Стиг Трентер - Скандинавский детектив

Комиссар угостил старого моряка сигаретой и закурил сам.

— Я — комиссар уголовной полиции Юнсон, — представился он, — и вообще-то пришел сюда вовсе не любоваться моделями.

Старый моряк кивнул.

— Вы, как я понимаю, насчет директора Леслера интересуетесь.

— Совершенно верно. Вы уже давали показания сержанту, но мне хочется самому услышать ваш рассказ. Вы последний, кто видел директора Леслера живым?

— Не знаю, последний или нет, но видел я его без малого в девять вечера вчера на крыше.

— Может, мы пройдем туда? — Веспер Юнсон обвел комнату ищущим взглядом.

— Конечно-конечно, — с готовностью пророкотал старый моряк. — Лестница в прихожей.

Узкая лестница привела нас в тесный длинный садик, с одной его стороны была стена высотой до плеча, с другой — металлические перила, оттуда открывался вид на север. На ухоженной земле теснились кусты и деревца, а между ними пестрели весенние цветы.

— Тут, значит, у вас вроде дачи, — сказал Веспер Юнсон.

Великан кивнул.

— Мне нравится. Прямо как в деревне.

Комиссар посмотрел на соседнюю террасу, она располагалась повыше, за торцом садика Ларсона, и тоже утопала в зелени. И тут до меня дошло: это же сад Свена Леслера, а мы сейчас в том самом садике, который я видел утром из-за стены.

— Итак, вчера вечером вы были здесь, на крыше, — сказал Веспер Юнсон. — Цветы поливали?

Отставной моряк кивнул.

— Не помните, в котором часу вы поднялись сюда?

— Пожалуй, около половины девятого.

— И что же произошло?

Старик поскреб щетину.

— Я копался на грядках, слышу, кто-то ходит по террасе Леслера. Смотрю — сам директор. Спустился по лесенке в коридорчик за стенкой — тут он, рядышком — и пошел туда, к железной калитке.

Он показал на ржавую калитку, которая утром была открыта.

— Он ее отпер? — спросил комиссар.

— Совершенно верно. Я его окликнул, поздоровался, но он не услышал. Вы, наверное, знаете, он был немного глуховат.

— А вот это кое-что новенькое, — удивился Веспер Юнсон. — Говорите, глуховат?

— Да. И давно. Нет, слуховым аппаратом он не пользовался, но слышал не слишком хорошо.

Карандаш комиссара порхал по странице блокнота.

— Очень интересно, — бормотал он. — Значит, директор Леслер вас не заметил?

Ларсон покачал головой.

— Так и ушел, меня не заметив.

Веспер Юнсон прикусил пухлую нижнюю губу и причмокнул.

— Когда примерно это было?

— Кто его знает… — задумчиво протянул старик. — Трудно сказать, на часы-то я не глядел. Пожалуй, этак без десяти девять или около того.

— Ну а сами вы долго здесь пробыли?

— Могу сказать точнее, — закивал моряк. — Ушел я не раньше пяти минут десятого. Как раз пробили часы на церкви Марии Магдалины. Темно стало, не поработаешь.

— Больше вы в саду никого не видели? Может, приходил кто или уходил?

Ларсон качнул большой лысой головой.

— Никого там не было.

— И ничего не слышали?

— Нет.

— Никакого шума?

— Нет. Я понимаю, вы на выстрел намекаете. Но услышать его здесь было невозможно. Во-первых, довольно далеко, и потом, западный ветер…

Веспер Юнсон вздохнул и спрятал блокнот.

— Большое вам спасибо, — сказал он, протягивая капитану руку. — Мы узнали очень важные вещи.

— Рад, коли чем помог, — пробасил моряк.

Когда в сумерках мы въезжали на шлюзовую развязку, комиссар пояснил:

— В самом деле, если говорить о выяснении обстоятельств двойного убийства, показания старого моряка весьма полезны. Во-первых, он подтвердил, что железную калитку отпер сам Свен Леслер. Во-вторых, мы теперь более-менее точно знаем, что по крыше убийца не проходил. Иначе бы моряк видел его. Ведь он ушел из садика уже после девяти. Несмотря на свой возраст, он оставляет впечатление человека наблюдательного и зоркого.

— В-третьих, мы узнали, что Свен Леслер был глуховат, — добавил я.

— Чрезвычайно любопытный штрих, — согласился Веспер Юнсон. — Возможно, это сыграло определенную роль.

Он погрузился в размышления, отвечал односложно, с отсутствующим видом, а машина меж тем катила по Старому городу. Только когда Класон затормозил в центре Клары, у массивного мрачного дома на Дроттништатан, он оживился.

— Я скоро. — С этими словами он выскочил на тротуар и исчез в темном подъезде.

Класон поставил машину в переулке. Я вышел, купил на углу несколько вечерних газет и горячие сардельки. Жирные шапки экстренных выпусков кричали о «загадочном убийстве» и «страшной тайне», но материал был так себе.

Я успел приняться уже за вторую сардельку, когда рядом вырос Веспер Юнсон. Голодным взглядом он покосился на меня и заявил:

— Я тоже не обедал. — И направился к лоточнику. А через минуту вернулся, неся в каждой руке по дымящейся сардельке.

— Что нового? — полюбопытствовал я.

Он жадно проглотил кусок.

— Адвокат Шиль — старый хитрый лис и говорить не хочет. Занимается он не только разводом Хелен и Гилберта, он еще и поверенный Свена Леслера.

Мы уселись на заднее сиденье и поехали дальше.

— В таком случае он знает содержание завещания, — сказал я.

— Конечно, но завещание будет вскрыто только после похорон.

— И он не пожелал вас информировать?

— У него нет на это права. — Веспер Юнсон откусил большущий кусок и с жаром воскликнул: — В самом деле, вкусно! — Доев сардельку, он достал носовой платок и тщательно вытер руки. — Впрочем, он дал мне понять, что никаких сюрпризов в завещании нет.

— Иными словами, сестра и братья унаследуют миллионы.

Комиссар кивнул.

— Единственная неожиданность — Хелен станет состоятельной вдовой. Унаследует после мужа почти четверть миллиона.

Да, это был сюрприз!

— У Гилберта водились деньги?! — не поверил я.

— Невероятно, но факт. Деньги лежат на закрытом счете, и Гилберт мог их получить только после тридцати пяти. До тех пор он распоряжался только процентами. Сам капитал был для него недосягаем, как золото в королевском банке. Кстати, это не золото и не серебро, а ценные бумаги.

— И теперь все они отходят Хелен?

— Совершенно верно.

— Надо же, вспомнил жену в завещании, — удивился я.

Веспер Юнсон фыркнул.

— Вспомнил? Думаете, Гилберт Леслер помнил о ком-то, кроме себя? Он вообще не оставил завещания, так что состояние автоматически отходит Хелен как ближайшей наследнице.

Я задумался.

— Но ведь они уже договорились о разводе. А в таком случае супруги, наверное, утрачивают право наследовать?

Он покачал головой.

— Право наследования действует, пока брак официально не расторгнут, что происходит лишь через год, когда истечет контрольный срок. Юридически брак расторгается только после суда.

Но ведь Хелен собиралась вчера к адвокату именно по этому поводу? Да, теперь я вспомнил. Она даже условилась с адвокатом на определенный час, но не пошла, лежала в постели с мигренью.