Клайв Касслер - Дракон

Манкузо нагнулся к дверце и показал на белый длинный "Линкольн".

- Японский бизнесмен вон в том лимузине захотел побеседовать с ней. Наверно, какой-то лоббист.

- Это непохоже на нее - пропускать гонки.

- Я буду следить за ней, - сказал Манкузо.

Джиордино протянул руку и схватил Питта за плечо.

- Не пропусти отмашку.

Затем он и Манкузо отошли на обочину трассы, когда служащий на стартовой линии встал между двумя машинами и поднял над головой зеленый флаг.

Питт нажимал на педаль акселератора до тех пор, пока тахометр не показал 1000 оборотов в минуту. Время ему удалось рассчитать почти точно. Он угадал движение служащего, дававшего старт, и включил сцепление почти в то же мгновение, когда флаг начал опускаться. Зеленый "Стутц" ринулся вперед и опередил "Испано-Суизу" почти на длину корпуса машины.

Восьмицилиндровый двигатель "Стутца" имел два верхних распределительных вала и четыре клапана на каждый цилиндр. И хотя мощность двигателей обеих машин была сопоставимой, но рабочий объем шестицилиндрового двигателя "Испано" составлял восемь литров против пяти литров "Стутца". Вес шасси и кузова большой городской машины был на 200 килограммов больше, чем у кабриолета.

Оба водителя убрали заслонки, что позволило выхлопным газам обходить глушители и с ревом выходить в воздух прямо за коллекторами. Когда машины начали разгоняться от стартовой линии, этот рев старых двигателей привел в восторг публику на трибунах, зрители закричали и зааплодировали, понуждая прекрасные, но чудовищные шедевры механического искусства набрать еще большие скорости.

Питт все еще был впереди, когда они вошли в первый поворот в облаке выхлопных газов и яростном шуме моторов. Он переключал передачи настолько мягко, насколько ему позволяла старая трансмиссия. Шестерня первой передачи была сильно изношена и издавала душераздирающие вопли, вторая передача работала намного тише. Если позволили бы время и расстояние, обе машины могли разогнаться до скорости 160 километров (100 миль в час), но их все возрастающая скорость была достаточно умеренной по современным меркам.

Питт озабоченно посматривал на тахометр, делая свой последний бросок на четвертой передаче. Выходя на прямолинейный отрезок трассы, "Стутц" выжимал до ста километров, а "Испано" следовала за ним почти вплотную, сокращая разрыв на повороте.

Оказавшись на прямом участке трассы, "Испано" начала надвигаться на "Стутца". Касслер лез из кожи вон. Он гнал большую французскую машину на пределе ее возможностей, и треск, издаваемый стучащими клапанами, почти заглушал звук выхлопа. Летящий аист, украшавший его радиатор, уже поравнялся с ручкой задней двери "Стутца".

Пипу не оставалось ничего другого, кроме как держать передние колеса направленными прямо вперед, педаль акселератора утопленной до пола и мчаться по трассе на максимальной передаче. Стрелка тахометра подрагивала в миллиметре от красной черты. Он не осмеливался форсировать двигатель сверх допустимых пределов, по крайней мере пока. Он немного подался в сторону, когда "Испано" подтянулась вровень с ним.

Несколько секунд они мчались колесо к колесу. Затем более высокий крутящий момент "Испано" взял свое, и кабриолет продвинулся вперед. Выхлоп из мощного восьмилитрового двигателя отдавался в ушах Питта как пушечная пальба, и ему был виден удлиненный задний фонарь, качающийся взад и вперед, когда водитель нажимал на тормоза. Но Касслер и не думал тормозить. Он гнал летящую "Испано" как только мог.

Когда они вошли в последний поворот, Питт начал отставать от большой красной машины, тащась за ней несколько сотен метров и выруливая во внешнюю дугу поворота. Затем, когда они подъехали к финишной прямой, он использовал еще несколько лошадиных сил, остававшихся в запасе у "Стутца", и направил машину к внутренней стороне трассы.

С этими добавочными мощностью и моментом он вырвался вперед и не давал "Испано" обойти себя как раз столько времени, чтобы успеть пересечь финишную линию в тот момент, когда украшавшая радиатор "Стутца" богиня солнца была менее чем на полметра впереди аиста "Испано".

Это был мастерский штрих, такого рода финиш, который приводит зрителей в восторг. Он откинул голову назад и помахал рукой трибунам. Он собирался продолжить сделать круг почета, но Джиордино и Манкузо прыгнули на трассу, делая знаки руками, чтобы он остановился. Он вырулил к краю трассы и притормозил.

Манкузо отчаянно жестикулировал в сторону белого лимузина, разгонявшегося по направлению к выездным воротам ипподрома.

- Лимузин! - прокричал он на бегу.

Реакция Питта была быстрой, почти нечеловечески быстрой, ему хватило одного мгновения, чтобы переключиться с мыслей о выигранной гонке на то, что Манкузо пытался рассказать ему.

- Лорен? - крикнул он в ответ.

Джиордино прыгнул на подножку все еще движущейся машины.

- Я думаю, что эти япошки в лимузине выкрали ее, - выпалил он.

Тут подбежал Манкузо, тяжело дыша.

- Они отъехали прежде, чем я сообразил, что она все еще находится в машине.

- Вы вооружены? - спросил его Питт.

- Автоматический "Кольт" двадцать пятого калибра в кобуре на ноге.

- В машину! - приказал Питт. Затем он повернулся к Джиордино.

- Эл, хватай охранника с рацией и предупреди полицию. Фрэнк и я пускаемся в погоню.

Джиордино молча кивнул и побежал к охраннику, патрулирующему ремонтные боксы, в то время как Питт разогнал "Стутц" и пулей проскочил в ворота, ведущие с гоночной трассы к автостоянке за местами для зрителей.

Он знал, что "Стутц" безнадежно уступает большому, новому лимузину, но он всегда хранил непоколебимую веру в то, что практически невозможные вещи на самом деле возможны.

Он поудобнее уселся, крепко вцепился в руль, подав вперед свой выступающий подбородок, и начал погоню.

Питту удалось быстро покинуть ипподром. Распорядитель гонок у ворот заметил его приближение и спешно убрал зрителей с его пути. "Стутц" проехал автостоянку на скорости восемьдесят километров в час, на двадцать секунд отстав от белого "Линкольна".

Они промчались между рядами стоящих машин, причем Питт все время держал нажатой кнопку сигнала в центре рулевого колеса. К счастью, на стоянке не было народу. Все зрители и участники конкурса были на трибунах, наблюдая за гонками; многие из них теперь повернулись и смотрели на зеленый "Стутц", мчавшийся по направлению к улице, разрывая воздух сигналами двух хромированных рожков.

Питт сходил с ума от ярости. Шансы остановить лимузин и освободить Лорен были ничтожны. Эта погоня была порождена отчаянием. Невозможно было рассчитывать, что шестидесятилетняя машина сможет догнать современный лимузин с большим V-образным восьмицилиндровым двигателем почти вдвое большей мощности. Это было не просто уголовное похищение, он знал это. Он боялся, что похитители хотят убить Лорен.