Г Касьянов - Выстрел в окно

- Не горюй,всё наладится,- пробурчал я в утешение ему.

- Надо полагать,- откликнулся он с некоторым сомнением в голосе.Сколько времени зря потерял...

Конечно,он имел в виду своё безделье на больничной койке,и я ему посочувствовал:

- Да-а...Как это тебе удалось так быстро вырваться?

Калачёв хмыкнул,как-то по змеиному улыбнулся и сказал:

- Они хотели найти у меня какую-то наследственную болезнь.

Я оторвался от функции корреляции,взглянул на него и спросил:

- Это ещё зачем?

- Холера их знает,- отвечал Калачёв искренним голосом.- Наверное,для моей же пользы.

- Зачем же тогда ты голодовку объявлял?

- Они до маразма дошли,- нервно объяснил Калачёв.- Всех моих родственников хотели на учёт поставить,чтобы анализы у них брать.А у меня родственники живут в Новосибирске и на Алтае.Представляете,какая морока с анализами могла быть? Тогда я объявил голодовку.Они сразу отстали.

- И выписали?

- Нет.Выписали,когда я сказал,что никаких процедур делать больше не буду.Сразу пришёл главный и объявил,что я здоров.

- Молодец,отмазался,- похвалил я задумчиво.- А кто конкретно твоих родственников хотел достать?

- Откуда я знаю? - возмутился Фомич.- Приходила какая-то медсестра с анкетой.

- А зовут как?

- Зовут? Альбиной Михайловной.А что?

- Альбина Михайловна? - переспросил вошедший в тот момент Ситкевич.Которая завмашбюро? Что с нею такое?

- Завмашбюро - Альбина Михеевна,- поправил я.- Михайловна в больнице работает.

- А! Беленькая,пожилая,дочь в музыкальную школу ходит,- продолжал приставать Ситкевич.- И что?

- Фомич,объясни ему,куда дочь пожилой и беленькой ходит,- попросил я.Человек сильно хочет.Иначе работа остановится.

Ситкевич не обиделся.

- Интеллектуальную работу,которой мы занимаемся,остановить невозможно,- произнёс он назидательно и поднял вверх палец.- Её можно делать в любых условиях.Например...

Когда,где и при каких условиях можно делать интеллектуальную работу,я слушать не стал.

Ну,далее до конца рабочего дня всё шло уже своим чередом.О вчерашних бурных событиях напомнила лишь многостарадальная остановка городского транспорта,мимо которой я шёл,возвращаясь домой.Вот здесь лежал убитый шальной пулей мужчина...

- Стреляют по простым людям,как по мишени,- произнёс чей-то голос за моей спиной.- Скоро носа не покажешь,чтобы не получить по нему.

Я обернулся.Сзади шёл небольшого роста мужичок в потрёпанном костюме,с плешью на голове и с толстыми,вывернутыми губами.

- Я говорю,человека вчера здесь,на остановке,убили,- пояснил он,пристроившись рядом.- Из автомата.Ехал домой,а попал в морг.

- Я знаю,- буркнул я,удивляясь тому,как быстро слухи проникают в толщу народных масс.- Видел.

- Ага,- согласился мужичок.- Я не видел,мне рассказали.Мурат рассказал.Тебе привет от него. Я стал,как вкопанный.Нет,этот мужик не из толщи народных масс.Хотя выглядит вполне подходяще.

- Как у него со здоровьем? - озаботился я.

- Прооперировали удачно,- сообщил он.- Жизнь вне опасности.Чего стоим? Пошли.

- Нет,не пошли,- не согласился я.- Говори,что надо и разбежимся.

- Бутылочку ему надо какую-то,- сказал плешивый и вздохнул.Пузырёк.Флакончик.Велел сказать,что он жив и скоро будет здоров.Чтобы ты никому другому не надумал отдать.Заплатить обещал.

