Маргарет Мерфи - Падает мрак

Торп похлопал друга по спине:

— Бедный старый Флетч! Думал, удастся откопать мягкое порно, а что получил в итоге?

Раздался смех, кто-то выкрикнул:

— Мягкое дерьмо!

— Ладно, ладно, — успокоила коллег Рейнер. — Справедливости ради надо заметить, что на хозяев собак, которые не убирают за своими питомцами, налагается штраф до тысячи фунтов. Проблема в том, — не сдержалась она, взглянув на Флетчера, — как ты собираешься доказывать, что запечатленные на фотографии испражнения принадлежат определенной собаке?

— Спасибо за заботу, — огрызнулся Флетчер. — Как-нибудь справлюсь.

Но постоянные издевки Флетчера по-прежнему не давали ей покоя, и Рейнер не позволила ему так легко сорваться с крючка. Она взяла у Торпа часть фотографий.

— Отличные вещественные доказательства, — сказала она со всей серьезностью, — но очень уж воняют.

Новые взрывы смеха.

— Ха-ха — потроха, — передразнил Флетчер.

Рейнер выставила на всеобщее обозрение снимок миленького шотландского терьера:

— Вот, например. Нет… — Она покачала головой. — На секунду бы позже. Он уже готов, собрался, но еще не нарушил закон. — Показала следующий снимок. — Это может принадлежать любому животному. А это… — поднесла Сэл снимок к глазам.

Тут ее толкнули в спину, предупреждая о появлении начальства, и она бросила фотографии на стол Флетчеру. Доун дала ему торжественное обещание зарегистрировать их.

— А под каким грифом будешь оформлять? — понизив голос, спросила у сержанта Рейнер.

В то время как Макатиер и Лоусон устраивались в дальнем конце комнаты, несколько человек высказывали свои предложения.

— «ДС» — дерьмо собачье…

— Нет, не надо усложнять, просто «Д» — дерьмо.

— Коллеги, — сказал один из детективов. — Мы же профессионалы, зарегистрируем под «Ф» — фекалии.

— Отлично подходит, — отозвалась Рейнер. — «ф» — флетчер и фекалии — неплохое сочетание.

Раздались последние смешки, Макатиер призвал аудиторию к порядку коротким «Спасибо всем», и в комнате были восстановлены тишина и порядок.

— Нам удалось отследить «лексус», который видели в среду возле школы Пиппы. — И Макатиер специально для тех, кто влился в команду позже, добавил: — Фургон, в котором увозили Клару, столкнулся с этим автомобилем, но владелец к нам не обратился.

— Машину все-таки поставили на ремонт. — Лоусон посмотрел на Бартона. — Она зарегистрирована на Майкла Касаветтеса. Брата Рэя Касаветтеса.

— Брата необходимо допросить сегодня же, — сказал Макатиер.

Старший офицер ночной смены отозвался:

— Есть, сэр.

Бартону от этой новости вроде немного полегчало. Прошлой ночью Фрэн отказалась слушать его оправдания. Уложив, наконец, Тимми — время было за полночь — и осмотрев намокший ковер, она раскритиковала его неуклюжие попытки навести порядок, а затем, вооружившись полотенцами, принялась за работу. Бартон молча следил за уборкой и в конце концов отправился спать.

Весь день он провел как на иголках, зная, что люди Касаветтеса будут, вероятно, наблюдать за Фрэн. В восемь тридцать, после окончания совещания, отчаявшись побороть все усиливающееся беспокойство, он позвонил домой, чтобы спросить, все ли в порядке. Тон Фрэн был холодным, но уже не таким сердитым, и он рискнул поинтересоваться, не видела ли она кого-нибудь сегодня днем.

— Мама заезжала нас проведать, а что?

Он устало провел рукой по лбу:

— Я просто волнуюсь, что ты там совсем одна.

— Прежде это тебя не волновало, — резко заметила она.

Бартон вздохнул, но прежде, чем он успел что-то сказать, Фрэн добавила:

— Прости меня, Фил. Это все потому, что ты испортил этот чертов ковер, ночью я спала всего три часа, а Томми целый день куксился. — Судя по ее голосу, она смертельно устала.

— Я понимаю, — сказал Бартон. — Вот подожди… Когда мы закончим расследование…

— Не давай обещаний, которых не можешь сдержать, — перебила она.

Он промолчал: не хотел затевать ссору. Фрэн, должно быть, уловила обиду в его молчании, потому что произнесла более мягко:

— Пока. Скоро увидимся.

Бартон достал отчет, над которым работал, и начал писать.

— Завтра работаем вместе, — подошел к нему Лоусон.

Рука Бартона дернулась, изобразив птичку в конце слова и едва не порвав бумагу.

— Где? — спросил он, стараясь сохранить нейтральный тон и заранее страшась ответа.

— Едем в тюрьму Брек-Мур. Посмотрим, как Рэй Касаветтес объяснит тот факт, что его брат шпионил за Кларой Паскаль.

— Но почему я?

— Собирался всей семьей пойти завтра в церковь, да, Фил?

Мужчины обменялись пристальными взглядами, Бартон первым отвел глаза.

— Я думал, с этим разберутся ребята из ночной смены, — попытался оправдаться он.

— Они должны допросить Майкла, — поправил Лоусон. — Что касается Рэя, он мой.

— Да я и не претендую…

Когда Бартон поднял глаза, Лоусон все еще оценивающе смотрел на него.

Бартон поспешно улыбнулся:

— Да ладно, босс… Он все равно ничего нам не скажет. Какой смысл нам двоим тратить целое утро впустую?

— Ты его знаешь, — сказал Лоусон. Если он и заметил болезненную судорогу, на миг исказившую лицо Бартона, то ничем не выдал себя. — И к тому же знаешь о моих прошлых… отношениях с ним, — добавил он. — А я не хочу ничего объяснять тем, кому не доверяю, Фил.

— Я просто не уверен, что…

— Что?

Что он мог сказать? Я не уверен, что могу встретиться с Касаветтесом лицом к лицу, не схватив его при этом за горло? Я обозвал Портера трусом, но на его глазах умер человек, и Касаветтес фактически распял Портера, так что у бывшего полицейского были намного более веские оправдания для трусости, чем у Бартона. Несколько смазанных фотографий жены и ребенка бледнели в сравнении с тем, что Касаветтес сделал с Портером.

Бартон сгорбился:

— Ничего, босс… В котором часу за тобой заехать?

— Поедем после утреннего совещания. — Лоусон кивнул на отчет. — Ты еще долго?

— Нет, а что? — моментально насторожился Фил.

— Хотел предложить пропустить по пинте пива, вот и все.

Бартон посмотрел на часы:

— Послушай, босс…

— Понимаю, — сказал Лоусон. — Ты хочешь поскорее вернуться домой. — Он сжал плечо Бартону. — Передай Фрэн мои наилучшие пожелания.

Предположения, сказал он. Вы всегда слишком поспешно делали предположения. Клара налила себе еще одну чашку супа и медленно, по глоточку выпила — никогда прежде она не получала такого наслаждения от еды. Он называет меня «адвокат Паскаль». Значит, он бывший клиент или я была адвокатом его оппонента. Он полагает, что я сделала какие-то поспешные и неверные предположения и с ним поэтому обошлись несправедливо? Его ошибочно признали виновным? Или, возможно, он считает, что я недостаточно для него старалась?