Юрий Кургузов - Возвращение Скорпиона

Я кивнул:

— Конечно, можно. Барсука.

— Кого?!

— Барсука. Понимаешь, где-то на участке завелся барсук, и Владимир Евгеньевич попросил меня поймать его для своей маленькой женушки. Говорит, что та балдеет от всяческой живности.

— Ага… — протянула Лариса. — Понимаю. Конечно, понимаю… А ты, пострел, значит, успел и с ней познакомиться?

Я не стал отрицать.

— Успел.

— Ну и как?

— Что — ну и как? — прикинулся дурачком я. — Симпатичная женщина, и тоже как банный лист: поймайте, мол, мне барсука. Просто сплю, говорит, и во сне вижу!.. А кстати, может, вернемся всё же к (с ударением) н а ш и м делам?

Она громко, даже чересчур громко вздохнула:

— Ох, прямо и не знаю, как сказать…

Я вздохнул еще громче:

— О-ох, да говори уж как есть, не стесняйся.

Лариса пожаловалась:

— Пока сюда ехала, столько всего вертелось на языке, а сейчас вот сижу будто ненормальная и не соображу, с чего начать.

Я на несколько секунд высунул голову в окно, прислушался. Тихо. Засунув голову обратно в комнату, посоветовал:

— А попробуй начать с начала.

Она как-то странно улыбнулась. Разумеется, видеть этого я не мог, почувствовал по тону.

— Полагаешь, это не слишком банально?

(Спокойствие, только спокойствие!)

— Да нет, не слишком. Итак?

— Итак… — она на мгновение умолкла. — Итак, часа два назад в мою дверь позвонили. — И опять замолчала.

— Ну же, — подтолкнул я. — Ну же, милая! В дверь позвонили, и…

Она вдруг резко встала и стремительно приблизилась ко мне. Приблизилась и замерла. Теперь я слышал ее чуть прерывистое дыхание и видел (помимо кое-чего прочего) большие блестящие глаза.

— Да-да, — быстро проговорила она. — В дверь позвонили, и когда я открыла, то на пороге стоял мальчишка.

— Мальчишка?! — удивился я. — Что за мальчишка?

Лариса пожала плечами:

— Откуда я знаю! Подросток лет тринадцати-четырнадцати. В руке он держал сверток. Небольшой, завернутый в плотную бумагу. Я вытаращила глаза, спросила, что ему нужно, а он протянул этот пакет и сказал, что я должна передать его тебе.

Я тоже вытаращил глаза:

— Мне?! Так и сказал? И назвал мое имя?

Лариса вроде бы чуть смутилась.

— Нет, имя он не назвал. Фраза была примерно следующей: "Отдайте это дяде, который ночевал сегодня в вашей квартире". — Прищурилась: — Ну и какому же, считаешь, "дяде" я должна это отдать?

Я не стал препираться.

— Ладно-ладно, тебе виднее. А не поинтересовалась у пацана, откуда у него пакет?

Лариса кивнула:

— Естественно, поинтересовалась. Мальчишка ответил, что шел по улице, а рядом остановилась машина и человек, сидящий за рулем, дал ему сверток, полтинник и показал дом и подъезд, в который нужно войти, а также назвал номер квартиры. Он же и научил, как сказать. "А когда вернешься, — пообещал тот человек, — получишь еще полтинник". Мне, знаешь ли, это не очень понравилось, я взяла парня за локоть, чтобы расспросить подробнее, но он вырвался и убежал. Я захлопнула дверь и к окну, но успела увидеть только отъезжающую от дома машину.

— Цвет, марка? — быстро спросил я.

Лариса рассердилась:

— Я тебе что, прибор ночного видения? Говорю же, темно уже было, и машина темная.

— Конечно-конечно, прости. Ну, и где этот пакет?

Она вернулась к дивану, открыла сумочку и достала оттуда маленький сверток. Протянула мне.

Я подошел, взял, приложил к уху.

