Николай Зорин - Сестра моя – смерть

Валерий вдруг представил, что было бы, если бы не произошло обмена, если бы Люба Иконина осталась Аленой Озерской, дочерью Юлиана. Ведь тогда тайно жениться ему пришлось бы на ней. И вот эта убогая уродина ходит по его квартире, спит в его постели… Омерзительно! Да здравствует тот, кому пришла в голову гениальная идея обмена.

А вообще, то, что она такая убогая, ему на руку: справиться с такой не составит труда. Предложить денег и выслать куда подальше из города на пару месяцев, крупную по ее меркам сумму предложить. Десять штук баксами, например. Для нее это целое состояние, сможет осуществить все свои убогие мечты. Так и объяснить ей, что с ее… характером в такое дело лезть не стоит – затопчут, а тут наличные деньги и сразу – и ей хорошо, и все счастливы.

Хватит ли десяти? Может, не рисковать, предложить сразу пятнадцать? Или даже двадцать?

Ладно, начнем с десяти, а там как получится.

Что это она все руку к левому уху прикладывает и по волосам себя гладит? Думает, что это сексуально, заигрывает с ним? Надо бы и ему проявить к ней мужской интерес, комплимент сказать какой-нибудь или еще что. Любой комплимент будет звучать как насмешка, как издевательство: уродина, в чистом виде уродина!

Улыбнулась. Обезьяний оскал, а не улыбка! Но пора начинать разговор. Ладно, обойдется без комплимента – все равно ничего в голову не приходит. Деньги будут ей лучшим комплиментом. Начнем с десяти, учитывая повышенную ее убогость.

– Знаете, Люба, вы будете очень удивлены, когда узнаете, зачем я вас сюда пригласил, – начал Валерий.

Люба напряглась и стала выглядеть еще более отталкивающе.

Или все-таки не рисковать, предложить сразу пятнадцать?

– Дело в том, что я…

– Кто вы, я знаю, – перебила она его. – Вы – муж Алены.

Вот так сюрприз! Она, оказывается, знает. Но откуда? Даже если предположить, что аноним и ей написал письмо и посвятил в тайну, как о нем-то, о Валерии, она могла узнать, эта убогая? Ему и то выяснить определенные обстоятельства было совсем не просто. Неужели люди, которые стоят за всем этим, уже вышли на нее? Что же тогда делать? А если она уже и с Аленой встречалась?

– Откуда вы знаете, кто я?

– Да так. – Она жеманно повела плечами. – Знаю.

Десятью штуками, ясное дело, теперь не обойдешься, и даже пятнадцатью, и даже двадцатью.

– А что вы еще знаете? – Валерий решил ей подыграть, подстроиться под ее тон.

– Много чего.

– Например?

– Вас Алена не любит.

Убогая совсем не проста! Получается, она в курсе всего? И даже таких подробностей, как их отношения с Аленой? Да мало того что в курсе, нисколько этого не скрывает – что это может значить? Зачем так прямо, так откровенно высказывается? Может, у нее тоже… какие-нибудь свои планы?

– Вам Алена об этом сказала?

– Нет. – Люба отчего-то горестно вздохнула. – Алена обо мне не знает. И… никто не знает. – Она как-то многозначительно покивала.

Ну что ж, уже легче!

– А кто вам сказал?

– Не ваше собачье дело! – оскалилась вдруг она. Воспитанная девушка, ничего не скажешь.

– Не хотите говорить? – Валерий льстиво улыбнулся.

– Не хочу! – Она упрямо дернула головой и снова схватилась за ухо – дикий какой-то жест, ужасно раздражает! И сама она его ужасно раздражает. И кто бы мог подумать, что эта убогая… Да она явно умственно отсталая! И нате вам – в курсе всего, даже, может быть, побольше его в курсе. Знает ли она о главном? Если так, откупиться не удастся: сколько бы он ни предложил, поймет, даже если совсем идиотка, что ее надувают. Попробовать поговорить с ней откровенно и напугать?

– Ну хорошо, вам все известно, в таком случае нам будет проще понять друг друга. Поговорим напрямую.

– Нам не о чем говорить!

– Но… – Валерий даже опешил от такого резкого отпора. – Но вы же согласились зачем-то пойти со мной в кафе, понимали, значит, что я от вас чего-то хочу…

– Да просто поглядеть на тебя хотела! – с вызовом выкрикнула она.

Ну да, все правильно: он на нее хотел посмотреть, чтобы определить степень опасности, а она на него с той же целью.

– Теперь понимаю, почему тебя Алена не любит, мне ты тоже не нравишься. Самовлюбленный павлин! Гордый, самовлюбленный павлин!

– О чем вы, Люба? – Он снова льстиво улыбнулся, ссориться с ней было нельзя.

– Не нравишься! – Она топнула под столом ногой. – Ты злой и некрасивый, а воображаешь, что лучше всех!

– Давайте оставим в покое мои качества и поговорим как деловые люди. Я предлагаю вам двадцать тысяч долларов. Прямо сейчас, то есть завтра. Согласитесь, это очень неплохие деньги. Ну как, идет?

Люба смотрела на него насмешливо и ничего не отвечала. Цену набивает или все-таки понимает, что ее хотят объегорить?

– Я вам даю двадцать тысяч, но с тем условием, что вы сразу же уедете и не появитесь в нашем городе три месяца.

Оскалилась обезьяньей улыбкой и молчит. И опять что-то с ухом делает, всю руку под волосы запустила и возится, чешется, что ли?

– Я не хочу с тобой разговаривать, я тебя не слышу! – пронзительно громко вдруг прокричала она. – Не слышу! Не слышу!

За соседними столиками стали оборачиваться. Вот ведь идиотка ненормальная!

– Послушайте, Люба, давайте поговорим спокойно. Главное, не кричите. Если вы думаете, что в конце концов получите больше, так ведь это еще как сказать. Может, выйдет больше, а может, и… Я не советовал бы вам ввязываться в это дело, можно ведь и головой поплатиться. Нет, серьезно, я не шучу.

– Не слышу! Не слышу! Говори что хочешь, я тебя все равно не услышу!

– Да успокойтесь вы! Черт!

– Не слышу! Не слышу! Не слышу!

Она резко вскочила, чуть не перевернула на него стол с чашками и бросилась к выходу. Валерий так растерялся, что не успел ничего предпринять, а Люба уже выбежала из кафе.

Да и что тут можно было предпринять? Побежать за ней? Она, эта ненормальная, и так его опозорила на все кафе. Сцена вышла крайне неприличной и шумной. Не понял бы чего кто из посетителей. Вообще, вряд ли, что из ее истерических криков можно было понять? Он и сам не понял, чего она вдруг так взбеленилась, и это сразу после того, как он ей предложил денег. Неужели посчитала, что мало? Да она, судя по ее виду, вряд ли тысячу баксов в руках когда-нибудь держала, а тут он ей сразу предложил двадцать. Или над ней кто-то уже поработал, растолковал, что к чему?

Вот идиотка, черт! И что теперь делать? На новую встречу она теперь явно не согласится. И запугать такую трудно, она ведь ничего не слушает, никаких разумных доводов.

В любом случае как-то с ней надо решать: Люба не просто препятствие, а, как оказалось, очень трудное и опасное препятствие. Ну не может же он допустить, чтобы из-за какой-то идиотки загибло такое дело!

Устранить ее нужно.