Юрий Кургузов - Возвращение Скорпиона

Вроде Лариса.

Или Татьяна?

Да бог с ними! Только бы не оплошал Профессор. А может? Может. И не по причине дисквалификации, а…

А девушки ходят по берегу. Ха-арошие девушки, хотя и никакие они, конечно, давно не девушки. Эх, а ведь же кто-то из них… А вдруг обе? Вообще-то маловероятно, но…

И без сомнения, жутко на меня злы. Это уж точно — обе. Хотя и одна должна быть злее, чем вторая. Которая, а?

Зато вот Герда — нет. Герда мне, разумеется, благодарна. Скачет по воде и камням как щенок.

Я снова смотрю на часы.

Скоро, теперь уже скоро. И вдруг…

И вдруг совершенно неожиданно дамы начали медленно раздеваться и со странными улыбками поглядывать в мою сторону. Естественно, я заелозил на сиденье, вытянул как гусак шею и вылупил глаза. Сильнее на супругу "Вовика", потому что экстерьер Ларисы известен мне лучше, однако и на Ларису тоже. Хоп, нырнули!.. И я хочу!..

Не знаю, усидел бы я на месте, но внезапно захрюкал телефон.

Мигом позабыв про всё на свете и даже про двух нереид, я схватил трубку:

— Да!

— Я это.

Профессор! От радости я едва не завопил.

— Ну?..

— Ну, всё.

— Что — "всё"?

— Всё, — повторил Профессор. Чувствовалось, что он изо всех сил старается говорить спокойно, однако не больно-то у него получалось — голос дрожал.

— Значит, всё путём?

Профессор подтвердил:

— Путём. — И добавил: — Слышь, не знаю, правда, что у тебя на уме, но…

— Ты где? — перебил я. — В доме?

— Нет, в гараже. Один бокс пустой, машины нет.

— Ага, хорошо. Там покуда и оставайся. Ну и конечно…

— Ясно, — отрезал Профессор. — А ты?

— Я… — А я, между прочим, еще и наблюдал сейчас за двумя торчащими из воды метрах в двадцати от берега головками — черной и белой. Эх-х-х… Но дело, дело, разумеется, прежде всего! Переспросил: — А? Да понимаешь…

— Ладно, не тужься, — усмехнулся он. — Короче, звони.

Я закивал как дрессированный конь на манеже цирка.

— Обязательно позвоню! И очень скоро. Большое тебе спасибо. — Немного помолчал. — Ну а это… тяжко пришлось?

И вдруг он рассмеялся:

— А знаешь, не очень!

И от этого его смеха у меня почему-то по коже побежали мурашки. А вы как думали? Профессор — это Профессор…

Бросив трубку на сиденье, я покосился сначала за окно, а потом на часы. Время есть, однако чересчур тянуть не стоит. Снова взял трубку, набрал номер.

— Что ты хотел? — Это Маргарита.

— Скорее тебя увидеть.

Мой тон показался ей подозрительным.

— Опять что-то придумал?

Я признался:

— Опять. — И утешил: — Но это в последний раз, честное пионерское!

— Ладно, Павлик Морозов, — усмехнулась она. — Собрался приехать?

Я помотал головой:

— Нет. Слушай мою команду! Через час, запомни — ровно через час, ни минутой раньше, ни минутой позже, вы с Анатолием Алексеевичем и Джоном должны быть в доме твоего отца. Поняла?

Маргарита удивилась:

— Зачем это?

Я поморщился:

— За спросом! Через час и узнаешь. А теперь дай Тольку.

— На.

— Кузнец?

— Ну? Чё хотел?

— Врезать тебе пыром по заднице. Шутка. Через час с Маргаритой Владимировной и Джоном приедете по адресу, который она скажет. Продолжай не спускать с нее глаз. Всё. Да, и веди себя там прилично.

— Иди ты!..

— Иду. — И отключился.

Но тут же набрал другой номер и услышал секунд через десять другой голос:

— Алло?

