Наталия Левитина - Неприятности в ассортименте

– Да я вообще редко телевизор смотрю.

– А-а… Так вот. Когда происходит авария, то водителю или пассажирам первым делом придавливает руки и ноги. Автомобиль же деформируется, понимаешь? Зачастую конечности приходится ампутировать.

– Блестящая перспектива. Смотри, пожалуйста, на дорогу.

Конечности!

А я, глупая, волновалась из-за попы.

Ну, к счастью, моей попе ничего не угрожает.

Прямо от сердца отлегло.

Гаишники останавливали нас пять раз. В другой ситуации Ирина улыбнулась бы им, но теперь она разучилась улыбаться. Суровость ее лица (такого красивого!) вводила сотрудников ДПС в замешательство – наверное, привыкли к более мягкому отношению со стороны задержанных водителей. Как ни странно, нам ни разу не удалось нарушить правила дорожного движения в непосредственной близости от инспектора ГАИ. К нам просто невозможно было придраться! Ирина, реагируя на взмах полосатого жезла, даже умудрялась парковаться таким образом, что ни один гаишник не был задавлен насмерть или покалечен. Виртуозище! Инспекторам оставалось только сравнивать фотографию на водительском удостоверении с оригиналом и долго цокать языками, разглядывая свежие повреждения «рено». Гаишникам явно хотелось пообщаться с симпатичными девчонками, но мы не помогали им в поддержании светской беседы. Нас манила цель…

Сначала я решила не отвлекать Ирину от дороги разговорами. Но не могла же я, в отличие от Никиты, скрыть от подруги первичные половые признаки Генри! Естественно, вся правда о француженке, а также мои волнения и беспокойство стали известны Ирине.

– Она – женщина?! – закричала подруга. Неподдельный ужас в ее голосе свидетельствовал: я совершенно правильно отреагировала, узнав этот факт. Было чему удивиться! – Юля, но ведь это… это… это чудовищно!

– Чудовищно, – согласилась я.

– Неужели Никита ни разу не обмолвился о том, что Генри вовсе не мужчина? Как ему это удалось?

– Да он не очень-то мне и рассказывал о ней. Просто говорил: завтра мы с Генри едем в командировку. Мы с Генри сейчас в ресторане. Сейчас заброшу Генри в гостиницу – и домой… Все в таком духе.

– Ты думаешь, у него это вышло случайно?

– Случайно или не случайно… Но, столкнувшись нос к носу с француженкой, я выглядела полной идиоткой. Я слова не могла выдавить от изумления.

– Подозреваешь, она вынашивает план заманить Никиту к себе во Францию?

Я похолодела от такого предположения. Самый худший вариант, прогнозируемый мною: Генриэтт покуражится с русским парнем, развлечется от души и отправится восвояси. А мы с Никитой останемся тосковать на руинах нашей любви, растоптанной и поруганной.

Но представить, что эта стервятница вонзит когти в добычу и утащит ее в свое заграничное гнездо, у меня не хватило творческого воображения…

– У них ведь с мужиками в Европе совсем туго, – компетентно заявила Ириша.

– Почему? – выдавила я растерянно. – Это у нас в России треть мужчин сидит, треть – пьет. А в Европе-то все прекрасно.

– Да уж, конечно! Там одни голубые. Или иммигранты. Или психи. Амбициозной, хорошо зарабатывающей француженке не так-то просто найти себе равного партнера.

– И что, давайте все будем в Россию за мужчинами ездить! – желчно воскликнула я. И замолчала на целых полтора километра, осмысливая мрачную перспективу одиночества. Генриэтт переманит Никиту во Францию – и он там отлично приживется с его свободным французским и любовью к шардоне. А я останусь одна.

Не хочу!

Я уже была одинока.

Больше не надо!

– Ты уверена, что на этой дороге сто десять километров в час – максимально удобная скорость? – спросила я, с опаской посмотрев на спидометр. Автомобиль мчался по кочкам, подпрыгивая, взлетая, оставляя за собой песчаный шлейф. Кругом простирались зеленые поля, засеянные кукурузой, вблизи темнел лес.

