Дерек Картун - Падение Иерусалима

- А Эссат мог слышать это имя?

- Не мог. Когда я инструктировал Саада, он был у тебя.

- Пожалуй, эта информация из Триполи убедительна, - протянула Расмия. Но странно все же - несколько часов назад пришли сведения из Парижа - и тут же их подтверждают из Триполи. Совпадение подозрительное, разве нет? Оно как-то... Если и правда кто-то нас морочит, он перестарался...

- Ну, а если ни против Саада, ни против Эссата нет никаких свидетельств, а мы точно знаем, что один из них предатель, - кого бы ты выбрала?

Расмия снова замолчала надолго, потом сказала:

- Вы не имеете права спрашивать меня.

- Имею. Я на все имею право - мы не в игрушки тут играем. Бывает, надо делать выбор и потрудней этого - ты что, не знаешь? Я просто требую ответа.

- А я не буду отвечать. Незачем меня вмешивать в эти дела. Ликвидировать своего же товарища, который, может, и не виноват ни в чем, только потому что он внушает меньше доверия, чем остальные... При чем тут женская интуиция? Это непрофессионально - играть в угадайку.

- И все же - решать придется, - жестко возразил профессор. - Хоть ты и сделала все, что могла, чтобы подорвать веру в те факты, которые я привел.

- Так незачем было меня спрашивать.

И вновь наступило молчание.

- Если уж убирать Саада, так прямо сейчас, пока он в Париже, - чтобы не успел испортить все дело. Но если я отдам такой приказ, то вряд ли они сумеют получить от него признание. И мы все равно ничего не узнаем точно...

- Неужели они не смогут нормально допросить его?

- Здесь смогли бы, там - нет.

- Сами решайте.

- И решу. На следующей неделе надо быть в Париже - Саад устроил мне свидание с этим Таверне.

- Ловушку вам подстроил?

- Не исключено. Но я не собираюсь являться именно на это свидание постараюсь договориться заново.

- Вот как!

- Знаешь, весь мой опыт подсказывает, что от раковой опухоли надо избавляться сразу - вырезать ее, и все. Нечего время тянуть. И врачи так советуют.

- Вы встретитесь с Саадом в Париже?

- Нет - и ни с кем другим тоже. Теперешняя наша задача не должна быть связана с нашей деятельностью в Европе. Только ты и я знаем о ней.

- А Эссат?

- Нет. Мы с тобой едем в Париж, а он останется здесь, и вилла будет для него закрыта.

За тридевять земель от упомянутой виллы - в Версале, где в воскресенье стояла великолепная солнечная погода, - проводил свою ежегодную выставку клуб любителей кошек. Недавний президент этого клуба Альфред Баум обладатель великолепной, отмеченной наградами пары, признанный знаток кошачьих достоинств - был по горло занят: он был в составе жюри, оценивая представительниц длинношерстных пород. Здесь, в компании со своими единомышленниками - большей частью это были дамы, среди членов версальского клуба мужчин немного, - он чувствовал себя великолепно и выглядел самым обычным, средних лет французом: плотная фигура, помятый костюм цвета беж, в глазах спокойное достоинство и легкая сардоническая усмешка. Мадам Баум, чей интерес к кошкам не простирался столь уж далеко, осталась дома, к ней пришли гости. Баум любил такие дни, полагая, что они просто необходимы человеку, чтобы расслабиться и вернуться к самому себе. "Отношения между человеком и кошкой - это тот моральный уровень, к которому люди должны стремиться, устанавливая собственные взаимоотношения. Доверие, не исключающее хорошо взвешенных предосторожностей; привязанность в разумных пределах; взаимный обмен - за свой комфорт и пропитание кошка дарит вам дружбу и эстетическое наслаждение. И, наконец, это отношения мирные и спокойные, в которых ни одна из сторон не стремится утвердить свое преимущество. Вот как складываются отношения с кошкой, и это прекрасная модель для любых человеческих связей".

Он имел обыкновение излагать эти принципы у себя дома, и его жена, по правде сказать, никогда не могла понять, шутит он или говорит всерьез.

- Надо было тебе философом стать, Альф, - отвечала она. - Или ветеринаром.

- Философию я изучал, но ты же знаешь - мой папаша хотел сделать из меня священника, я только зря два года потратил... Хотя, впрочем, и теология, и философия в моей работе нелишни.

Сейчас он прохаживался вдоль клеток, внимательно разглядывая их обитателей, а гордые владельцы экспонатов проявляли преувеличенную вежливость по отношению к соперникам, изо всех сил стараясь скрыть таким образом снедающее их желание выиграть приз.

Баум остановился возле лиловой бирманской.

- Производит хорошее впечатление, - сказал он владелице. Окружающие стояли в почтительном молчании, пока он, приподняв мордочку кошки, изучал линию лба и подбородка. - Приятное выражение глаз, и уши красивой формы. Цвет глаз тоже хороший. - Баум бормотал про себя, делая отметки в блокноте и позабыв о хозяйке, а та внимала ему с трепетным вниманием. - Хорошие пропорции хвоста по отношению к телу. - Он осмотрел лапки: подушечки почти целиком розовые. - Прекрасно! - и обернулся, наконец к хозяйке кошки:

- Поздравляю вас, мадам. Цвет меха наилучший для этой породы. Очень ровный, и кончики лап совершенно белые. Глаза тоже хороши - чистые, почти фиолетовые.

Он отступил на шаг, покачал головой, откровенно любуясь красивым зверьком. И тут боковым зрением увидел знакомую фигуру - жена подавала ему знаки, прикладывая одну руку к уху и вертя в воздухе другой, будто набирая телефонный номер.

- Простите, мадам, какое-то известие для меня.

Он улыбнулся владелице лиловой бирманской и поспешил к жене.

- Извини, что беспокою, Альфред, но звонил Алламбо. Тебе нужно связаться по телефону с каким-то приятелем. Я так торопилась - Алламбо говорит, что это очень и очень срочно.

Мадам Баум, вся раскрасневшаяся, обмахивалась программкой выставки, которую ей вручили на входе. Она действительно спешила, а день был жаркий.

- Спасибо, дорогая. Сейчас пойду позвоню, только скажу еще пару слов мадам Жакоб, а то она расстроится, что я недохвалил ее сокровище. Но кошка действительно роскошная...

Он вернулся на прежнее место, сделал еще пару комплиментов, объяснил коллеге из жюри, что сейчас уйдет ненадолго, и направился в бистро по соседству.

Бен Тов был вне себя от нетерпения и не тратил времени на всякие там "шалом".

- События развиваются. Ханиф в Париже. С ним женщина, ее зовут Расмия Бурнави. Описания нужны?

- У нас на обоих есть досье.

- Ханиф без бороды. У девчонки длинные волосы.

- Ладно.

- Мы не знаем, под какими именами они путешествуют. Остановятся скорее всего порознь. То есть, в разных отелях - мой человек думает, что квартирой они вряд ли воспользуются.

- Как же я их найду? Без полиции не обойтись, а привлекать ее нельзя.

- Это твоя проблема.

Во время наступившей паузы Баум пожалел, что не остался на выставке. Эта бирманская вполне имеет шанс на почетный приз. Он уже понял, что день пропал, тяжко вздохнул, и вздох этот был услышан на улице Абарбанел.