Наталия Левитина - Неприятности в ассортименте

С тех пор как мне удалось отобрать у Ириши блистеры с таблетками (она с отчаянием цеплялась за лекарства), туман, окутывавший ее в последние недели, развеялся, а тупое оцепенение сменилось постоянной острой болью в сердце.

– Ира, у тебя дочь. Возьми себя в руки! – пыталась командовать я. С таким же успехом можно было муштровать промокший тюк ваты: с Ирины капало, она беспрестанно шмыгала носом, заваливалась куда-то вбок и вряд ли внимала моим аргументам.

Днем она теперь возвращалась в свою городскую квартиру, где жила до замужества. Сидеть в одиночестве в загородном коттедже было совершенно невыносимо. Каждая комната, каждый предмет кричали, вопили об их владельце. К шести вечера Ира возвращалась в поселок и забирала из садика Анюту. Маленькая птичка-говорун, способная в два счета уболтать хоть В. Жириновского, убаюкивала маму разговорами и приносила той облегчение, но лишь до того момента, пока не начинала интересоваться судьбой ее «любимого Левушки».

– Где же наш Левушка? – делала бровки домиком маленькая обезьянка, подпирала щеку ручкой и качала головой. – Ну сколько можно отсутствовать! Мы же тут, его очаровательные девочки! А он где? Когда вернется? Когда кончится эта его командировка?

Парочки подобных фраз хватало, чтобы подтолкнуть Ирину к истерике. Травмировали ее и звонки из милиции. Не важно, что они раздавались не только днем, но и в шесть утра, и в двенадцать вечера, главное – Иру начинало трясти от одного лишь вопроса: «Ну что, ваш муж так и не появился? Нет никаких известий?» Становилось совершенно ясно – с этой стороны помощи ждать не приходится. С тупым упрямством, приветствуемым при прополке картошки, но никак не в общении с измученной женщиной, оперуполномоченные день за днем забивали гвозди в Ирино сердце.

В городе бедняжка посещала личного психотерапевта (то есть меня), если психотерапевт имел возможность выкроить время между двумя статьями и тремя интервью. Мы вспоминали Льва. Когда Ирина говорила о нем, ей становилось легче…

Еще мы курили. Пока Никита отсутствовал, я, тихо ужасаясь себе, восстановила нормы потребления никотина. Мало того – подсадила на отраву подругу. Раньше Ирина изредка выкуривала сигарету за компанию, теперь смолила нещадно, как и я. А я отрывалась по полной программе, так как знала – с возвращением Никиты из командировки придется вновь урезать сигаретный паек.

– Знаешь, вчера я пристально изучала ежедневник Льва, – сказала я, протягивая подруге зажигалку. – Тот, в красивом кожаном переплете. Помнишь?

– Конечно.

– Так вот. Нашла очень много записей насчет какого-то дома на улице Великих Восстаний.

– Еще бы, – скорбно произнесла Ирина.

– Этот дом – один из объектов риелторской деятельности Льва?

– А?

– Что с этим домом?

– В нем живет Денис Трофимович.

– Твой свекор.

– Да.

– И?..

– И Лев целый год боролся с одной строительной компанией. Она возвела во дворе дома высотный офисный центр.

– И как называется эта строительная компания? – с нехорошим предчувствием спросила я.

Ирина задумалась.

– А, вспомнила. «Спектрал».

Ну надо же!

Как тесен мир!

Муж моей лучшей подруги уже год сражается с компанией, зодческие успехи которой я не раз и не два воспела в журнале «Удачные покупки». И босс постоянно напоминает, что неплохо было бы раскрутить «Спектрал» еще на одну серию рекламных материалов. Мне вряд ли удастся отвертеться от этого задания.

– И офисный центр сильно мешает дому Дениса Трофимовича?

– Это однозначно. Жильцы лишились двора, детской площадки. Но они уже готовы с этим смириться. Главное – их дом сильно мешает офисному центру! По замыслу строительной компании там будет просторная парковка. И поэтому «Спектрал» добился признания дома аварийным, и теперь его будут сносить. А жильцов – расселять.

– Ого!

– После сноса дома офисный центр будет располагаться прямо на центральной улице города, на первой линии. А так получается, что он находится в тесном дворе и не имеет ни парковки, ни удобного въезда.

– Наверное, дом свекра был обречен уже тогда, когда «Спектрал» забил первую сваю под новое строительство.

– Ну… Этот дом на самом деле не юн. Сталинская постройка, потолки четыре метра. Фасад давно не ремонтировался, там даже трещины видны. Но видишь ли… Лев, чтобы сделать квартиру отца максимально комфортной, вложил в ремонт два миллиона рублей.

– Что?! В ремонт – два миллиона?! Да за эти деньги можно купить новую квартиру!

– Понятно, можно купить. Скромненькую такую, в панельном доме. Но ты не думай, что у свекра в результате ремонта получились шикарные хоромы. Просто там надо было вскрывать перекрытия, менять коммуникации, перегородки… И вот, когда наконец Денис Трофимович въехал обратно в отремонтированную квартиру, выяснилось: дом попадает в зону резервирования. Я не знаю, что это за термин.

– Я в курсе. Зона резервирования – это несколько центральных улиц города, где будет производиться капитальная перестройка. У мэрии есть концепция реконструкции центра. Значит, вашему дому не повезло.

– Да, вскоре его будут сносить. Лев, естественно, встал на дыбы.

– Представляю себе. Такая подлость.

– Он и так энерджайзер, ни минуты без дела не сидит, а уж если ему на ногу наступили, и вовсе превращается в автономную электростанцию. Короче, Лев возглавил движение сопротивления, поднял жильцов на борьбу с оккупантами. Старушки-пенсионерки в него влюбились, он строем водил их на заседания депутатских комиссий, в мэрию, в приемную гендиректора «Спектрала». Требовали отремонтировать дом, а не крушить его.

– Классно! Молодец Лев! Наверное, попортили они крови и депутатам, и гендиректору.

– Сто процентов. Николаша тоже помог – у него какие-то ходы в мэрии, он несколько раз пробивал для Льва и его кордебалета аудиенцию у заместителя мэра по градостроительству.

– Да, да, я видела запись в ежедневнике: три раза встречалась фамилия Котельникова. Это и есть заммэра по градостроительству.

– Юль, а ты-то откуда знаешь?

– Газеты читаю.

– Я тоже читаю. Иногда. Но ни одного из городских чиновников по фамилии не назову.

– А тебе и не надо. Ты же не занимаешься журналистикой. Так, ну и чем же закончилась эпопея?

– Она закончилась Ватерлоо. Разгромным поражением Льва.

– Да ты что?!

– Да. Год борьбы не привел ни к чему. Вердикт прежний – дом будет снесен, жильцов расселят. Лев эту битву проиграл.

– Печально. А Лев, я предполагаю, не привык проигрывать. И потеря двух миллионов рублей, думаю, ранила его меньше, чем сам факт вынужденной капитуляции.

– Конечно, он упирался не из-за двух миллионов рублей, хотя тоже сумма неплохая, да? Просто Лев пошел на принцип.