– Мы почти на месте. Если ничего не перепутали. Сейчас увидим это Корсавино.

И мы действительно въехали в крошечную деревеньку – вдоль дороги располагалось всего четыре дома. Старые, давно не крашенные деревянные заборы, покосившиеся черные избушки, бурьян выше головы – от картины безысходного запустения и умирания защемило сердце.

– Вот, улица Ленина. Единственная. Она нам и нужна. А номер дома я все равно не знаю, – пробубнила Ириша. – Попробуем наугад.

И нам повезло!

(Хотя, как впоследствии выяснилось, не очень.)

Мы вылезли из машины и выбрали для атаки самый приличный забор – ровный, плотный. Эта резиденция явно была обитаема. Через забор свешивались ветви яблонь с яблоками – пока еще некрупными, светло-зелеными, листву пронизывали насквозь яркие и ликующие солнечные лучи.

– Послушай, какая тишина, – сказала Ирина. Ее рука, сжатая в кулак, замерла в сантиметре от облупленной поверхности калитки.

Тишина, разлитая в воздухе, нарушаемая только звуками природы – пением птиц, шуршанием сосен, – воспринималась нами, городскими жителями, как утонченное наслаждение.

– Красота, правда? – посмотрела на меня Ириша и постучала в дверь.

Никто не ответил.

Через секунду Ирина начала колотить в калитку столь яростно, словно собиралась выломать и ее, и часть забора.

– Полегче, подруга, – попросила я. – Вряд ли баба Катя проникнется к нам пиететом, если мы порушим ей всю архитектуру.

– А вдруг это вовсе не ее дом?

– И что? Можно громить? Ну, прихватила бы тогда с собой ракетно-зенитный комплекс. Мы бы быстро снесли этот забор. А заодно и хибарку.

Из глубины сада донесся дребезжащий голос: «Иду-иду!» – и вскоре калитка осторожно приоткрылась на два миллиметра.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Ирина. – Мы ищем бабу Катю.

– Это я, – с готовностью отозвалась старушка и распахнула дверь. – Проходите! Не стойте на пороге. Сюда, сюда!

Удивленные теплым приемом, мы вторглись во владения пророчицы. Бабуля вовсе не выглядела нелюдимой, как предупреждали Ирину, и не торопилась спускать на нас цепных псов. Впрочем, их у нее и не было.

– Значит, вы – баба Катя, – для верности уточнила Ирина.

– Я, внученьки, я, – закивала старушка. – Ой, сам Бог вас послал, родные!

– Что случилось? – испугались мы.

– Да совсем я одна осталась, – объяснила баба Катя. – Вы мне не поможете? Вы, я вижу, на машине…

Мы с Ириной переглянулись: причина столь радушного приема становилась нам понятной. Бабуля-ясновидящая, вероятно, попала в безвыходное положение, а тут и мы подоспели. Пришлось старушке спрятать в карман свое мизантропство и просить о помощи.

– Конечно! – в два голоса воскликнули мы. – Конечно! Что нужно сделать?

– В аптеку бы съездить, – просительно проныла ясновидящая. – У меня препараты кончились. Раньше мне Петр Иванович или Андрей Кузьмич привозили… Но Петр Иванович сейчас в городе, в больнице. Уж не знаю, когда выпишут. Сильно приболел, так сильно… У нас ведь тут всего четыре избы. Петр Иванович, значит, в больнице теперь. Андрей Кузьмич к детям уехал в гости, тоже раньше чем через месяц не вернется. Далеко уехал, на Алтай. Остались я да Антонина. Антонине – девяносто, ей самой забота требуется. А у меня лекарство кончилось, да и в магазин надо. Все припасы подъела, крошки собираю… Я уж тут не знаю, что делать. Аптека и магазин в райцентре, вы мимо обязательно проезжали. Съездите, внученьки, а?