Александра Маринина - Личные мотивы

Стасов развел руками:

— К сожалению, пока нет. Но если это он, то мы его найдем, я вам обещаю.

— Когда?

Теперь голос Евтеевой больше не дрожал, и в нем появились требовательные начальственные нотки.

— Как сможем. Но мы будем очень стараться.

Когда Валентина ушла, Стасов вызвал к себе Доценко.

— Она его опознала, — сообщил он. — Ну и какие выводы мы можем сделать? Наш ученый оказался театральным деятелем. Это как?

— Ну, то, что он представился жутко секретным ученым, — это вполне объяснимо, — сказал Доценко. — Хотел выглядеть в глазах Валентины и Ольги поинтереснее.

— А что, драматург и театральный критик нынче не котируется? — недоверчиво спросил Стасов. — По-моему, очень даже престижный вид деятельности, творческий, интересный.

— Но почему он ходил с охраной? — задумчиво проговорил Михаил. — Какого рожна охранять драматурга? Ученого-химика — это я еще понимаю, особенно если он секретный, связан с оборонкой, а драматург-то кому нужен?

— А ты уверен, что охрана была? Может, Валентине показалось?

— Да нет, — пожал плечами Миша, — Ольга тоже про охрану говорила. Не могут же у них быть коллективные галлюцинации.

— Слушай, — внезапно оживился Стасов, — а не мог этот Гашин Крамареву тоже мозги заполоскать? Мол, он такой секретный ученый, у него такие разработки, и его надо охранять.

— Мог, — согласился Доценко. — Только зачем? В чем фишка? И почему хозяин дома Максим Крамарев, когда к нему приезжала та пожилая пара, про которую рассказывали и Валентина, и Ольга, закрывался вместе с ними и Гашиным и вел какие-то секретные переговоры? Евтеева рассказывала, что когда они собирались на свои таинственные совещания, то даже прислуге не разрешали им напитки и закуски подавать, чтобы те ненароком чего не подслушали.

Стасов поскреб пальцами висок и наморщил нос.

— Фигня какая-то получается со всех сторон. Кстати, кто такие эти загадочные гости?

— А я почем знаю, — отозвался Доценко.

Они еще долго обсуждали такое простое на первый взгляд дело Валентины Евтеевой, которое неожиданно оказалось таким непонятным и запутанным. И расстались, сойдясь во мнении, что здесь что-то очень нечисто.

Полковник Алекперов не сидел без дела и, помимо своей основной деятельности, активно занимался поисками информации, которая могла бы пролить свет на убийство матери Бориса Кротова и на автора подметных писем. В копии приговора по делу Стеценко, которую передал ему Кротов, было сказано, что его мать Лариса работала диспетчером в ЖЭКе, обслуживавшем в том числе и тот дом, в котором она жила. Хан не поленился, нашел давно вышедших на пенсию работников этого ЖЭКа, задал им множество вопросов, в том числе и о том, знали ли они каких-нибудь друзей-подружек красавицы Ларисы Кротовой, а потом, как и полагается, пошел «по цепочке»: находил одного, узнавал у него имя и координаты другого, шел к этому другому и так далее. В итоге от этих друзей и особенно подружек, «работавших» вместе с Ларисой в области одной из древнейших профессий, ему удалось выяснить, что в ЖЭКе Лариса работала только последние полгода перед гибелью, а до этого была элитной проституткой, которую активно использовал КГБ для обслуживания «своих» клиентов, причем не иностранцев (иностранцы проходили по другому ведомству), а советских граждан, занимающих высокое положение. Этим гражданам ведь тоже иногда расслабиться и отдохнуть нужно, а с кем же им расслабляться? С первой попавшейся девочкой с вокзала? Нет, кадры должны быть «чистые» и проверенные. Вот таким «чистым» и проверенным кадром и была Лариса Кротова, которую посылали чаще всего обслуживать высоких гостей в банях и на дачах.

Картина у Хана в целом сложилась, и он вызвал Кротова на очередную встречу, которую назначил на этот раз не на конспиративной квартире, а у себя дома. Так ему в тот день было удобнее. На самом деле Хан опасался, что то, что он собирался сказать Борису-Александру, вызовет у того шок, во всяком случае, реакция на рассказ может оказаться какой угодно, в том числе и неадекватной, и Алекперову куда удобнее остаться с разволновавшимся человеком в домашней обстановке, чем на квартире, предназначенной для конфиденциальных деловых встреч. Если уж Кротов и начнет бить посуду или стекла, то лучше пусть делает это дома у Ханлара.

Опыт у полковника был немалый, к приходу гостя он запасся и водкой, и закуской, и сердечными препаратами, и еще кое-чем, что, как он точно знал, может в такой ситуации понадобиться.

Когда Борис пришел, Хан усадил его в комнате на диван и поделился своими подозрениями: убийство его матери было подстроено с целью убрать человека, который слишком много знает и который внезапно вышел из-под контроля. Об этом свидетельствует вся картина: приехавшая с периферии молодая женщина, проститутка, живущая на съемной квартире и регулярно посылающая домой деньги на содержание малолетнего сынишки, вдруг становится скромной работницей рядового ЖЭКа, а главное — обладательницей однокомнатной квартиры. Чудесная метаморфоза!

— И как такое могло получиться? — спросил напряженно слушавший его Кротов.

— Только одним способом. Она заявила своему куратору из КГБ, что хочет покончить с проституцией, поскольку ей надо сына растить, и попросила помочь устроиться в нормальной жизни, но чтобы непременно в Москве. И чтобы сына сюда забрать. Возвращаться в свой родной Омутнинск ей категорически не хотелось. Ты ведь знал, что твоя мать родом из Омутнинска?

— Нет, — покачал головой Борис. — После ее смерти никакая родня меня не искала. Я был уверен, что у меня никого нет. Но ведь у кого-то же я жил, пока мама не забрала меня в Москву. Я помню, что это был маленький городок и что я жил у тети Ани, но никогда не задумывался, кем она приходится мне и маме. Тетя Аня и тетя Аня. Она обо мне заботилась, наверное. Но я совсем ничего не помню, только саму тетю Аню помню. И еще я помню, что, когда мама меня забрала, мы сначала жили на одной квартире, а потом переехали на другую, где все и случилось.

— Правильно, — кивнул Алекперов, — Лариса сначала забрала тебя, а потом поставила вопрос перед куратором. Дескать, ребенок теперь со мной, и мне стало трудно выполнять свои обязанности. Да, кстати, тетя Аня — троюродная сестра твоей мамы.

— Откуда ты знаешь? — удивился Борис.

— Я нашел многих людей, которые когда-то знали твою маму. Одной своей подружке она говорила, что сын Саша живет у ее троюродной сестры Анны. В общем, я теперь много чего знаю. Так вот, куратор. Ему такая постановка вопроса, естественно, не понравилась. Не могла понравиться по определению, это я тебе точно говорю. И все-таки он помог твоей матери, устроил ее на работу, каким-то немыслимым образом организовал ей квартиру и прописку. Теперь слушай меня внимательно, это очень важно: куратор — это оперативник довольно мелкого уровня, не начальник отдела и тем более не начальник управления, у него недостаточно полномочий, чтобы решить вопрос с квартирой. С работой — да, он мог бы помочь, а с квартирой — нет. Но вопрос этот он все-таки решил. Почему?