Дерек Картун - Падение Иерусалима

- Падение Иерусалима - как в Библии... - Сказав это, он вдруг подумал: а зачем она со мной разговаривает? Мы оба тянем время. Не хотим умирать.

- Освобождение угнетенных...

- Это безумие! - крикнул Эссат, не в силах больше слушать. - И ты безумная. Ты не человек, все, что ты говоришь, - бесчеловечно!

И в этот миг снаружи послышался шум - кто-то шел к дому.

- Останови их, - приказала Расмия.

Но дверь уже распахнулась и на пороге появился израильский солдат. Выстрел был оглушителен в тесном помещении. Солдата откинуло назад, к двери, и он тяжко рухнул на пол: пуля вошла между глаз. Рука стрелявшей оказалась не по-женски твердой.

В тот же миг, рванувшись вперед, Эссат схватил эту руку. И, выкручивая тонкую кисть, с ужасающей отчетливостью увидел, как палец другой руки давит, давит на красную кнопку...

Револьвер упал, Расмия вся дергалась, он обхватил ее и бросил на пол, навалился сверху, весь напрягшись в ожидании взрыва, - вот сейчас, сейчас... Что он делает? Спасает ее, эту гадину, убийцу, прикрывая собой... Где-то на грани сознания прошло воспоминание: в Риме, давно, в убогой гостинице, за разделяющей их тонкой перегородкой... Он слышал тогда ее дыхание, он мечтал о ней... И Расмия вдруг перестала сопротивляться, замерла...

В комнате уже были какие-то люди, он опомнился, отпустил ее, рывком поднял с пола - и тут же Расмию схватили. На запястьях клацнули наручники.

- Где твой взрыв, а? - крикнул Эссат. - Твой Армагеддон? Отвечай же! У бомбы часовой механизм? Отвечай!

Она не отрывала от него глаз и вдруг расплакалась совсем беспомощно, слезы так и хлынули, губы отчаянно задергались, она с трудом вымолвила:

- Это конец. Кто-то предал...

- Обыщем все вокруг. Пойдешь с нами, покажешь место.

- Ступай, - Расмию толкнули к двери. Она вышла, не оглянувшись больше на Эссата, остановилась на пороге - солнце ослепительно сияло над городком, который носил некогда громкое имя Армагеддон, а сегодня зовется Мегиддо. И тут ударила автоматная очередь, пули зацокали по каменной кладке стены - еще мгновение Расмия стояла, будто дожидаясь, пока отгремят выстрелы, - и медленно опустилась на колени. Шедший рядом солдат попытался ее подхватить, но схватился за плечо - пуля рикошетом ударила и в него. Жизнь меркла на лице девушки, глаза под вскинутыми изумленно бровями, секунду назад влажные и блестящие, угасали... Эссат тупо смотрел, как она клонится к земле, падает и, наконец, легла, вытянувшись, будто собралась спать. Только тут он выхватил у солдата автомат и дал очередь в ту сторону, откуда прозвучали выстрелы. Пустой номер - часового из "Шатилы" уже и след простыл.

По холму к дому поднималась группа людей, среди них - Бен Тов.

- Сюда, - крикнул Эссат. - Окружайте холм - надо поймать его. Как же это вышло? - он был угнетен и растерян. - Тот, кто ее убил, наверно, подслушал наш разговор. Поверил, как и мы, будто она работает на КГБ. Всех она обманула, всех. И себя...

Вдвоем с Бен Товом они вошли в дом.

- Похоже, и вторую разрядили заранее, - сказал Эссат и принялся рассказывать о происшедшем в доме.

В том месте, где в незапамятные времена находились арабские конюшни, с помощью детекторов нашли вторую ядерную боеголовку. Она была спрятана в каменном гроте, рядом журчал светлый родник, бивший за тысячи лет до рождества Христова. Узкий металлический цилиндр, чуть присыпанный гравием, покоился там, куда некогда приводили на водопой боевых коней.

В 20:00 по радио объявили, что вторая бомба найдена и обезврежена. Террористы убиты, угроза миновала - так говорилось в сообщении. Правительство распорядилось прекратить подготовку к взрыву Стены плача - под ней стояли к тому времени толпы молящихся.

В министерство иностранных дел позвонили из Парижа:

- Поздравляю - только что услышал по радио. Это замечательно!

- Благодарю вас, господин министр.

- Так бомб было две?

- Выходит, так.

- Вы, безусловно, понимаете, что эта тема требует особой осторожности. Мы оказались в крайне сложной ситуации...

- Еще бы. Вы же уверяли, будто из арсенала исчезла всего одна боеголовка.

- Прежде чем позвонить вам, я проконсультировался с президентом. Он озабочен тем, что наши добрые отношения могут потерпеть ущерб, если в Израиле станут нагнетаться антифранцузские настроения. - Он помолчал. - В этом случае, если вы оповестите всех, будто обе боеголовки похищены из французского арсенала. - Снова неловкое молчание. Иерусалим не спешил Парижу на выручку. - Мы ни в коем случае не согласимся с этой версией. Тем не менее мы понимаем, с какими затруднениями столкнется ваше правительство, если встанет вопрос о происхождении бомб.

- Смею сказать, что и ваше положение в этом случае будет не легче, господин министр.

- Вот именно. Между прочим, наш президент в курсе того, что вы интересовались некоторыми самолетами заводов Дассо. Он считает, что сейчас как раз есть возможность вернуться к этой проблеме, он одобрительно относится к развитию торговых сделок в данной области.

- Приятно это слышать.

- Есть и другие формы экономического сотрудничества, по поводу которых мы готовы встретиться и поговорить в самое ближайшее время. Наметились интересные идеи...

- Мы можем это только приветствовать, - голос говорившего, однако, прозвучал так, будто в Иерусалиме не намерены приветствовать ничего, исходящего из Франции.

Ответ из Парижа прозвучал несколько фальшиво - очень уж деликатен был разговор, даже многоопытному дипломату не всегда под силу делать хорошую мину при столь плохой игре.

- Подобное сотрудничество может быть дурно истолковано общественным мнением, если появится официальное признание, будто обе боеголовки попали в Израиль из Франции.

- Возможно.

- Могу ли я в этот замечательный, поистине исторический день получить обещание, что ваше правительство не пойдет на столь чреватый последствиями шаг?

- Надлежит обсудить это с моими коллегами. Но обещаю, что никаких публичных заявлений без согласования с вами сделано не будет.

На этом разговор и завершился.

В тот же вечер военный фотограф отправился в Мегиддо и сделал множество снимков обнаруженной там боеголовки. Часть их попала в газеты и журналы, однако те негативы, что могли бы изобличить французское происхождение находки, были отправлены на хранение в сейф. "Кто его знает, - сказал министр иностранных дел, отдавая распоряжение на этот счет, - в политике никогда не знаешь, как дело обернется".

Глава 36

- Ты же меня уверял, будто в "Шатиле" высокие профессионалы, отчитывал шеф французской военной разведки стоящего перед ним навытяжку майора Савари.

- Они и есть профессионалы.

- Непохоже!

- В такого рода делах большую роль играет удача. Им не повезло.