Г Касьянов - Выстрел в окно

Когда он вновь появился на улице,я сказал:

- Здорово.Ты Коршуновский?

Шофёр глянул на меня,вытащил сигареты,закурил и ответил:

- Допустим.И что?

- Пацан наш на днях тут помер.Ты,что ли,в морг его вёз? Найти пацана не можем.

Шофёр посмотрел на меня оценивающе,переложил во рту сигарету из угла в угол и,не говоря ни слова,ухватил следующую коробку.К такой реакции я был готов,поэтому,шагнув ближе,нагло наступил ему на ногу.Руки-то у него были заняты...Несколько секунд мы молча смотрели друг другу в глаза.Наконец,он поставил коробку обратно,а я тут же убрал свой каблук с его ноги.

- Пацаны сказали,ты,значит,его в морг вёз,- заявил я.

- Пошли они в жопу,твои пацаны,- ответил он,продолжая смотреть на меня оценивающе.

- Не,если ты не хочешь здесь вопрос перетереть,мы к тебе зайдём после смены,- пообещал я.- Домой.Устраивает?

Тут только что-то дрогнуло в его безмятежных глазах,какая-то озабоченность проступила на миг; он отвернул лицо в сторону и стал что-то соображать.И соображал несколько секунд.

- Ну,жмуриков я вожу,- сказал он,наконец.- Вашего как звали?

- Цыпа.

- Что,фамилия такая?

- Погоняло!

- Нет,не знаю.А фамилия как?

- Зачем тебе фамилия? - спросил я с подозрением.Зачем,в самом деле,этому лоху знать

фамилию нашего пацана? Что за нескромный вопрос?

Коршуновский опять передёрнул сигарету из угла в угол.

- Ну лет ему сколько?

Я секунду подумал.Сколько лет было той торпеде,что просвистела мимо моего уха?

- Двадцать семь.Где-то.

- Ага.Нет,не знаю.

Взгляд его снова стал полупрезрительным и даже каким-то победоносным.

- Как это не знаешь?

- Так.Я вёз мужика лет за сорок.Рыжего.Ваш рыжий?

- Нет.

- Ну! А других у нас не было.

- Постой-постой! - я был ошарашен.- Он же вечером при тебе прибежал сюда.Вот в эту дверь.Ты его видел.Ты вот здесь стоял.Что ты мне гонишь?

- А! Ну прибегал вечером какой-то фраер,- легко согласился он.Цыпа,говоришь? Дак он не помер.

Челюсть моя поехала вниз.Я пожевал губами,водворил её на место и спросил:

- А где он?

- Где,где...- Коршуновский вынул изо рта сигарету и щелчком отправил её в кусты.- Откуда мне знать? Убёг из больницы.

И он взялся за коробку с очередными микстурами.

- Убёг? Когда убёг?

- На следующий день.И адреса не оставил.Невоспитанный он у вас.Понял?

Давая понять,что перетирать больше нечего,он с достоинством потащил коробку мимо меня и скрылся за дверью.Я почесал лоб,подумал над ситуацией и снова пошёл в сквер на лавочку.

Что-то в разговоре было не так.Что Коршуновский наглый тип - это понятно.Когда я заявил,что приду к нему домой - он напрягся.И сделал какой-то вывод.И после этого стал врать.В чём - не знаю,но врал,конечно,нагло.В соответствии с характером и воспитанием.По другому не умел.Однако,зачем ему было врать вообще?

Я сидел и вспоминал его слова,придурковатый апломб,победоносный взгляд и понимал,что этот шоферюга что-то знает.Его аж распирало от знания какой-то тайны...

Он появился нескоро,минут через двадцать,и стал озираться вокруг.Увидел меня,успокоился и сел в машину.Посидел немного,завёл двигатель и уехал.Я тоже посидел пару минут и пошёл домой.

