Наталия Левитина - Стопроцентная блондинка

Но Атаманов не воспылал огнем вдохновения, услышав от Вероники о заказе. Он устроил бурный скандал, обвиняя импресарио в меркантильности, жадности и попытках обезличить его утонченную индивидуальность, поставив ее на конвейер. Ему жаль было тратить время и силы на вырисовывание орнаментов для джемперов и пончо.

Вероника уехала рассерженная.

…Вечером Настя, измученная напрасным ожиданием, решила проявить инициативу. Вместо обычных джинсов она надела тонкое длинное платье без рукавов. Атаманов лежал на диване и нервно чертил на бумаге какие-то эскизы. Настя села рядом и положила ладонь на плоский живот художника. Ее глаза загадочно мерцали.

– Андрюша, – ласково начала она.

«Да, сейчас я выгляжу невероятно соблазнительно!»

Атаманов молча убрал ее руку, встал с дивана и ушел наверх. Он не произнес ни слова!

Настя уткнулась лицом в диванную подушку, пропитанную запахом его волос, и зарыдала. Зачем сегодня он обнимал ее за плечи, зачем прижимал к себе?!

Сумрачное настроение Вероники развеял бизнесмен Краснов. Он заехал в «Фонтенуа» без предупреждения и терпеливо ждал в зале, пока она обрабатывала дичь – многоденежного коллекционера.

– Ну что? Удалось впарить? – улыбнулся бизнесмен и потянулся с поцелуем.

Вероника с удовольствием прижалась щекой к его щетине, вдохнула родной запах.

– Что значит «впарить»? – нахмурила она брови. – Ну да, да, впарила две картины, верно… А ты почему такой колючий?

– Мне что – два раза в день бриться?

– Молодец, что зашел. У меня ужасное настроение! Мрачное, траурное!

– Но почему?

– Ты знаешь – почему. Не складывается личная жизнь.

Бизнесмен Краснов вздохнул, погладил бедняжку по плечу.

– Слушай, а не купить ли и мне пару картин твоего Атаманова?

– Не разоришься? Это дорого. Но тебе, так и быть, продам со скидкой. Что понравилось?

Вячеслав кивнул на полотно, изображающее реку, дома, деревья. Картина была пропитана солнцем, река переливалась, белые домики жались друг к другу на берегу. И все это было подернуто звенящей от зноя дымкой, превращавшей обычные вещи в нереальные объекты. Специалист отметил бы и блестящую передачу пронизанных солнцем, вибрирующих теней, и поразительные цветовые контрасты.

Эта картина удивляла так же, как удивляет поклонников Пикассо портрет его первой жены. Выдержанный в классической манере, портрет очаровательной женщины разительно отличается от других картин, где господствуют уродливые лица, порхающие глаза, изувеченные, раздробленные кубизмом (требовавшим показывать объект одновременно в нескольких ракурсах) фигуры.

Так и Атаманов. Пейзаж доказывал его универсальность, способность работать в разных стилях.

– Слушай, ты выбрал практически лучшее! – всплеснула руками Вероника. – Обожаю эту картину!

– Ну так, с кем поведешься, – усмехнулся бизнесмен. – Уже начал что-то соображать.

– Но она не продается…

И тут в галерею нагрянул Александр Валдаев. Ему был обещан вечер, полный удовольствий, и Саша искрил, как оголенный провод в грозу. Но уткнулся взглядом в Краснова и вмиг помрачнел.

– Добрый день, – буркнул он.

– Знакомьтесь, Александр Валдаев. Фирма «Поможем!», – представила Вероника. – Вячеслав Краснов, компания «Очистительные системы».

Мужчины обменялись рукопожатиями. Наверняка так сдавили друг другу ладони, что хрустнули кости.

– Занимаетесь строительством? – поинтересовался Краснов.

– А вы ассенизируете? – желчно спросил Валдаев.

– Славочка, ты иди, – быстро сказала Вероника. – У нас с Сашей дела. Нет, постой, передай это Оксане. Я ей кое-что купила. – Она протянула Краснову сверток.

– Чего ты злишься? – повернулась Вероника к Александру, когда бизнесмен покинул «Фонтенуа». – У нас впереди целый вечер.

– А что он тут бродит?

– А почему бы ему здесь не бродить?

– И кто такая Оксана?

– Его жена.

– И что же ты ей решила подарить? Полкило тротила с радиоуправляемым детонатором?

– Ты прямо-таки сочишься ядом, – улыбнулась Вероника. – Я купила дорогой костюм. Но он мне сразу же и разонравился. А Оксане будет в самый раз.

– И она возьмет?

– Почему нет? Мы близкие подруги.

– Гениально! Она знает, что ты спишь с ее мужем?

– Я сплю с ее мужем?! – с утрированным негодованием распахнула глаза Вероника. – Разве я с ним сплю?! Я думала, я сплю с тобой. Поехали ко мне? Или ты так и будешь злиться и задыхаться от ревности к Славочке?

– Не называй его Славочкой, а то меня вырвет! – рявкнул Валдаев. – Поехали! Что вы за существа – женщины?

– Мы с другой планеты.

– Вы не с другой планеты. Вы из террариума.

– Остри, остри, – усмехнулась Вероника. – Меня веселит твоя ревность. Но разве я не была с тобой честна? Ведь я тебя предупредила – мое сердце отдано другому. Телом, пожалуйста, пользуйся.

– Ты цинична, – вздохнул Валдаев. – Меня это убивает. Поехали скорее к тебе, пока я окончательно не разочаровался.

Здоровякин пришел со службы пораньше. Он составил план восстановления отношений с Марией. И теперь жаждал действия.

Первым пунктом в плане значилось: «1. Романтический ужин…» Майор прикупил по дороге домой свечи и бутылку шампанского. Он полагал, все будет чрезвычайно красиво. А чтобы затея удалась, Илья заехал в детсад, забрал трех короедов, выслушал гневные вопли воспитателей и отвез парней к маме. Раиса Андреевна, несомненно, обрадовалась подарку. Она принципиально не появлялась у сына с тех пор, как в доме окопалась страшненькая домработница Людмила, и успела соскучиться по внукам…

Вообще-то план Илья разработал не самостоятельно. Ему помогал Главный консультант по супружеским отношениям, профессор психологии А.В. Валдаев. За годы общения с Сашей супруги Здоровякины не раз подходили к опасной черте. Однажды они даже развелись, но потом вновь соединились. Сейчас, однозначно, в их love story наметилась черная полоса. И Валдаев – преданный друг – старался изо всех сил исправить положение. Он грузил Илью советами. Тот конспектировал, вникал…

– Маша гуляет, – сообщила Люсьен, открывая дверь. – Ой, вы с сумочками. Разобрать? Тут продукты?

– Разбери, – буркнул Илья. Ему было больно смотреть на Люсю. «Хоть бы накрасилась, что ли», – подумал он.

Нет, майор не относился к мужским особям (типа Валдаева), жестоко полагавшим, что женщина обязана родиться красивой. А если она некрасива, то не стоило вообще появляться на свет. В данный момент Здоровякин делил дам не по принципу «красивая – некрасивая», а по принципу «Маша и все остальные».

Его Маша была нервной, все время чем-то расстроенной. Здоровякин не понимал, что с ней происходит, но по отдельным нюансам догадывался: причина Машиной неадекватности кроется в нем самом. Это он что-то все время делает не так. И надо исправлять ситуацию.