— Это я, Владимир Евгеньевич, — сообщил я, не упуская из виду его плещущуюся в море жену. Предупредил: — Времени у меня нет, а посему буду краток. Дело в следующем: через полтора часа вы должны вернуться в свой дом.

Он ухмыльнулся:

— В который?

Но мне сейчас было не до его кулацкого юмора.

— В тот, где был я, Владимир Евгеньевич. В тот, в котором отдыхал Джон.

— Но зачем?

Я опять покосился на женские головы в воде.

— Зачем — узнаете ровно через полтора часа, господин Туманов. И последнее: захватите свою семью.

— То есть?

— То есть, вы должны привезти вашу дочь.

— Маргариту? Но она…

— Да не перебивайте же! — рассердился я. — Выслушайте до конца… — И не удержался: — Папа!

"Папу" старик проглотил. Буркнул:

— Слушаю.

— Вот и слушайте! Обязательно возьмите с собой вашу старшую дочь, Владимир Евгеньевич, которая приехала к вам погостить, а также ее дочь, вашу внучку.

"Папа" явно занервничал.

— Да зачем?!

Глядя на взявших курс на берег Ларису и Таню Николаевну, я тоже явно занервничал:

— А затем, сударь, что у меня ко всей вашей семейке имеется серьезный разговор. Даже если можно так выразиться — семейный разговор. Встречу вас не я, а мой друг, и учтите: его рекомендации и просьбы — всё равно, что мои. Запомните: через полтора часа, ни позже, ни раньше. Маргарита тоже будет там.

— Но…

— Всё, мсье Вольдемар. Конец связи. Остальные вопросы при встрече.

Я выскочил из кабины, и ко мне подбежала Герда, завиляла хвостом и, точно приглашая к игре, громадными прыжками поскакала к воде.

Что ж, я тоже завилял хвостом и приглашение принял: срывая на ходу одежду, такими же громадными прыжками поскакал к воде. Врезался в нее как ледокол и, растопырив словно пугало руки, обнял за плечи уже приблизившихся к берегу Ларису и жену Паука. А впрочем, может, и не за плечи, а за что попало. Дамы целомудренно взвизгнули, но я подхватил их своими мощными дланями под попки и, подняв высоко над головой, опять зашвырнул в море. Летели они красиво, зрелище было незабываемым…

Нырнув в пучину, Татьяна с Ларисой уже через секунду вынырнули и, отплевываясь от соленой воды, принялись на чем свет стоит крыть меня за изуродованные прически. Я не стал дожидаться возмездия и акулой ушел на глубину. Ушел, помимо прочего, еще и подальше от соблазна. Курнуть с головкой супругу Паука (пусть даже и в костюме Евы) — это одно, а вот чего-нибудь еще — это уже, согласитесь, совсем другое. Лариса, конечно, вариант для водных игрищ более безопасный, но… Но во-первых, она на меня обижается, а во-вторых — аморально резвиться с ней в присутствии Тани Николаевны. Да и…

Да и знаете, как бы ни нравилась мне Лариса, волею обстоятельств в данный момент у меня вроде уже была более-менее постоянная женщина. И этой женщиной вроде снова была Маргарита. А я…

А я, как вам известно, более-менее однолюб.

Да-да.

Пока более-менее.

— Сюда, пожалуйста. — Я жестом пригласил Маргариту в огромную комнату, которую мы с Профессором заранее оборудовали под конференц-зал: всю "лишнюю" мебель стащили с центра к окнам и стенам, а на освободившемся пространстве установили полукругом восемь стульев. Перед стульями же я поставил громадное мягкое кресло — эквивалент трибуны, для себя. Возможно, это было и не совсем вежливо, однако выступать мне предстояло, похоже, долго, а главное — я не хотел, чтобы во время моего доклада публика чувствовала себя чересчур уж комфортно. Стулья с жесткой спинкой — самое то, что надо.