Леонид Словин - Из хроники кладбища «Шмерли»

Денисов замолчал. Его попытка пробиться сквозь стену провалилась. Учитель в милицейских погонах в самом начале поставил его на место.

— Вольф, Зеев?

— …В народных именах учитывалось также прозвище Вениамина — Волк! Отсюда Зеев и Вольф… Волк, переведенное на иврит и идиш…

— Вот как!

Ответ был получен. Осталось набраться терпения, дослушать урок до конца.

— От Вениамина также шли имена Вельвиш, Вольвиль, Вавила, некоторые относят сюда и Владимира, Лубу, Волько, Вове, Вава… Полицейская уголовная регистрация должна это учитывать… — Антропонимика еврейских имен была для Резниченко, как для Денисова розыскное дело, которое он вел от первой страницы — с постановления о заведении. -Поскольку считалось, что всякое упоминание об умершем засчитывается последнему «к добру», традиция предписывала именовать детей только по умершим предкам. Это вело к беспокойству его духа в ином мире. Понимаете? Для этого мужские имена переделывались в женские, и наоборот. Если отец умирал до рождения ребенка, то наименование по отцу считалось почти обязательным…

Денисов обвел глазами стол. Из-под газеты высовывалась страница с текстом, который Резниченко редактировал. Денисов прочитал:

«…В капиталистическом обществе, где будничная одержимость обывателей заботой о личной безопасности — не просто прихоть, а жестокая необходимость…»

«В чужом глазу соринку ищем…»

Он вздохнул. Специалист, словно почувствовав что-то, закруглил разговор.

Итог Резниченко подвел не там, где он необходим был Денисову.

— Имя — еще и национальный образ. Порою причина недоверия — непонимание между людьми разных национальностей. За нерусским отчеством видели человека с нерусским характером, недобро относящегося к русским людям. Но это уже другая ипостась.

Волосатые молодые оркестранты, которых Денисов видел на Рижском, когда встречал Ламбертса и Коэнов, всем кагалом, в шортах, в джинсовках шли на посадку в саратовский, вместе с темными пожилыми женщинами, тащившими на руках грудных детей, с десятком длинноногих шумных поклонниц. За ними тянулись через толпу короткий пустой коридор, запахи незнакомых духов, голоса.

— У нас в Риге выступали во Дворце спорта, — заметил Ламбертс, давая дорогу.

Коэн и его родственник стояли растерянные, вид у вдовца был крайне удрученный, несмотря на крахмальный платок, выставленный из наружного верхнего кармана.

Было поздно. Все больше становилось ясно, что ни одна из проблем, не нашедшая своего разрешения при свете дня, уже не будет разрешена в течение вечера.

Был необходим перерыв.

Королевский против желания Коэна позвонил Вайнтраубам — сестра погибшей должна была приехать на вокзал за обоими родственниками; Ламбертса устроило Латвийское постпредство — ему предстояло туда еще добираться.

Денисову не терпелось обдумать ситуацию, он едва не взвыл, когда помощник дежурного объявил:

— Звонили из Управления. Гринчука, видимо, везут к нам…

— Ничего, выходит, на него нет?

— Я тоже так понимаю. Иначе бы не отдали.

— А зачем он нам?

Подошел Коэн, он казался обескураженным:

— Вы отпускаете нас?

— Отпускаем.

— Когда убили Юдит, меня вначале тоже отпустили. И жену. А потом начали таскать… — Он в нескольких словах передал суть розыскного действия. — Анонимки пошли. Что только не несли! Что я ухаживал за обеими сестрами… Что женился на младшей, а старшая мне мешала. А теперь дело видите, как обернулось… — В глазах у него стояли слезы.

— Вам приходилось уезжать из дома в последние месяцы? -спросил Денисов. — Чтобы на несколько дней?

Коэн кивнул.

— В январе на неделю.

— Далеко?

— В Донецк.

— По возвращении ничего не заметили? Жена куда-то уезжала? Неизвестно?

— Нет. Не знаю.

К ним подошел родственник Коэна, принялся что-то объяснять. Из того, что Ламбертс понял так же мало, как и он сам, Денисов заключил, что говорил он на еврейском -иврите или идише. Сам Карл говорил по-русски:

— Мы повезем ее на грузовом такси… — Труп решено было транспортировать в Ригу машиной. — Я уже заказал…

Карл посмотрел на часы, жена Вайнтрауба опаздывала. Денисов извинился, прошел в дежурку. Как все эти дни, дежурный наряд толпился у телевизора, ждали, когда на экране появятся американские гости.

Денисов набрал номер Вайнтраубов — никто не ответил.

— Успеешь поужинать, — предупредил помощник дежурного. — Звонили, что Гринчука повезли сначала на Казанский… Там кражи из автоматов. Примерят. Не привезут, пока не наговорятся… Денис! — сказал помощник. — Почитай! А то я сейчас Бахметьеву несу…

Он держал в руке плотную серую бумагу, используемую для телетайпов.

— Только получили.

Это был ответ на запрос в Нальчик. Денисов прочитал:

«Карл Коэн в указанные дни находился в составе туристической группы со своей постоянной спутницей, жительницей гор. Риги… — Дальше шли трудная фамилия и не менее трудное имя. Денисов воспринял их образно, по написанию, не читая. — Оба выбыли в субботу поездом номер…»

Супруг погибшей жил своей частной жизнью, жена его, по-видимому, догадывалась об этом, потому и не вводила в курс проблем, которые касались ее лично. В том числе и той, что привела ее в Москву, в комнату матери и ребенка.

— Вот так! — подытожил помощник, забирая телеграмму.

Денисов подошел к блоку из девяти телевизоров, постоял. На одном из экранов были зарубежные гастролеры, они все шагали вдоль платформы, возбужденные успехом, переведенные, однако, уже в черно-белое немое изображение.

Он нагнулся над пультом, сменил картинку. Ламбертс, Коэн и его рижский родственник стояли там, где Денисов расстался с ними.

Крахмальный платок Карла торчал из кармана.

«Мать верно говорила: умер муж — осталась вдова, умерла жена — готов жених…»

— Вызвать Ниязова по рации? — подошел помощник. — Он их сейчас сюда приведет.

— Да нет. Они ждут родственницу.

— Положению их не позавидуешь, — не отрывая глаз от экрана, сказал помощник. — Преступник, видимо, решил пустить всю семью под корень… — Это первым приходило в голову каждому. — Вот они и решают, кто будет следующим?

Коэн, стоявший лицом к монитору, внезапно поднял голову — кого-то увидел.

«Влада приехала…» — понял Денисов.

Пожилая, еще достаточно красивая полная женщина действительно сильно напоминала лицом погибшую сестру. Ее сопровождал худой, совершенно седой человек, перегнутый, казалось, в поясе под прямым углом, опиравшийся на трость. Денисов догадался, что это Иосиф Вайнтрауб.

С их прибытием Коэны сразу распростились с Ламбертсом, направились к такси.

— Когда привезут Гринчука, вызовешь по рации… — Денисов не остался в дежурке.