Наталия Левитина - Стопроцентная блондинка

– Дайте еще йод, – потребовала Настя.

– Упал кто? – поинтересовалась аптекарша. Она явно скучала. И к тому же знала всех жителей райцентра, а девушка в пуховике была ей незнакома. Необходимо было все досконально выяснить.

– Упал. Якобы, – пробормотала себе под нос Настя. – Художник этот… Горе луковое.

– Атаманов?! – изумилась аптекарша.

– Вы его знаете?

– А кто ж его не знает? И что? Сильно?

– Что – сильно?

– Разбился?

– Да нет. Скулу ободрал. Буду лечить.

– А-а-а… Вы что, у него живете?

– Какая разница? – возмутилась Анастасия.

– Да я так спросила… А вам не страшно?

– В смысле?

– Жить там. В лесу. У Атаманова.

– А он что – монстр? – удивилась Настя. – Почему мне должно быть страшно у него жить?

– Да я так… Просто хотела, ну типа, предупредить…

Зловещая тайна, недоступная пока Анастасии, озарила лицо аптекарши мрачным светом.

– О чем предупредить?

– А вы ничего не знаете? – блеснула глазами мучительница.

– Ну, что?!! – крикнула Настя. Она окончательно встревожилась.

– Просто этот Атаманов… Вы там осторожнее с ним…

– Вам бы только гадости говорить! – отрезала Настя.

Аптекарша поджала губы и повернулась к новому посетителю.

«Как алчно впитывают обыватели подробности из жизни знаменитостей! – думала Настя. – Для поселковой публики Атаманов – колоритная фигура. Наверняка они отслеживают каждый его шаг. Как это мелко!»

Настя угадала: жители Саманкульского райцентра привыкли за трапезой обсуждать очередную выходку художника. Стоило ему пригласить в гости девушку, наутро весь поселок трубил о том, что художник опять устроил вертеп с фейерверком и петардами, раскрашивал голых девиц краской, а затем купал в шампанском. Естественно, образ существования вольного художника разительно отличался от быта поселковых слесарей и доярок. И поэтому Атаманов всегда был первым номером в горячей сводке новостей, даже если и не давал повода.

Интересно, он проснулся?

Когда Настя отправилась в аптеку, Атаманов все еще дрых в гостиной. Ночью преданная, но пока не принятая на работу помощница с огромным трудом довела пьяного гения до дивана. Он все время норовил соскользнуть с Настиного плеча. Да, кажется, Настя задела художником какую-то железную статую. Сам виноват, понаставил хлама по углам!

…Ура, Атаманов проснулся. Он сидел на диване и тупо смотрел в одну точку. Вчера, покидая дом, он успел переодеться, хотя Настя этого и не видела. Когда она обнаружила гения в подсобке ресторана, на нем был дорогой костюм и шелковая рубашка. Да, если бы он устроил дебош прямо в наряде сварщика – грязные джинсы, драный ватник, – то встречи с милицией явно не миновал бы.

Атаманов с мучительным усилием перевел взгляд на девушку.

– Не понял, – пробормотал он. – Это как же?

– Я – Настя. Ваша экономка. А вы – сварщик, да? Выходит, я устроилась экономкой к сварщику. Гениально! Буду чистить сварочный аппарат и латать рукавицы.

– Анастасия Николаевна… – вспомнил художник. – Но… Вы что, сделали пластическую операцию?

– Обязательно. Нарастила уши.

– Нет, я серьезно. Позавчера вы выглядели значительно старше.

– А вы, наоборот, были менее помятым.

Внезапное преображение экономки, очевидно, добавило головной боли бедняге. Он поморщился, не в силах справиться с задачей.

– Давайте лучше вас лечить, – предложила Настя. – Вот, я купила в аптеке таблетки от похмелья и пластырь.

– Так их нужно приклеивать? – тупо посмотрел на медсестру Атаманов. – На лоб?! Опаньки! А я-то всегда думал, почему они не помогают! Оказывается…

– Знаете, вы лучше помолчите, – перебила Настя. – Все равно в вашем плачевном состоянии ничего умного вы не скажете.

Она вылила на кусок ваты бутылочку йода и с мстительным блеском в глазах подступила к жертве. Приятно было чувствовать в своей власти человека, доставившего ей столько хлопот за последние сутки.

«Если начнет выть, – решила Настя, – разочаруюсь!» Она улыбнулась. Атаманов, пусть и художник, все же оставался тем сварщиком, который позавчера ей так понравился.

Андрей скосил глаза, пытаясь увидеть оперируемую скулу.

– М-да, – сказал он. – Щедро. Тут йода хватило бы на пять жертв теракта. Полей-ка еще на лоб. Тогда я смело смогу претендовать на роль Отелло.

Когда Андрей окончательно пришел в себя, Настя объяснила живописцу секрет ее молниеносного омоложения. Мысль, что девушка обманом попыталась затесаться в экономки, не привела Атаманова в восторг.

– Вообще-то я думал о зрелой даме, – сморщился он.

«Геронтофил!» – возмутилась Настя. Ну надо же, скорчил такую рожу, словно мысль о сосуществовании на двухстах квадратных метрах с симпатичной блондинкой вызывает у него зубную боль!

– Ну разве я не прав! – воскликнул Атаманов. – Если б я думал о девице для развлечений, я поехал бы в город. А дома предпочел бы незаметную тетеньку, которая бы готовила и наводила порядок. И не отвлекала меня от работы.

– Во-первых, я не девица для развлечений. Во-вторых, я умею быть незаметной. В-третьих, я прекрасно готовлю, и вы уже в этом убедились. В-четвертых, за то, что я выгребла из вашей берлоги три тонны мусора, вы уже должны мне половину месячной зарплаты. В-пятых, я потратилась в аптеке! И вообще! Почему вы меня выгоняете?! Я, как дура, мчалась вчера в город, чтобы забрать вас из «Лагуны»! Они хотели вызвать милицию! Я тащила вас на себе, укладывала, снимала туфли. Туфли у вас, кстати, немодные! Немодные!

Настя представила, как художник отправляет ее обратно. И она вернется в унылую квартиру, будет целыми днями ходить по собеседованиям и терпеть оценивающие взгляды. Будет дышать смрадным, фиолетово-сизым воздухом мегаполиса, считать рубли у фруктовых лотков в супермаркете, ощущать свою бесполезность и беспомощность…

– Тише, тише, – испугался Атаманов. – Не надо так кричать. Все твои затраты я компенсирую. Но в качестве экономки ты меня не устраиваешь.

Художник хмуро окинул взглядом девицу. Нет, никак нельзя… Сочиняя объявление в газету, он представлял себе невзрачную матрону в растянутой кофте пятьдесят шестого размера. И что получил? Медовую блондинку с щечками цвета розовых бутонов. Эмбрионального возраста. С бюстом размера 70В (проклятие, ведь это его любимый размер!).

Наверное, Атаманов был единственным мужчиной на свете, способным горестно оплакивать подобную замену. И все же он прав. Он готовится к персональной выставке и еще столько всего обязан сделать! А тут – блондинка с фарфоровым личиком и черными глазищами…

Гнать ее отсюда немедленно.

– Нет, Анастасия. Ты мне не подходишь, – мрачно повторил Атаманов.

Настя сорвалась с места – собирать вещи. Художник поймал ее на лету.