Иэн Рэнкин - Музыка под занавес

Покончив с ресторанами, Шивон загрузила свой ноутбук и, подключившись к Сети, проверила на поисковике фамилию Федоров. Поиск выдал несколько тысяч упоминаний. Небольшая статья о русском поэте имелась даже в «Википедии». Много материалов было на русском, но хватало и американских сайтов, на которых Федоров упоминался в связи со своей работой преподавателем в нескольких колледжах. С особенным интересом Шивон прочла рецензии, касающиеся последнего сборника «Астапово-блюз», из которых узнала, что часть вошедших в книгу стихотворений была посвящена великим русским поэтам прошлого, а другие содержали резкую критику нынешнего политического режима на родине поэта. Впрочем, Россию-матушку Федоров покинул уже больше десятка лет назад, и, по-видимому, не по своей воле. Его взгляды на политическую обстановку в России эпохи «постгласности» не могли не вызвать раздражения властей, так что в конце концов Федорову пришлось эмигрировать на Запад. В одном из интервью его даже спросили, считает ли он себя диссидентом. «Да, считаю, — был ответ, — только я принадлежу к диссидентам конструктивного толка».

Что бы это значило?

Шивон сделала еще глоток противного, чуть теплого кофе. «Это твое расследование, девочка, — сказала она себе. — Только твое и ничье больше». Ребус скоро уйдет — она не забывала об этом ни на секунду. Уже много лет они работали вместе, и теперь могли буквально читать мысли друг друга. Да, конечно, ей будет его не хватать, но это не означало, что она не может, не должна думать о своем будущем. О будущем, которое она будет строить уже без него. О, разумеется, время от времени они будут встречаться, чтобы пропустить стаканчик-другой или пообедать, и она будет делиться с ним последними сплетнями, рассказывать кое-что о текущих расследованиях, а Ребус, вероятно, будет и дальше «грузить» ее рассуждениями о старых делах, которыми он пытался ее заинтересовать в последнее время. И все же…

По телевизору шли двадцатичетырехчасовые новости Би-би-си, но звук был выключен. Судя по всему, пропавшего поэта пока никто не хватился. Что ж, на данном этапе она сделала все, что могла. Вздохнув, Шивон выключила телевизор и компьютер и отправилась в ванную комнату. Лампочка над раковиной давно перегорела, поэтому она разделась и вычистила зубы в тусклом свете, просачивавшемся из коридора сквозь приоткрытую дверь. Едва не ошпарившись, когда вместо холодного крана она открыла горячий (ей нужно было сполоснуть зубную щетку), Шивон перешла в спальню, где горел накрытый розовым платком ночник. Взбив подушки, она уложила их поудобней и, облокотившись на них спиной, пристроила на согнутых коленях «Астапово-блюз». В книге было всего сорок с небольшим страниц, однако, судя по ценнику, Крису Симпсону она обошлась в десять с лишним фунтов.

«Храни веру, которую я храню и которую потерял…»

Первое стихотворение в сборнике заканчивалось строками:

На титульном листе Шивон прочитала, что стихотворения в сборнике были переведены с русского на английский самим Федоровым «при помощи и поддержке» некой Скарлетт Коулвелл. Интересно, кто она такая?..

Шивон открыла второе в сборнике стихотворение, но успела прочесть только три четверостишия из четырех. Глаза ее сами собой закрылись, и она провалилась в сон.

Шотландская поэтическая библиотека находилась в одном из бесчисленных переулков в окрестностях Кэнонгейта. В первый раз Ребус и Шивон умудрились пропустить нужный поворот и в результате уперлись в здание парламента и дворец Холируд. Там они не без труда развернулись и поехали обратно — и снова проскочили мимо.

— Здесь же совершенно негде припарковаться, — пожаловалась Шивон. Сегодня они ехали на ее машине, поэтому высматривать поворот на Крайтон-клоз входило в обязанности Ребуса.

— Мне кажется, мы только что проехали нужное место, — заявил Ребус, оборачиваясь назад. — Попробуй ненадолго остановиться на тротуаре. Мне нужно спокойно оглядеться.

Заехав на тротуар, Шивон включила сигнал аварийной остановки и сложила наружное зеркало заднего вида, чтобы его кто-нибудь не снес. Только после этого она покинула машину.

— Если мне выпишут штраф, платить будешь ты, — предупредила она.

— Мы здесь по долгу службы. Будем упирать на это.

Поэтическая библиотека помещалась в современном строении, ловко спрятанном среди более почтенных зданий. Женщина-администратор, сидевшая в вестибюле библиотеки, одарила их приветливой улыбкой, которая быстро погасла, стоило Ребусу предъявить служебное удостоверение.

— Пару дней назад у вас здесь проходил поэтический вечер Александра Федорова, — начал он.

— О да! — воскликнула женщина. — Великолепный вечер, должна вам сказать. Кстати, если желаете — у нас осталось несколько непроданных книг, подписанных самим мистером Федоровым.

Ребус покачал головой.

— Федоров приехал в Эдинбург один? Может быть, с ним был кто-то из родственников, члены семьи?..

Женщина слегка привстала на своем стуле. Ее тонкие пальцы впились в ткань темного кардигана.

— А что случилось?

— Боюсь, вчера вечером на мистера Федорова напали… — объяснила Шивон.

— Боже мой! — ахнула библиотекарша. — Что с ним? Он?..

— Мертв. Увы. — Ребус скорбно наклонил голову. — Нам необходимо поговорить с его родственниками или, в крайнем случае, с кем-то, кто может его опознать.

— Александр приехал в Эдинбург по приглашению университета и ПЕН-центра примерно два месяца назад… — Голос библиотекарши дрожал — как и ее губы.

— Что такое ПЕН-центр?

— Это писательская организация… и не только литературная. Она уделяет много внимания защите гражданских прав. — Теперь библиотекарша тряслась уже с ног до головы. — ПЕН-центр пригласил его, чтобы…

— Где жил мистер Федоров?

— Университет предоставил ему квартиру на Бакли-плейс.

— Он поселился один или с семьей?

Женщина покачала головой:

— Насколько я знаю, его жена умерла много лет назад. Детей у них, кажется, не было, что в данном случае можно считать благословением небес…

— А кто организовал этот поэтический вечер? Университет или, может быть, русское консульство?

— Нет. Это все Скарлетт Коулвелл…

— Его переводчица? — спросила Шивон.

На этот раз библиотекарша кивнула.

— Скарлетт сотрудничает с нашим русским отделом. У меня где-то был ее номер… — Трясущимися руками библиотекарша перебирала лежавшие перед ней на столе листки бумаги. — Как это ужасно — то, что случилось с Александром! Я просто не могу передать, какая это тяжелая, невосполнимая утрата…