Наталия Левитина - Девушка без недостатков

– Правда?

– Правда, – успел признаться Саша, прежде чем рухнул всей массой на пол у ног Лизы, потеряв равновесие. – Проклятие!

– Не убейся! – сказала Лиза. Она нагнулась и погладила Валдаева по голой, умеренно волосатой ляжке, потом присела и поцеловала сыщика в макушку. У того затрепетали ноздри – он ощутил тонкий аромат Лизиных духов. Затем девушка перешагнула через распростертое тело и взяла букет.

Собранная на десять процентов мозаичная картина лежала на полу комнаты. Это был результат двухчасового пребывания Лизы в гостях у Валдаева. Они собрали бы больше, если бы детеныши Пульсатиллы не принимали деятельного участия в процессе компоновки. И если бы сборщики пазла не отвлекались на поцелуи. И если бы они не пили вино – две бутылочки были благоговейно извлечены Сашей из тайника, куда он пристроил их в надежде уберечь от прожорливого Здоровякина.

– Так что ты купила в магазине около моего дома? – Валдаев провел рукой по волосам Лизы. В мягком свете лампы они отливали золотом. Когда Лиза появилась в дверях квартиры, на ней был замшевый сюртук длиной до колен, и ее волосы лежали на шершаво-матовой поверхности ткани зеркальной шелковой массой. Теперь Лиза сняла сюртук и осталась в белой рубашке. Валдаев очень надеялся, что вскоре ему удастся убедить гостью снять еще что-нибудь. И он отлично знал, что магазин компакт-дисков уже неделю как закрылся на ремонт.

– Шопена. Хочешь послушать мой любимый этюд? Сейчас!

Лиза метнулась в прихожую. Плеер и пара дисков являлись постоянными обитателями ее сумки, наряду с косметичкой, расческой, портмоне, салфетками, коробочкой тампонов, дезодорантом и т. д.

– Вот. Первый. До мажор.

Едва энергичные звуки наполнили гостиную, у Валдаева заныла челюсть.

– Обожаю эту вещь! – воскликнул он, беззастенчиво-лживый. – Взволнованные арпеджио правой руки представляются мне прозрачными ледяными волнами, набегающими на серый галечный берег, а басы в левой – та синяя, неведомая и неподвижная глубина, что таится внизу.

Лиза ответила восторженным взглядом – он не переставал ее удивлять и радовать, ее чудесный принц!

– Шопен так романтичен, правда?

– Феноменально! – патетически сверкнул глазами Александр. Выпитое вино, конечно, его не опьянило, но прибавило энтузиазма. – А первый фортепианный концерт? Как тебе?

– Это…

– На Allegretto я просто кончаю! – заверил Саша. – Ой, прости, я грубо выразился. А какой он виртуозище, да?

– Да. И…

– Жаль, пожил всего ничего, бедняга Фридерик. В 1810-м родился, в 1849-м скопыти… в смысле умер. Да.

– Саша, – потрясенно прошептала Лиза. – Ты такой… такой… образованный! Всесторонне!

По романтичному Шопену Валдаев мог защитить диссертацию. Солнечный Шуберт оставил на его сердце кровоточащую борозду. Гениальный Вивальди спровоцировал нервный тик.

Одна из подруг всесторонне образованного детектива, целый месяц делившая с ним по ночам диван, училась в консерватории. В ту пору Саша усвоил, что «гамма» – это одна из разновидностей средневековых пыточных инструментов. Аккуратные и симпатичные уши Валдаева познали радость единения с самыми разнообразными затычками – резиновыми, каучуковыми, ватными. Обидно, что без скрипки и смычка подруга была практически совершенна. Но цеплялась за проклятые предметы с непонятным упрямством. Не сумев отучить девушку от вредной привычки пилить струны, Валдаев, обливаясь слезами, выставил скрипачку за дверь…

Саша привлек к себе Лизу. Ее просветленный взгляд говорил о том, что любые, самые решительные действия сыщика будут восприняты крайне благожелательно.

– Тебе не жарко в кожаных брюках? – тонко намекнул Александр.

– Да, – согласилась Лиза. Ее щеки и вправду горели. То ли от жары, то ли от вина, то ли от счастья. – Сниму?

Валдаев отчаянно закивал. И принял деятельное участие в раздевании Лизы. Когда девушка осталась в одной рубашке, Саша подхватил ее на руки и ринулся с добычей к заветному диванчику. Но стоило Лизе оказаться вдавленной в диванные подушки разгоряченным телом Валдаева, снизу раздался яростный писк. Три котенка, приложив невероятные усилия, выползли из-под парочки, взъерошенные, удивленные, обиженные.

– Мы их придавили, – сказала Лиза.

– Несильно, – сказал Валдаев.

Котята уселись на полу и, выпучив маленькие мутно-голубые глазки, воззрились на картину, наблюдать которую детям до шестнадцати не рекомендуется. Впрочем, Валдаеву и Лизе не удалось развратить малышей, так как на восьмом такте любовной увертюры в дверь квартиры кто-то позвонил.

– О нет! – попросил Валдаев. – Нет, нет, нет! Убью, – пообещал он неведомому ночному визитеру.

За дверью оказался смущенный Здоровякин. У него на руках сладко дрых маленький Эдуард. Леша и Антоша стояли рядом с отцом, на каждом висело по котомке. Мария выглядывала из-за спины мужа. Она держала перед собой десятилитровую кастрюлю.

– Прости, друг, – молвил Здоровякин. – У родителей на целую неделю отключили отопление и воду. И горячую, и холодную. Повреждение на трассе. Мы к тебе.

– Хотели к Лизе, – застенчиво объяснила Маша. – Ее нет дома. Пустишь погорельцев?

– Конечно, – с болью в голосе ответил Валдаев. – Куда мне от вас деться?

Никакие уговоры, чертовское обаяние Валдаева, его красноречивое описание соблазнительных сюрпризов предстоящей ночи не имели положительного эффекта. Они подъехали на такси к Лизиному дому, но Саше не удалось проникнуть в девичью светелку, чтобы возобновить прерванное на самом сладком поцелуе действо.

– Знаешь, уже поздно, – сказала Лиза. Они стояли у подъезда в круге белого света под фонарем. Моросил мелкий ледяной дождь. – Езжай домой.

– Я не доеду! Темно!

Валдаев теребил девушку за плечи, гладил ее по голове, прижимался губами к гладкому, мокрому лбу. Он нервничал, волновался, как голодный посетитель ресторана, которому позволили отведать кусочек аппетитного блюда и тут же коварно убрали яство прочь. Ну почему, почему нельзя подняться наверх, к Лизе, и закончить трапезу?

– Мне еще собирать чемодан.

– Зачем?

– Через четыре часа самолет.

– Лиза! Какой самолет?!

– В Париж.

– И ты молчала?! Если б я знал, что в шесть утра ты должна быть в аэропорту, я бы…

«Не потратил столько времени на дурацкую мозаику!» – мысленно закончил Валдаев.

Лиза улыбнулась:

– Но ведь я вернусь.

– А когда?

– Через пару недель.

– О-о-о! – простонал Саша. – Я не доживу.

Он представил политическую карту мира, прикинул, как далеко находится Париж от его родного города. Каждый километр расстояния невероятно увеличивал недоступность и ценность Лизы. Саша вдруг подумал, что Лиза и вовсе останется жить в Париже, а значит, ему суждено потерять эту милую, очаровательную девушку. У него защемило сердце.