Антон Чиж - Мертвый шар

Бедный юноша уже и не знал, как выпутаться. Но Лебедев сжалился. Рассматривая банку, разрешил изложить историю, давно уже просившуюся на язык. События, пересказанные четко и сухо, без эмоций и догадок, одни факты, как учит логика, оставили криминалиста внешне равнодушным:

– Чего именно хочет от вас Бородин? Злодеяния как бы нет.

– Это самый главный и непонятный вопрос. Формально – защитить от рока.

– А на самом деле? Что расследуем?

– Я бы пока воздержался от выводов, – дипломатично ответил Родион.

Размяв мускулы спины, приметные под пиджаком, Лебедев встал и подхватил чемоданчик. Все же пригодился:

– Ну и где ваша красотка?

– В мертвецкой участка, – Родион собрался проводить.

– Так и знал, – скроил печальную мину Лебедев. – Не успел человек из отпуска вернуться, а его сразу в морг. Работа – это счастье, да!

Редакция и контора ежедневного «Петербургского листка» располагались на Екатерининском канале. То есть счастливо процветали под властью 4-го Казанского участка, если не сказать в двух шагах от него. Выставленный из холодной мертвецкой за излишнюю горячность и попытки совать нос под скальпель криминалиста, а также надоедливые вопросы, нашли ли уже что-нибудь, Ванзаров решил убить томительный час ожидания в приятной беседе. Хотелось к тому же ознакомиться со сплетнями, до которых репортеры большие охотники.

Чиновника полиции, как дорогого гостя, отвели прямиком в кабинет редактора. Господин Лихоткин в это время суток пребывал в благодушном расположении духа: утренний номер уже продавали мальчишки-газетчики, а до вечернего еще оставалось часа два-три покоя, пока газетная мясорубка не закрутится на полную силу. Визитера принял в буквально распростертые объятия. Нельзя сказать, чтобы Ванзаров уже приобрел славу, скорее наоборот, но недавнее дело, аккуратно сброшенное приставом в газету с поминанием ванзаровских заслуг, уже сослужило хорошую службу.

Опережая предложение выпить-закусить, Родион предупредил: у него считаные минуты, а потому сразу к делу.

– Могу узнать кое-что об одном из ваших авторов? Неофициально.

Лихоткин заговорщицки подмигнул, дескать, сыскной полиции выложит все, что знает, только укажите.

– У вас публикуется некая госпожа Нечаева. Бильярдные задачки.

Бравый редактор заметно скис, погрустнел и даже переместился из-за командного стола поближе к гостю, вроде для интимной беседы.

– Могу надеяться, что это не покинет стен комнаты?

Родион обещал похоронить в душе своей все, что узнает.

– Понимаете… – Лихоткин манерно замялся. – Дело в том, что она не совсем автор.

– Псевдоним? Наподобие Розового Домино?

– Не псевдоним. Барышня действительно приносит задачки и расписывается в гонорарной табели. Но…

– Все останется между нами. Печать тайны и все такое. Надеюсь, слову сыскной полиции верите?

Волшебные слова развязали язык.

– Задачки составляет не она.

– Неужели? Вот это да! И все удалось сохранить в тайне от редакции? Поразительно! Вы большой мастер! – Родион не скупился на комплименты, чтобы подсластить главный вопрос. – А кто же автор?

– Некий господин Бородин, – прошептал Лихоткин.

– Нил Нилыч? Звезда петербургского бильярда? Маэстро кия и волшебник шаров? Ну надо же! Как уговорил вас?

– Дружеское одолжение. И сама скромность. Объяснил, что земной славы ему и так хватает, надо давать дорогу молодежи. Читателям будет занятно разгадывать загадки, написанные рукой юной бильярдистки, а не матерого волка.

– Меня не интересует сумма, в которую Бородин оценил дружеское одолжение. Только его доводы.

Лихоткин смущенно хмыкнул, но запираться не стал:

– Поверьте, все было обставлено именно так. Но я-то знаю, в чем дело…

– Тайна и могила.

– Верю вам. Дело в том, что господин Бородин как-то раз поспорил, – редактор перешел совсем уж на интимный тон старого сплетника. – Год назад в бильярдной зале «Отель де Франс». Выиграв подряд четыре партии, заявил, что в бильярдной игре нет тайн, одна техника. Берется обучить любого, да хоть барышню с улицы, и сделать из нее отличного игрока за месяц. И сделал.

– Госпожу Нечаеву.

– Так вы же все знаете! – расстроился Лихоткин. Пришлось успокоить: только логика и ничего более. Редактор продолжил: – Но господа бильярдисты сочли, что дама была специально подучена. Тогда Бородин предложил пари, чтобы ему предоставили любую. Как раз в клубе находилась…

– Госпожа Незнамова, – опять встрял Родион. Что за характер нетерпеливый!

Лихоткин только кивнул.

– Значит, результатом двух пари стал позавчерашний матч?

– Репортер дал подробный отчет. Великолепно описал.

– Да, чудесно, – соврал Родион, вспоминая, что за вчерашний день не успел просмотреть ни одной газеты, вот до чего дошло. – Но при чем тут задачки?

– Ничего не утверждаю… Одни слухи…

– Разумеется.

– Бородин таким образом расплатился с госпожой Нечаевой за согласие быть спарринг-партнером.

– То есть госпожа Незнамова не просто была знакома с Варварой Ивановной, но обучалась игре при ее помощи?

– Именно так, – Лихоткин сделал многозначительную мину: дескать, у богатых свои причуды. – Это всем известно. Потому такой интерес к матчу.

– Я заметил, – меланхолически согласился Родион, пытаясь сплести новую логическую цепочку. Но нить рвалась, не желая вязаться.

Репортерским нюхом Лихоткин уловил запашок жареного и стал аккуратно выяснять, о чем раздумывает сыскная полиция. Родион улыбнулся во все усы:

– Скажите честно: гонорар барышне платите?

– А как же. Задачки хорошие, читатели довольны. Двадцать пять рублей.

Итого, в месяц выходит сотня. Без шика и блеска жить можно. Разумеется, без роскошных духов. Откуда же барышня берет средства, чтобы свести дебет с кредитом? Бильярдом, что ли, зарабатывает? Или Нил щедр без памяти? Нет, этот скорее кий подарит или ужином угостит.

– За деньгами в контору приходит?

– Госпожа Нечаева просила переводить на ее счет в Торговом банке. Удобно, и мы там счета держим.

– Вы очень помогли, – сказал Родион, покидая газетное кресло. – И я не могу остаться в долгу. Мой совет: тщательней подбирайте авторов.

– Что такое? – встревожился редактор.

– Если конкуренты пронюхают, что в уважаемой газете публиковала статейки бланкетка, может выйти неловкость. От меня ничего не узнают, но сплетников полно.

Редактор живо представил, что может быть. И ужаснулся. Что за странность: репортер пишет, за что платят. Это никого не смущает. Но если печатается настоящая проститутка – скандал. Парадокс, да и только.

Газетчик благодарил безмерно, обещая немедленно пресечь безобразие.