, и рэкета, не подавая вида, тоже вели за ним наблюдение.

Не останавливаясь, он пошел дальше. За углом, у Ленинградского вокзала, снова включил рацию:

— Я — двести первый. Слышу хорошо.

— Зайдите в вестибюль метро.

— Вас понял. Иду.

Это действительно был Пластов. Он стоял у эскалатора вместе с двумя слушателями Высшей школы, прикрепленными на время визита Рональда Рейгана.

— Привет, Денис. Дело есть, — Серега протянул огромную ручищу, небрежно кивнул слушателям. — Я сейчас.

Они отошли в сторону.

— Здесь почище будет… — Серега огляделся. Поток пассажиров относило в другую сторону, пол был тщательно вымыт.

Серега был ревностный адепт чистоты и разговор начал с парилки:

— В эту пятницу тебя, понятно, не ждать… — Раз в неделю они встречались в расторгуевской бане. Величественный, голый Серега — в войлочной шляпе, с веником, в рукавицах ходил в заправилах, он приносил с собой мяту, эвкалипт, практически был недосягаем для общения.

— Про пятницу рано пока говорить… Как пойдет дело! -пожал плечами Денисов. — Тебя надолго сюда перебросили?

— До конца недели. Такая история! — Серега приступил к делу. — Я ведь видел эту старушку…

— Потерпевшую?

— Поздно вечером. В бывшем первом зале. Где был выход на площадь…

Единственный уцелевший от старого здания во время реконструкции, зал этот считался воинским, был самым тихим, с лепными потолками; в торце его был ночной буфет и выход на черную лестницу. Сейчас зал был короткий, простой, как мышеловка. Вокзальные воры предпочитали в нем не задерживаться.

— …Я два раза проходил, а она все сидела. Тихо, как мышка.

— Вещи у нее были?

— Сумка — чтоб через плечо. С ремешком. И другая -совсем маленькая, черная.

— Ты говорил кому-нибудь?

— Я же с выходного! Как прочитал ориентировку — сразу ее узнал. И вот — жду тебя!

— Выходит, она не то что только приехала — и сразу в комнату матери и ребенка!

— Не-ет! — Серега замахал рукой. — Ты слушай! В конце концов я спросил: «Вы приехали или уезжаете?» — «Приехала», — говорит. — «Вас, наверное, не встретили…» — «Не волнуйтесь, я посижу немного и тоже пойду спать…»

«Она знала, что будет ночевать в комнате матери и ребенка!…»

Они помолчали. Серега спросил:

— Правда, что за задержание Гринчука начальник управления обещал два оклада?

— Может быть. — Это было меньше той суммы, которую Денисов видел в объявлении у полицейского участка на Репербанштрассе в Гамбурге, будучи там с туристской группой: миллион немецких марок собрали директора фирмы за розыск убийц их коллеги. — Стоит отличиться…

Серега покачал головой:

— Не для того он убегал, чтобы снова идти к вокзалу.

Они поговорили о пустяках, Денисова не оставляла мысль:

«Погибшая кого-то ждала… Может вообще была не одна!»

Пластова вызвали по рации.

— Я сейчас…

Дежурка отдела охраны находилась рядом — в надземном вестибюле, с внешней стороны. Он пошел быстро, Денисов не спеша двинулся за ним.

«Выходит, погибшая знала, что будет ночевать в изоляторе… Возможно, уже ночевала раньше… И дежурной медсестре тоже показалось, что она ее видела…»

Шли люди. Он привычно отделял их в безликой толпе.

С двумя покрышками в руках, едва не коснувшись его, быстро шел приезжий туркмен, следом, держа детишек, в закрытом, до пят бархатном платье семенила его жена.

Было еще не поздно, площадь только готовилась к вечерней своей жизни. Денисов ждал долго.

Наконец из дежурки показался Пластов, в руке он держал бумагу.

— Знаешь, зачем меня вызывали? Из-за тебя. Ты сказал, что едешь ко мне?

— Антон знает.

— Держи. Это тебе. Я переписал.

Денисов тут же развернул бумагу, заполненную крупным Серегиным почерком. Это был страшно перевранный ответ на телекс, переданный с Павелецкого в Ригу и продиктованный по телефону дежурному в отдел охраны метро:

«…Рижским уголовным розыском разыскивается ушедшая из дома и не вернувшаяся Хойна Голда (Злата) Вольфовна, рождения 1909 года. По приметам схожа с неизвестной, убитой на вокзале в комнате матери и ребенка. Муж Коэн Игуда Шлоймович направлен нами на опознание поездом 2 Рига — Москва, вагон 8. Обеспечьте встречу. Для оперативного использования сообщаю: в ночь убийства муж разыскиваемой в гор. Риге отсутствовал…»

— Думаешь, это она? — Пока Денисов читал, Серега пристально следил за выражением его лица.

Наконец Денисов свернул бумагу, спрятал в карман.

— Уверен, Серега.

Они прошли к вокзалу, где была вывешена сводная таблица прибытия и отправления поездов. На Рижский их прибывало всего несколько. Второй, фирменный — «Латвия» — открывал список.

— Я думаю о ее муже… — сказал Пластов, прощаясь. — Как люди идут на это…

Коэн оказался моложавым, похожим на отставника-офицера — без живота, с рыжими унылыми усами подковой и маленькими сидящими глубоко глазками. Он остановился у вагона, рядом с артистами зарубежного ансамбля, прибывшими из Юрмалы. С десяток черноволосых парней в джинсовках, в шортах, с распущенными по плечам волосами, с побрякушками на руках и на шеях, сразу принялись передавать через головы из тамбура, из окон ящики, коробки; пассажиры сторонились. Аккуратные латышские проводницы смотрели сурово.

— Коэн Игуда Шлоймович? — Денисов подошел к нему.

Прибывший выглядел лет на десять моложе его предполагаемой жены.

— Можете просто Карл. — На нем был недорогой модный костюм, из верхнего кармана пиджака высовывался накрахмаленный платок.

Коэна сопровождали. Длиннорукий молодой человек, тоже высокий, худой, с кейсом, запирающимся на шифратор, оценивающе взглянул на Денисова, коротко представился:

— Капитан Ламберте, МВД Латвийской ССР.

— Денисов.

Другим был родственник Коэна — тоже с рыжеватыми усами, с апатичным, безучастным лицом. Он только молча подал Денисову руку.

— У вас с собой ее фотографии? — сразу спросил Ламберте. — Пусть Карл посмотрит…

Нечесаные парни из Юрмалы запрудили платформу коробками, ящиками. Гора их все росла. Артистов встречали с десяток длинноногих девиц, непрерывно что-то выкрикивавших, просивших, хохотавших.

— Давайте сюда.

Они отошли под навес.

Денисов достал фотографии пожилых женщин, проходивших по ориентировкам, Карл быстро их просмотрел и безошибочно указал на посмертные снимки убитой.