— Не бойся, не бомба, — улыбнулась она.

Я нахмурился:

— Ты видела, что там?

Лариса преувеличенно картинно всплеснула руками:

— О боже, ну я же ведь женщина, в конце-то концов!

С этим я спорить не стал.

— И что?

Она посерьезнела:

— Знаешь, лучше уж посмотри сам.

Я развернул и бросил на пол бумагу. В руках лежал большой коробок от хозяйственных спичек. Я замер.

— Дальше, — сказала Лариса.

Я открыл коробок. Спичек в нем не было, но зато в нем был еще один коробок. Обычный, стандартный.

Я снова на миг запнулся, и снова Лариса своим чудным завораживающим, но сейчас от волнения немного дрогнувшим голосом произнесла:

— Дальше…

Я открыл маленький коробок, чиркнул на секунду зажигалкой и… тотчас закрыл.

А поскольку ноги вдруг предательски подкосились, почти рухнул на мягкий диван.

Финиш!..

Но финиш оказался промежуточным.

Потому что Лариса тотчас опустилась рядом и, прижавшись своим мягким бедром к моему твердому, тихо вздохнула:

— Господи, что же всё это значит?..

Я на всякий случай малость отодвинулся.

— Это значит, милая, что, если хочешь остаться цела, ты должна с этой самой минуты забыть о том, что произошло два часа назад.

Она снова придвинулась.

— Думаешь, это легко?

Я сунул спичечный коробок в карман.

— Это не легко, это элементарно. Тебе передали пакет для меня. Всё. Что там внутри — понятия не имеешь. Хотя вообще-то тебе лучше бы на время уехать.

— Куда?

Я пожал плечами:

— Да куда угодно, главное — исчезнуть из города. Не маленькая уже, должна соображать, что здесь оставаться опасно. Нет, возможно, я и преувеличиваю риск, но ведь лучше переоценить противника, нежели недооценить, верно?

— П р о т и в н и к а… — медленно произнесла Лариса каким-то странным и отрешенным голосом.

— Да, противника, но, к счастью, моего, а не твоего. — Хлопнул себя по коленке и встал. — Всё! Об этом больше ни слова, ни на какие вопросы не отвечаю. Чем меньше ты будешь знать, тем действительно позже состаришься. И подумай все же насчет отъезда или смени хотя бы на время адрес. С этим, к сожалению, помочь не могу — сам мотыляюсь тут как флаг на бане и понятия не имею, где буду ночевать завтра.

Лариса безучастно молчала, а я вновь подошел к окну. Стараясь не особенно высовываться из-за штор, опять стал напряженно прислушиваться к тому, что творилось снаружи. Там пока ничего не творилось.

Постояв у окна с минуту и осторожно переложив пистолет подальше от края подоконника, вернулся к дивану. Лариса продолжала сидеть безмолвно и неподвижно, как каменное изваяние.

Я протянул руку к телефону.

— Сейчас вызову тебе такси.

Она усмехнулась:

— Неужто?

— Представь себе! — отчеканил я, однако тотчас убавил металла в голосе. — Ты извини, конечно…

— Извини и ты тоже! — перебила она. — Но разве не ты только что утверждал, что теперь и я могу подвергаться опасности? — Рука моя замерла, не успев дотянуться до телефона. — А коли так, то, полагаю, одной дома мне будет гораздо неуютнее, чем здесь, под твоим сильным мужским крылом. Или я не права?

Говоря эти последние, вроде бы достаточно невинные и нейтральные слова, Лариса весьма решительно поднялась и столь же решительно обхватила меня за крылья… То есть, за плечи.

Я трепыхнулся как птенец, однако она держала меня не только решительно, но и крепко. Большие твердые груди припечатались к моим ребрам как подушки, черные волосы рассыпались по спине, а губы недвусмысленно потянулись к моему лицу, для чего Ларисе потребовалось встать на цыпочки, что еще усугубило не только драматургию момента, но и непосредственный контакт наших тел.