Не торопясь,прогулочным шагом я шёл по дороге,известной мне до мелких подробностей.Сбоку от асфальта в газонах зеленела последняя в этом году трава.В школе кончала учиться вторая смена.За углом её,у глухой кирпичной стены чинно курили мальчики и девочки,с неодобрением поглядывая на снующих взад и вперёд прохожих.Прохожие,выпучив глаза,испуганно рассматривали курящих детей,отыскивая среди них знакомых и родственников.Не найдя таковых,с облегчением отворачивались и торопились пройти мимо.

Солнце,повиснув над вершиной лесистой горы,неуклонно ползло на запад,куда-то в далёкую и непонятную Европу.А впереди у бордюра скромно притулился жигуль цвета слоновой кости.В его боковом зеркале я обнаружил выпученный глаз водителя,уставившийся на меня...

Так.Что-то такое я и предполагал.Жигуль цвета слоновой кости номер двести тридцать семь стоял у больницы,когда я сидел на скамейке в сквере.Сейчас он здесь.Доложил,значит,кому-то Коршуновский о нашем разговоре,наверняка доложил.Теперь вот личность устанавливают: кто такой вдруг Цыпой заинтересовался? Какой вывод отсюда следует? Вывод простой: Коршуновский врёт,что Цыпа сбежал.Если бы он элементарно,по своему хотению,сбежал - больнице это ничем бы не грозило.И выяснять мою личность никто бы не стал.

Я прошёл мимо жигуля номер двести тридцать семь,зашёл в магазин и купил продуктов на ужин.Домой пошёл,не оглядываясь.Зачем? Всё равно личность установят,это проще пареной репы.Я же местный,многим известный...

Жигуль цвета слоновой кости мелькнул ещё раз между домами и больше я его не видел.Пропади он пропадом.

Оказавшись дома,я вспомнил о Калачёве.Он ведь тоже лежит в хирургическом отделении,и с ним лично,и с его диагнозом происходят удивительные вещи.Чистая фантастика.Вообще говоря надо признать,что на общем,вполне благополучном фоне в нашем лечебном заведении,с отдельными больными происходит всё же что-то непонятное.В частности - с Фомичём.В связи с чем не мешало бы его поискать.Может,он уже на свободе?

В некоторой задумчивости я снял телефонную трубку и набрал для начала номер общежития аспирантов.У вахтёрши на том конце провода спросил,не вернулся ли из больницы Калачёв Олег Фомич.

- Вернулся,- недовольным голосом сообщила вахтёрша.- Звать,что ли?

Пожалуйста,будьте любезны,заранее благодарен,рассыпался я перед нею бисером.Вахтёрша выслушала,брякнула трубку на стол и закричала визгливо:

- Калачёв! Ты где?

Калачёв явился,поздоровался и пояснил,что жив,здоров и доволен жизнью.Из больницы,наконец,выписался,заявив персоналу,что ни на какие анализы больше не пойдёт и таблетки с микстурами отныне пить не будет.И пригрозил голодовкой.Просто так,от широты либеральных воззрений.Тогда к нему в палату пришёл главный хирург,осмотрел,ощупал и сказал: да ты,батенька,здоров,тебе никакие голодовки не страшны,ты от них только здоровее будешь.И чего ты у нас делаешь? И немедленно выписал вон.

Я порадовался такому повороту событий вместе с коллегой и,улучив момент,спросил:

- Фомич,помнишь,мы с тобой в больнице говорили об одном типе,который как-то вечером к вам вломился? А потом быстренько помер.Ты на эту тему с кем-нибудь беседовал?

- Что вы,ни боже мой! - отвечал Калачёв.- Мы же договорились об этом не трепаться.Я и не трепался.А что такое?

- Откровенно говоря,я и сам не пойму,что такое.Мне в тот же вечер пулю в окно всадили.

- Ни хрена себе,- удивился Фомич.- Но за что? Это же серьёзно,по такому делу обязательно должна быть причина.Нашли её?

- Нет,- сказал я сокрушённо.