Астра - Крепитесь, други!

— Да ты что как в воду опущенный? — тормошил его Викентий Матвеевич, — какова на твой взгляд обстановочка в стране? Давай обсудим.

— Плохая, — нехотя отвечал майор, — хуже не бывает.

Так оно и было.

Тридцать пять областей были охвачены засухой, в других пылали забастовки. Словно пожарная команда, члены правительства мотались по стране, пытаясь стащить шахтеров с рельсов, отправить в отпуск учителей, вернуть больным врачей «Скорой помощи». Другая часть правительства боролись за иностранные займы и собираемость налогов. Доходность ГКО достигла ста процентов, поглощая по пять миллиардов долларов в месяц. Доходы иссякли нацело, акции Газпрома и Лукойла дешевели со скоростью горящих путевок. Напрасно грозили богатым и несознательным самыми страшными карами, напрасно пытались экономить на спичках — слово дефолт уже обозначилось. Оно появилось в газетных и журнальных финансовых изданиях в виде раздумчивых предположений, за которыми проглядывали лихорадочные поиски выхода. Доходность ГКО скакнула до немыслимых ста двадцати процентов, до ста сорока… «Русская рулетка»- ужаснулись иностранцы. Из-за рубежа, из-за океана уже не раздавались указующие окрики и советы, там устали от игры в демократию, реформы, семерки и восьмерки, от бесконечной потери денег в этой непредсказуемой стране. Теперь их устраивал любой режим, который обеспечит возврат капиталов и ракетную безопасность.

— Это ваша страна, — развели они руками и вытерли пот со лба. — У нас нет ответов на вопросы, которые вы должны решать сами.

Семен Семенович мрачно торжествовал.

— Забирайте назад свою заморскую невесту, нашим женихам она не по нраву.

Так говорил он еще три дня назад. Сегодня кроме «хуже не бывает» от него не удалось услышать ничего. Викентий Матвеевич заметил на лице его сеточку красных сосудиков, помаргивание, общую мрачность и полный упадок душевных сил.

— Тебе нехорошо, Семен Семенович? Выпей таблетку. Давай сядем-посидим, слава богу, пней и бревен вокруг навалом, — он засмеялся и с удовольствием сел на толстенный, охвата в полтора, ствол светлого тополя, уже очищенного от ветвей.

Со стоном опустился рядом и его спутник. Они помолчали, созерцая кипучую суету лесорубов. Вокруг останавливались мамы с детишками, пенсионеры, собачники. Всех занимали последствия разгула стихии, вывороченные древесные корни, запах земли и листвы, оказавшейся вдруг на земле под ногами, у каждого москвича было что рассказать о вчерашних переживаниях.

— Смотри-ка, Семен, — поделился Викентий Матвеевич. — Не все деревья упали, но лишь те, что были с гнильцой в середке или корнях. Смотри, смотри! На вид могучие, не хуже других, а проверку-то не выдержали, повалились.

— Да? — майор повеселел. — На тех-то негодяев, что страну разорили, напустить бы такой ураган. Рыба тухнет с головы.

Они плавно перешли к политике.

— Будет, будет ураган, кризис приближается, — вздохнул Викентий Матвеевич. — Все кривые как сломались вдруг, одни отвесно падают вниз, другие летят вверх… Нехорошо.

— Что будет-то, Викентий Матвеевич? Повалимся, как те деревья. А народ-то, смотри, забавляется, ни о чем и не думает, — голос майора был нервен.

— Это самое странное, — подхватил Викентий Матвеевич, — Никому не интересно! Им кажется, что раз нет у них долларов, то и беспокоиться не о чем. Как раз наоборот! Пострадает-то рубль, а не доллар.

— А и думай, не думай, делать-то что? — Семен Семенович повернулся к нему. — Делать-то, делать? Чем спастись? У меня семья, дети, внуки, всем из военной пенсии помогаю. Научи меня, Викентий. Я что-то совсем раскис, ни одно лекарство не помогает.