- Слышал я всё это уже,- я поморщился и посмотрел поверх его головы на разросшийся куст акации.Интересная мысль пришла мне в голову.- Пузырька-то у меня нет.Но я тут вот что узнал недавно...Ты Мурата увидишь ещё?

- Может быть,- сказал мужичок осторожненько.- Говори,что узнал.

Я посмотрел на него скептически.С единственной целью: чтобы он проникся важностью сообщения.

- Цыпа,говорят,живой.

- Цыпа? - мужичок пожевал толстенькими губами.- Кто говорит-то?

- Шофёр из больницы.Который жмуриков возит.Сбежал Цыпа,говорит.

- Ага.Ещё что знаешь?

- Ничего.Кому Цыпа нужен - пусть ищут.

- Может,кому и нужен,- произнёс мужичок неопределённо и опять вздохнул.- Бывай.Не забудь про Мурата,а то обидится.

И пошёл к остановке.

А я пошёл домой.

* * *

Но дома мне не давали покоя всякие нескладные мысли.Меня почему-то беспокоили родственники Калачёва.Не сами по себе родственники,а интерес,проявленный к ним.Даже какие-то дурацкие анализы для них придумали...И ещё я был убеждён,что Коршуновский про Цыпу безбожно врал.Потому врал,что,хотя Цыпа и помер отчего-то,но тело его вследствие каких-то таинственных и достаточно веских причин в морге отсутствовало.Это фантастическое предположение объясняло ложь: пациент не помер,а сбежал,ищите...А что Цыпа кому-то нужен,я теперь не сомневался.Знать бы ещё,зачем...

Но коли Цыпа нужен,то его непременно будут искать.И этим можно воспользоваться.

Я подумал ещё немного,посмотрел на часы - было начало седьмого,и полез в шкаф.Из укромного уголка его я вытащил небольших размеров коробочку,примерно пять на семь сантиметров,белого цвета,с небольшим экранчиком вверху,как у калькулятора.Над экранчиком была сделана надпись латинскими буквами: "Олимпус".Внизу указан тип: L-400.В вертикальной прорези виднелся красный флажок - счётчик ленты...Коробочка представляла собой миниатюрный кассетный диктофон,который используют во всём мире для этой,как её...скрытой записи акустической информации.И купил я её по случаю у отъезжавшего на житьё за бугор очень хитрого мужика.Просто так,на всякий случай купил.

Похоже,случай представился.

Я сунул коробочку в карман и отправился в больницу.Посещение больных разрешалось правилами до семи часов вечера.

Больные пользовались отведённым временем и самозабвенно гуляли с родными и близкими на свежем воздухе.Расспрашивали о друзьях и знакомых или жаловались на свои болячки.Я бодро поднялся на третий этаж: коридор отделения был пуст.В реакреации сидели Тату пожилого возраста,одна в халате,другая в брюках,и нежно смотрели в глаза друг другу.Я плюхнулся в кресло рядом.Тату помолчали,потом та,что в халате,спросила:

- Вы кого-то ждёте,молодой человек?

- Не беспокойтесь,я вам нисколько не помешаю,- ответил я со скромной наглостью.

Та,что в халате,фыркнула,потом обе они ещё помолчали,потом та,что в брюках,сказала той,что в халате:

- Пойдём,погуляем.

И они ушли.

Теперь можно было приступать к работе.Я не спеша оглядел мебель,фикус в кадке,дверь на балкон и окно,занавешенное шторой.Как и в прошлый раз,в глаза бросился включённый в розетку большой молчаливый динамик.Неодобрительно на него покосившись,я тихо открыл дверцу тумбочки.Внутри ворохом лежали бумаги,имеющие непонятное,но явно медицинское назначение.На бумагах толстым слоем лежала пыль.Вынув из кармана свой "Олимпус",я поставил его на автоматический режим работы,сунул поглубже за ворох бумаг и осторожно прикрыл дверцу.Над тумбочкой в лучах заходящего солнца поплыло лёгкое облачко пыли.Ничего,рассеется...