Юрий Кургузов - Чёрный Скорпион

— Надеюсь, сие не я? — язвительно осведомился доктор.

— Не вы, — улыбнулся я. — И не Паук. И не Бизон… Да, кстати, вы не слушали с полчаса назад местные новости? Нет? За городом найден сгоревший "Мерседес" Пузырёва аж с семью трупами на борту, — сымпровизировал я.

— А сам Бизон? — вскинулся Виктор Иванович.

— Тоже спёкся. Не знаю, правда, в свете последних событий это весть для вас радостная или печальная.

Он ничего не ответил, и я продолжил:

— А между прочим, сказать, где хранился "Чёрный Скорпион" до того, как вы сделали Сергею операцию? В гитаре. Да-да, в гитаре, я нашел там оправу.

Доктор Павлов медленно опустил голову, сдавил руками виски и грязно выругался.

— …Я должен был догадаться!.. Чёрт, тогда всё могло бы быть совсем не так…

— Если только сам себе не враг, — нравоучительно подытожил я и добавил: — Каждый выбирает по себе, Виктор Иваныч, и не только женщину и религию, но еще и дорогу. Не исключено, что вам сломали бы хребет через пять минут обладания "Скорпионом". Будьте реалистом и смотрите на вещи трезво. Из-за этого уголька убили Сергея и еще очень, очень многих людей — что стало бы с вами, трудно представить даже в самом кошмарном сне. А поэтому считайте, что вам повезло, и зарубите себе на носу: держитесь впредь от могилы Сергея как можно дальше. Если узнаю когда-нибудь, что могилу вскрыли, — а я это узнаю, — то найду вас куда бы вы ни заползли и голыми руками вырву вам сердце. Шутка. Не голыми. Я вырежу его ножом. Вот этим, — продемонстрировал Виктору Ивановичу недавнего посетителя Жориного брюха. — Потому что, честное индейское, больше всего на свете я не люблю, когда совершается надругательство над могилами моих друзей.

С минуту мы оба молчали.

Потом он глухо сказал:

— Уходите…

— Что?! — удивился я.

— Уходите, — зло повторил он. — Я не желаю вас видеть! Вы… вы даже не представляете, что за каких-то десять минут ухитрились исковеркать всю мою жизнь!

Я назидательно помахал рукой:

— Не всю. Не всю, любезнейший Виктор ибн Иванович, а только самую гнилую ее часть. Будьте же мужчиной — возьмите себя за холку и постарайтесь жить дальше как жили. Или… или вы настолько уже обгорели?

— Вон! — тявкнул он. — Вон отсюда, мерзавец!

Я покачал головой:

— С громадным бы удовольствием, но мне еще надо сказать несколько прощальных слов нашей очаровательной Алле.

Он вскочил как от хорошего пинка:

— Зачем?!

Простодушная улыбка:

— Сейчас узнаете. — И — театральный жест в сторону телефона. — Зовите.

Она вошла и прямо с порога кокетливо надула губки. Не знаю, кому из нас предназначались эти ужимки: передо мной ей рисоваться вроде уже не стоило, перед доктором — тем паче.

— Вы что-то хотели, Виктор Иванович? — синичкой прощебетала она. — А то у меня сегодня очень много работы. И вообще…

Я пристально смотрел на нее. "Вы что-то хотели…", "У меня сегодня очень много работы…" М-да-а, чёрт возьми, — вот так, с шутками и прибаутками, мы и потеряли, похоже, целое поколение. Нет-нет, думал я, глядя в эти изумительно бессовестные глаза: мы были другими — проще, чище, духовнее… Тоже шутка.

— Здравствуйте третий раз, радость моя, — проникновенно улыбнулся я во всю пасть и указал на покрытую клеенкой кушетку: — Приземляйтесь, кажется, это ваш любимый вид служебного транспорта.

Ее взгляд изменился, и отнюдь не в сторону потепления.

— Садитесь, — повторил я. — Есть разговор. Надеюсь, последний, ведь завтра я уезжаю.

Какое-то время Алла молчала, потом резко повернулась к доктору:

— Что происходит?

Тот полуистерично всплеснул руками:

— Откуда мне знать!

— Да бросьте, — добродушно пробасил я. — Всё вы знаете. И я всё знаю. И эта юная леди тоже, хотя и не желает пока признаваться.

"Леди" побледнела и села. Подозреваю, что побледнела не из-за каких-то там высокоморальных причин, а от самой элементарной злости.

— Вы не смеете!

— Смею, милашка, смею, — усмехнулся я. — Неужели я позволил бы себе разговаривать с женщиной в подобном тоне, ежели бы не знал наверняка, что иного она и не заслуживает?

— Ну вы… это… — попытался было проявить рыцарский характер доктор Павлов, однако я на него прицыкнул:

— Лучше молчите! Вроде всё уже сказали. Или хотите добавить?

Он явно не хотел, а она… Она глядела сейчас на меня как на клыкастого вампира из фильма ужасов… и вдруг внезапно вскочила с кушетки. Но, увидев нож, слабо охнула и медленно, медленно вновь опустилась, извиняюсь, на зад.

Я продолжал играться ножом, а Алла таращилась на него как завороженная, пока опять не обрела наконец дар речи.

— Вы что?! — взвизгнула она. — Совсем рехнулись?! Виктор Иванович, звоните скорее в милицию! Пусть приезжают и заберут этого психа!

Я одобрительно кивнул:

— Да-да, уважаемый, звоните скорее. А то без представителей закона наша беседа носит какой-то незавершенный, я бы сказал — ущербный характер. Нет последних легких штрихов, некой итоговой точки…

Доктор Павлов, к своей чести, не сделал даже и попытки завладеть телефоном. Он только еще сильнее нахмурил густые брови и раздраженно забарабанил длинными пальцами по чьей-то истории болезни. Я же поднялся со стула и прошвырнулся взад-вперед по кабинету. Алла, словно загипнотизированная, следила за каждым моим движением.

Наконец мне надоело шнырять туда-сюда, точно маятник, и я опять обратился к ней:

— Ну что, дорогая? Сама все расскажешь или же мне как инквизитору из ведьмы клещами вытаскивать из тебя каждое правдивое слово?

Девушка продолжала молчать, однако очаровательные глазки ее подёрнулись странной дымкой, и вообще вся она удивительно походила сейчас на затаившегося в засаде маленького, но очень опасного зверёныша.

— Ладно, — сказал я. — Ладно, обойдемся без клещей, просто послушай. — Сделав картинный реверанс, я приблизился к ней и, взяв за руку, потрогал нежные подушечки пальцев.

Вскрикнув (впрочем, не очень громко), Алла отпрянула от меня как от змеи:

— Не трогай, хам!

— А я и не трогаю. Я только хочу сообщить, что человеку опытному и искушенному во всяческих жизненных перипетиях не составит особого труда добыть отпечатки пальцев кого бы то ни было, причем в любой обстановке. Ну, еще не догадалась, к чему клоню?

Ага, нет. Ладно, внемли дальше. И вы тоже, доктор, думаю, и для вас это будет небезынтересно. Итак, я снял отпечатки со стакана, из которого ты, вся в шоке после чудесного избавления от страшного изнасилования, изволила попить водички. Кстати, прими поздравления: ахала, охала и падала в обморок от "угроз" своих приятелей ты вполне натурально, так что, возможно, тебе стоило бы заняться в жизни чем-то иным, а не тем, чем занялась в конечном итоге. Но мы отвлеклись.