— Не убивайся, Семен Семенович, переживем. Деньги с книжки срочно снять, доллары эти подлые купить, засунуть в чулок и спрятать подальше, чтобы не нашли. Помнишь: «храните деньги в банке, а банку в огороде». Больше ничего и не остается.

— Уже спрятано.

— Ну и все. В первый раз, что ли? Как народ, так и мы, авось не пропадем. Мы на своей земле, Семен Семенович.

Тот снова достал платок и вытер лицо. Посмотрел на поваленный тополь под собою, поковырял пальцем серый ствол, растер в ладонях, поднес к лицу.

— Свежестью пахнет. Хороша жизнь-то, Викентий, ах, хороша! Только эти олигархи дурят нашего брата, как хотят.

— Не говори.

— Когда, на твой взгляд, все начнется?

— Каркать не буду, но все плохое у нас случается в августе. Где-то в середине объявят дефолт и отменят ГКО. Доллар взлетит, цены за ним. Я говорил с Валентиной, она согласна со мною. Предупрежден — значит, вооружен.

— А дальше?

— Грустно быть пророком, Семен Семенович, сам видишь, что делается. Откуда денег брать? Старикам, как всегда, будет туже всех… — Викентий Матвеевич посмотрел вокруг, на оживленный сквер, на молодых женщин с детишками, на сидящих пенсионеров. — Почему все так спокойны? Мне даже не по себе.

— Отвыкли думать. Раньше государству доверяли, теперь телевизору. Веруют и блаженны.

— Вера и доверие — разные вещи. Лишь доверие подразумевает проверку, — сказал Викентий Матвеевич.

— Зато с верой спокойнее.

— Верно.

Оба усмехнулись.

Они сидели, поглядывая вокруг. Огромные, отпиленные от бревен обрубки, как прикинули друзья, впрямую годились в мясные лавки, остальные дровишки увозились на машинах неизвестно куда, но тоже, надо думать, на чью-то пользу. Расходиться не хотелось.

— Как жена? — нежно спросил Семен Семенович.

— Анечка в отпуске, на даче. Звонила сегодня по мобильному, ничего, обошлось с ураганом. Интересно: в отпуск проводили, а отпускных ни копейки не дали. Гуляй, как знаешь!

— Как же вы крутитесь?

— Да так, — Викентий Матвеевич неловко усмехнулся. — У девочек там и кухарка, и гувернантка. Поселок дачный, без медпункта. Анечка всем вместо доктора.

— Как все унижены, Викентий Матвеевич! Врач, драгоценный специалист, без копейки денег! Когда так было? — майор заморгал и вновь полез за платком.

— Не начинай, Семен Семенович, тебе вредно. Пойдем на пруды, полюбуемся. Уток заодно покормим, у меня булка с собой.

— Так ведь обидно! За державу, как говорится.

Шли недели. Наступил июль.

И тут над всей планетой разразился Чемпионат мира по футболу.

Махнув рукой: «Черт побери все!», Россия принялась наслаждаться мировым футболом. Го-о-ол! Объеденье! Го-о-ол! Бразилия, Англия, Италия… Го-о-ол! Сколько всего сразу! И то, и другое, каждый вечер! А единственный мяч, пропущенный на последней секунде Парагваем, и то, как молча стояли игроки вокруг плачущего вратаря, «отца» команды… А серии заключительных пенальти, это безмерное одиночество вратаря в воротах! А болельщики, их дивная детская радость! И что за античная мощь в этих современных футбольных трагедиях, разрывающих сердца зрителей на переполненных стадионах! Неужели столь суетлива и мелка наша жизнь, что жаждешь забыть ее во взрывах искусственных страстей? А победа французской команды в финале над бразильцами! Она стала для Франции праздником, сплотившим нацию в единую душу. После бесславных поражений в мировой войне и серенького полувекового прозябания страна вновь стала великой нацией, полной свежести и готовности к мировым свершениям. Viva, прекрасная Франция!