Ян Рудский - 95-16

— Сюда приходил недавно какой-то мужчина и забрал его.

Шель не верил собственным ушам. «Это похоже на кош­мар!» — мелькнуло у него в голове.

— Как он мог забрать, если квитанция у нас?! — гремел Грубер. Он показал стоявшему в растерянности железнодо­рожнику свое служебное удостоверение. — Я полицейский инспектор. Расскажите подробно, кто и при каких обстоя­тельствах унес чемодан.

— Я уже сказал, герр инспектор, — ответил железнодо­рожник, нервно теребя воротник рубашки. — Минут десять или двадцать назад пришел мужчина и попросил выдать ему чемодан, сданный на хранение четыре дня назад. «Квитан­ция, — сказал он, — потерялась, но я могу сказать, что на­ходится в чемодане». Он говорил так уверенно…

— Черт возьми! — крикнул Грубер, краснея от ярости.— С каких это пор выдают багаж каждому, кто приходит без квитанции, но зато «говорит уверенно»? Вы давно здесь ра­ботаете?

— Двадцать шесть лет, герр инспектор.

— Вот и хватит. Пора на пенсию. А как выглядел этот «уверенно говорящий» тип?

Старик сделал судорожный глоток и ответил:

— Невысокий, очень любезный…

— Послушайте! — вмешался Джонсон. — Что значит «невысокий»? Метр шестьдесят? Шестьдесят пять? Семь­десят?

— Пожалуй, такой же, как вы — показал он дрожащей рукой на Шеля.

— Метр семьдесят три, — определил инспектор. — Цвет волос?

— Блондин.

— Глаза?

— Не помню… Кажется, голубые… Нет, карие.

— Лицо? Круглое, продолговатое?

— Как будто продолговатое.

— А сколько примерно он весит?

— Килограммов восемьдесят или девяносто.

— Как одет?

— В синем костюме и, кажется, в белой сорочке с гал­стуком. Точно не помню, здесь столько бывает народу…

— Этому чрезвычайно точному описанию соответствует по меньшей мере четвертая часть всех жителей Гроссвизена, — язвительно сказал инспектор, обращаясь к Джонсону и Шелю. — Вы не запомнили никаких особых примет? — продолжал он спрашивать напуганного железнодорожника.— Какого-нибудь перстня, часов, шрама?

— Нет, герр инспектор. Я ведь не подозревал, что тут не все в порядке.

Они говорили громко, и на них начали оглядываться. Шель, молчавший до сих пор, придвинулся к окну.

— Значит, тот мужчина описал содержимое чемодана? — спросил он спокойно.

— Таковы правила. В случае потери квитанции вы може­те получить багаж, если расскажете, что в нем находится.

— Ну и что было в чемодане?

— Бумаги.

— Какие бумаги? Разве чемодан был не заперт? Как он выглядел?

— Нет, он был не заперт, а только перетянут ремнем. Небольшой, очень старый, фибровый, коричневого цвета. Бу­маги лежали в одинаковых серых папках.

— Вы их открывали?

— Нет. Тот мужчина сказал: «В чемодане двадцать че­тыре серые папки с порядковыми номерами на обложках». Мне казалось, что этого достаточно.

— Значит, — вмешался Грубер, — увидев папки, вы закрыли чемодан и отдали его?

— Да. Я действительно думал…

— Ладно, ладно! Ваши мысли нас не интересуют. Он рас­писался в получении?

— Да, конечно, — старик достал из ящика потрепанную книгу и раскрыл ее.

Шель заглянул через плечо инспектора. Подпись, разу­меется, нельзя было разобрать.

— Не везет нам, Пол, мы пытаемся вырваться, как мухи из паутины, но какие-то невидимые нити мешают всем нашим движениям.

— Гм, — буркнул Джонсон, отодвигая книгу. — Как те­перь быть, инспектор?

— Постараемся найти того негодяя, который забрал че­модан. И если он его украл…

— А вы допускаете другую возможность?

— Вряд ли этот чемодан принадлежал Лютце.

— Мы ведь вам объяснили, как он попал к нему! — крик­нул Шель нетерпеливо.

— Это все предположения без конкретных доказа­тельств, — сказал инспектор пренебрежительным тоном. Он взглянул на прислушивающихся к их разговору зевак и на стоявшего с несчастным видом железнодорожника. — И вообще давайте вернемся в машину, — добавил он, — и все обсудим без свидетелей. Здесь нам больше делать нечего.

Они вышли из здания вокзала и сели в машину. Грубер повернулся к Шелю.

— Историю происхождения чемодана вы слышали от Лютце, не так ли?

— Да.

— Он был в нетрезвом состоянии?

— Да.

— Вам не кажется, что нельзя строить гипотезы, опира­ясь на пьяный бред алкоголика?

— А вы хотите мне внушить, что все дело высосано из пальца?

— Я ничего не хочу вам внушать, но когда поработаешь в полиции с мое, не так-то легко даешь волю фантазии.

— Я не могу возражать представителю местной власти. К тому же, если вы убеждены, что все эти события — ре­зультат простого стечения обстоятельств, то все равно спо­рить бесполезно,— ответил Шель, разозленный пассивно­стью инспектора.

— Насколько мне известно, — сказал Грубер, — вы жур­налист. У людей вашей профессии есть тенденция повсюду искать сенсацию.

— На что вы намекаете?..

Джонсон тронул его за плечо:

— Не горячись, Ян. Инспектор Грубер не знает всех об­стоятельств дела. Мне тоже вначале не верилось, что за этим что-то кроется. Но последние события убедили меня, что не­обходимо начать энергичное следствие. Мы должны выяс­нить, кто сшиб Лютце и кто взял чемодан из камеры хране­ния. Очень важно найти эти бумаги.

— Раз вы так считаете, герр прокурор, мы сделаем все, что в наших силах, — сухо заявил инспектор.

— Да, займитесь этим делом, — сказал Джонсон. — Мо­жет быть, стоит допросить Лютце, хотя это вряд ли даст что-нибудь новое.

— Я пошлю сотрудника следственного отдела в больни­цу. — Грубер повернулся к шоферу: — Поехали, Гейнц! Вам куда? — спросил он, когда машина тронулась.

— Я зайду на службу. Мне необходимо заняться часок-другой текущими делами, — сказал Джонсон. — А ты, Ян? Надеюсь, ты останешься в нашем прекрасном городе до вы­яснения дела?

— Да. Хотелось бы узнать, что все это значит.

— Заходи к нам, если будет настроение. Я вернусь домой часа в три, — пригласил Джонсон, когда машина останови­лась у здания суда.

— Спасибо, вечером зайду.

— А что ты собираешься делать сейчас?

— Еще не решил. Позавтракаю, а потом, пожалуй, вер­нусь к себе в комнату и отдохну немного.

— Я подвезу вас, — предложил Грубер. — Где вы жи­вете?

— На Эйхенштрассе, но, право же, не стоит…

— Пустяки! — Грубер обратился к Джонсону: — Как только мне станет что-нибудь известно, герр прокурор, я вам сообщу. До свидания.

— Всего хорошего.

По дороге на Эйхенштрассе инспектор расспрашивал Ше­ля о впечатлениях от ФРГ и о дальнейших планах. Он по­любопытствовал также, что его связывает с Джонсоном. Под­везя Шеля к дому и прощаясь, он предложил:

— Вы знаете, во время войны я провел два года в Бреслау [22] Немецкое название Вроцлава. — Прим. пер. , хотелось бы узнать, как там сейчас. Может быть, мы встретимся и потолкуем за кружкой пива?