Наталия Левитина - Стопроцентная блондинка

В Веронике удачно сочетались чутье на модные тенденции и талант торговца. Ей достаточно было взглянуть на картину, чтобы понять, есть ли у художника коммерческое будущее. О будущем историческом она, естественно, судить не бралась. Взять, к примеру, ее любимчика – Андрея Атаманова. Сейчас он был на коне. Но если вспомнить, – Ван Гог бедствовал, да и Гогена не сразу оценили. Зато потом человечество воздало им по заслугам. Теперь картина Ван Гога на аукционе «Сотби» продается за десятки миллионов долларов. А сиюминутная удачливость Атаманова, вполне возможно, обернется полным забвением в следующих десятилетиях.

Когда четыре года назад к ней ничтоже сумняшеся прямо домой вломился Атаманов (и как узнал адрес, негодяй?), она, посмотрев слайды с картин, твердо сказала: «Будем работать вместе». Андрей с его красочным абстракционизмом как нельзя лучше соответствовал требованиям времени. В интерьерном дизайне торжествовали минимализм и хай-тек, и полотна художника прекрасно дополняли подобные интерьеры.

Кроме того, Атаманов был достаточно сложен и замысловат, и поэтому эстетическая ценность его картин признавалась даже самыми въедливыми критиками. Он всегда получал благожелательные отзывы специалистов. К примеру, о нем писали: «Футуристическая концептуальность полотен этого молодого художника, с доминантным продуцированием созерцательности и метафоричными отсылками к воинствующему монотипизму, как нельзя лучше отражает супрематические попытки автора разобраться в формально-эстетической версификации континуума». О чем еще мечтать?

Познакомившись с Атамановым и его творчеством, Вероника сразу решила ваять из юноши бренд. Картины стали хорошо продаваться. К началу нового тысячелетия по количеству богачей, сосредоточенных на одном квадратном сантиметре, область уже опережала какой-нибудь американский штат. Людям просто необходимо было тратить деньги. Жены предпринимателей привозили из Парижа чемоданы, набитые Диором и Карденом. Но ввезти в страну картины Магритта или Миро они, естественно, были не в состоянии. И тут на помощь приходила Вероника Шум, придававшая процессу растрачивания денег особую возвышенность. Вскоре отсутствие в доме картин Атаманова стало синонимом абсолютной бездуховности хозяев. Атаманов – это было стильно, престижно, дорого. Его полотнами гордились, показывали друг другу, долго и вдумчиво рассматривали. Это было даже лучше, чем мебель, сделанная в Италии по индивидуальному проекту.

А какова истинная ценность его картин – разберется время.

В работе с художником Веронику ждали как подводные рифы, так и теплые течения.

Да, Андрей был на редкость трудолюбив, он работал одержимо. Да, он удивлял универсальностью – его талант имел множество граней, и все они сверкали. Его фантазия была подобна тайфуну, такая же мощная и необузданная. Коллажи Андрея – от миниатюрных до грандиозных – уходили влет по две-три тысячи баксов, а стоили ему от силы недели работы. К тому же он представлял собой удобный материал для пиара – внешность голливудского красавца, интересная речь, парадоксальные суждения, склонность к эпатажу.

Это плюсы. Но были и минусы.

Иногда он впадал в депрессию, напивался и совершенно выходил из-под контроля. Вероника не понимала – о какой депрессии речь? Ведь заказчик трясет пачкой денег и умоляет нарисовать «ну хотя бы пару штук, размером три на четыре»!

В омут черного сплина Атаманова подталкивала его природная склонность к рефлексированию. Он рычал и огрызался, едва ощутив попытки Вероники направить его в какое-то русло.

– Это не творчество, это конвейер! – орал он. – Не буду, не хочу, не нравится!

Веронике приходилось постоянно купать самолюбие гения в медовой ванне комплиментов.

– Тебя ценят, тобой наслаждаются, – ворковала она, положив холеную ручку на его измазанный краской кулак. – Твои картины умны, неординарны, таинственны. Их хочется расшифровать. И они несут потрясающий заряд положительных эмоций. Нет, ну разве для живописца горе, когда его засыпают заказами?

Заказчики действительно стояли как в очереди за колбасой. Вероника говорила им:

– Ах, подождите немного, он не закончил.

– Но, Вероника Владимировна! – взрывался клиент. – Вы же как бы обещали! Типа «Харизмы», как у Залесова! Два на три метра, ну, к этому… новоселью!

– Да-да-да, конечно… Но вы поймите, это не конвейер, это творчество. Ведь правда? Наберитесь терпения.

– К новоселью как бы хотел. В новый коттедж! Что я, хуже других?

– Да ладно вам! Новоселье… Вы только подумайте: нам посчастливилось жить в одно время и в одном месте с истинно талантливым художником. Возможно, гением! И давайте не будем на него давить. И вообще! Если вам нужна примитивная мазня, вон, пожалуйста, Интернет забит предложениями! Покупайте!

– Нет, я хочу Атаманова, – уперто бубнил клиент…

М-да, Андрею следовало бы горячо благодарить Веронику. Многие его коллеги бедствовали, кто-то и вовсе ни разу не выставлялся, кто-то ночевал на вокзале. Страна буквально переполнена не только гениальными писателями, но и талантливыми художниками. А пробиться удалось единицам.

Атаманову удалось. Он стал известен, его работы разлетались в мгновение ока. И все это – благодаря Веронике Шум, его напористому дилеру, импресарио и пиар-агенту в одном лице…

Сегодня Атаманов, как всегда бесцеремонно, ввалился в ее кабинет в середине дня.

– Хэлло, – сказал он.

«Хоть бы раз тюльпанчик дохлый принес, – грустно подумала Вероника. – Просто так, из вежливости. Я бы оценила».

Но с таким же успехом можно было дожидаться на вершине Эвереста, когда тебя смоет приливом. Очевидно, чувство благодарности атрофировалось у Атаманова еще в детстве.

– Почему ты убрала «Бездну»? – с порога начал он качать права.

Полотно под названием «Бездна» пугало багровой пятнистостью, как жертва нейродермита. Но очевидно, считалось автором очень удачным. С момента возникновения идеи персональной выставки он носился с ней, как страус с яйцом, пытаясь приладить в центр экспозиции. Вероника сопротивлялась изо всех сил.

– Она выбивается из общей тональности.

– Так ты вообще решила ее не использовать? – обиженно спросил Андрей.

Вероника поняла: на кон поставлена их дружба. Партнерство.

– Ладно, повесим в Малом зале, – смирилась она. – Кстати, ищешь экономку? Я видела объявление в газете.

– Да. Уже нанял.

– Серьезно? Неужели ты позволил кому-то нарушить твое отшельничество?

– А что делать? Надоело жрать замороженные пельмени.

– Ну и как? Экономка? Устраивает тебя?

– Вполне. Теперь питаюсь, как в ресторане. И с болтовней не пристает.

– Сколько ей лет?