Марина Серова - Веселая вдова

– Русский рок – самый русский рок в мире! – прогремел, перекрывая своим жизнеутверждающим голосом остальных, бородатый детина лет тридцати на вид.

– Вы уже уходите? – выглянул из комнаты Стас. – Может, вас проводить?

Я хотела было отказаться, но потом рассудила, что провожатый мне, возможно, не помешает. Хотя бы в качестве свидетеля. Мало ли что еще может случиться – слишком еще свежими были мои воспоминания о тех парнях в лифте.

– Ну, разве что до машины, – согласилась я.

Крашеный блондин Стас с готовностью вышел вместе со мной.

– А вы так и не сказали, в каком клубе работаете, – напомнил он мне, выдавая истинную причину своего желания проводить меня. – Приходите, послушайте нас. Дадите мне свой номер телефона? Хотите, я вам позвоню и скажу, когда у нас будет следующая репетиция.

– Лучше уж вы назовите свой номер, я сама позвоню, когда у меня будет время, – повернула я в нужное для себя русло эту ситуацию.

Уже не очень юное и мало кем признанное дарование пожало плечами и поведало мне номер своего сотового.

– Звоните в любое время, – сказал он. – Лучше запишите, а то забудете.

– Не забуду, у меня хорошая память, – пообещала я.

На самом деле я даже не пыталась запомнить названные цифры, будучи абсолютно уверена, что вряд ли они мне когда-либо пригодятся.

Во дворе все еще было довольно-таки людно. Стас выразил мне свое глубокое восхищение по поводу ходовых качеств и внешнего вида моего автомобиля, до которого мы благополучно добрались к этому моменту.

– Ну что ж, спасибо, Стас, возвращайтесь праздновать, – улыбнулась я.

– Да мы не празднуем, просто так, тусуемся, – улыбнулся он, помахав мне на прощание рукой.

Вскоре машина понесла меня прочь от Дашиного дома, и мысли мои вертелись около Дашиной персоны. Весьма странная девушка: даже не спросила, кто я такая и зачем мне нужен Горбачев! Хотя меня не покидало ощущение, что Валерий на самом деле не до конца ей безразличен. А может быть, в ее душе прочно засела обида на то, что он тогда столь вероломно уехал и не появлялся на ее горизонте около двух лет…

«Есть в ней вообще-то какая-то чрезмерная легкость характера, – подумала я. – И не в смысле – воздушность, а в отношении к повседневной жизни».

Я взглянула на часы. Кажется, я совсем недолго просидела в компании этих молодых богемных мальчиков и девочек, а пролетело-то – ни много ни мало – целых полтора часа!

Уже оказавшись дома, я вспомнила о Мельникове и решила ему позвонить. На сей раз мне наконец-то повезло: подполковник недавно прибыл из столицы и находился сейчас в своем кабинете, усталый, но довольный.

– Здравствуй, Андрей Александрович, – поздоровалась я, услышав его голос в трубке. – С приездом тебя, дорогой мой! Как успехи, как служба? Все ли хорошо в личной жизни?

– Спасибо, дорогая, все замечательно! – благодушно ответствовал подполковник. – Командировка прошла просто отлично, возвращение тоже получилось… теплым.

Где-то на заднем плане слышалось позвякивание стаканов, возбужденные мужские голоса, громкий хохот. И я подумала, что с Мельниковым следует переговорить немедленно, пока его возвращение не стало слишком уж «теплым»…

– Как там дела с убийством Коваленко? Есть что-нибудь новенькое? – быстро спросила я.

– Ну, ты и вопросы задаешь! – хмыкнул Мельников. – Я, можно сказать, только что с поезда. Только что перед начальством отчитался и выслушал его подробные замечания и пожелания! Когда бы я мог поинтересоваться убийством какого-то там Коваленко, если я, можно сказать, с корабля – на бал? Давай-ка мы с тобой попозже поговорим.

– Ладно, Золушка ты моя, – съехидничала я. – Только смотри, туфельку не потеряй на своем «балу»! А то возвращение твое станет уже не теплым, а прямо-таки горячим! И начальство с тобой уже по-другому поговорит.

– Злая ты, Иванова! – притворно вздохнул Мельников. – Можно подумать, прямо мечтаешь об этом!

– И в мыслях не было, – честно призналась я. – Просто у меня тут столько всего накопилось, очень уж хотелось с тобой поделиться…

– Слушай! – воскликнул Мельников, и я почувствовала, что он аж просиял от внезапно посетившей его удачной идеи: – А подъезжай сейчас к нам, а? У нас тут здорово! Заодно и поговорим! Арсентьев, вон, собирается на гармошке играть! Он, оказывается, недавно научился. Представляешь, задержал тут одного кренделя и в качестве вещдока гармонь у него отобрал! Так вот, пока дело раскручивалось, гармонь у него в сейфе лежала, в кабинете. Так Арсентьев, чтобы зря время не терять, по вечерам на дежурстве доставал ее и пиликал! Представляешь?! За два месяца выучился! Такие рулады выводит, Таня, ты не поверишь! Прямо всю душу переворачивает!

Мне показалось, что подполковник растроганно всхлипнул, и я подумала, что теплоту приема у родного начальства он успел уже сдобрить определенным градусом…

– Верно я говорю, а, Арсентьев? – куда-то в сторону спросил подполковник.

– Так точно! – гаркнул басом давно знакомый мне старший лейтенант Арсентьев, один из подчиненных Мельникова, с которым мне приходилось участвовать в нескольких делах.

– Вот, – вернулся к беседе со мной Мельников. – У меня ребята знаешь какие? Орлы, а не ребята! Так что, Таня, подъедешь?

– Нет, дорогой, извини, но времени совсем нет, – решительно отказалась я, прекрасно понимая, что Мельникову сейчас есть дело до чего угодно, только не до убийства Коваленко. А следовательно, я только зря потрачу драгоценные часы, поскольку мне придется выслушивать пьяненькое бахвальство ставшего в последнее время несколько чванливым подполковника и плоские шутки его подчиненных да грубоватые армейские анекдоты. – Ты мне хотя бы скажи: хоть какие-то продвижения у вас есть? Ну, спроси у своих ребят, у орлов, наверняка они все рядом с тобой!

Мельников вздохнул. Какое-то время в трубке рокотал невнятный гул голосов, видимо, это Андрей интересовался подробностями дела Коваленко.

– Ну, вообще-то есть одна мыслишка, – наконец сказал он, не удержавшись и на сей раз от хвастовства. – Думаю, скоро все прояснится. Приедешь, я тебе расскажу. Наверное, уже завтра. Эх, зря ты отказываешься, Таня, от сегодняшней встречи! Знаешь же прекрасно: делу время – потехе час, – важно произнес подполковник.

– Вот именно, – вздохнула я. – Что ж, жду встречи с нетерпением. Надеюсь, твой прирожденный сыщицкий талант поможет тебе раскрыть это дело!

– Ох, Таня, Таня, – пожурил меня Мельников. – Обижаешься, наверное? Поэтому и ехидничаешь почем зря.

– Нисколько, – соврала я. – Абсолютно никакой иронии. Ты же у нас бесценный кадр, золотой запас! Крепкий, выдержанный! Прямо не человек, а коньяк, только однозвездочный!