Владимир Константинов - Вызов смерти

- Привет! - поздоровался с ним Иванов.

- Вы Иванов? - вместо приветствия, строго спросил парень.

- Да вроде бы, - с сомнением ответил Сергей Иванович.

- То есть как это?! - Лицо его выразило явную растерянность, даже щеки наполовину сдулись.

- А так это, - развел руками Иванов. - Утром точно знал, что я Иванов, а вот сейчас я в этом уже не уверен... Постойте-ка, у меня ведь документ есть!

Достал служебное удостоверение, протянул парню. Тот взял его, раскрыл и сразу "подрос" сантиметров на десять. Напряженным срывающимся голосом прокричал:

- Здрасьте! Разрешите представиться: лаборант кабинета криминалистики Елизаров Игорь Владимирович! Мне велено вас сопровождать.

- Молодец! Далеко пойдешь, - похлопал его по плечу Иванов.

- Ну вот еще! - засмущался Игорь, польщенный словами важного гостя.

- Можешь мне поверить. В нашем деле главное что? Правильно. Главное научиться надувать щеки так, как это делаешь ты, и, считай, карьера обеспечена. Верно? Вот ты это очень даже хорошо усвоил.

После этих слов Игорь моментально стал походить на вареного рака и готов был провалиться сквозь землю. Стоял, переминаясь с ноги на ногу, и не знал, что же ему делать и что предпринять. Иванову стало его жалко, и он решил прекратить воспитательный процесс.

- До колонии далеко? - спросил.

- Километров шестьдесят, - ответил Игорь.

- Тогда поехали. - Иванов открыл дверцу и сел рядом с водителем.

"Уазик" оказался стареньким и вконец изношенным. Пока они добрались до колонии, он дважды ломался. Игорь бегал, суетился, пытаясь помочь шоферу, всем своим видом стремился дать понять следователю, что тот в. нем ошибся, принял не за того, каким он является на самом деле.

Иванов ожидал увидеть Катаева несчастным и сильно поношенным, как тот "уазик", а перед ним предстал здоровый и цветущий человек с довольным лоснящимся лицом и хитрым заискивающим взглядом выпуклых коровьих глаз, уже наполовину заплывших жиром. Когда Сергей Иванович назвался, Катаев заинтересованно спросил:

- А не тот ли вы будете Иванов, кто вел дело Антона Сергеевича Полякова?

- Он самый, Семен Борисович. Он самый.

- Как же, как же, много наслышан, - с уважением проговорил Катаев.

- Вы хорошо знали Полякова?

- А кто же его не знал. Он ведь был председателем нашего союза. Выдающийся человек! Умный, талантливый.

- Только не туда направлял свои таланты?

- Это ведь как сказать, Сергей Иванович. С какой позиции посмотреть. С вашей - вроде бы так, а с его - совсем даже наоборот.

- Как ни странно, но я привык смотреть с позиции государства. Вам, наверное, это кажется смешным?

- Нет, нет, я понимаю. Это конечно. Это конечно, - закивал Катаев. - Но ведь и государство может иметь противоправные, а то и, я извиняюсь, преступные цели. Что же тогда?

- Это не может быть, потому что быть не может.

- Но как же, как же, Сергей Иванович, - взволновался Катаев. - Неужто вы сами не видите, что де лается? Разве не государство обобрало народ, отняло у него все сбережения?

- Нет, Семен Борисович, не государство. Государство всегда создается для благих целей, чтобы заботиться о своих гражданах, об их физическом я нравственном здоровье, оберегать и защищать их, приумножать их богатства. Противоправными и преступными могут быть лишь действия государственных чиновников и политиков.

- А разве это не одно и то же?.

- Должен вас огорчить. Далеко не одно и то же. Потому-то действия таких чиновников и политиков называются противоправными и антигосударственными, и если они не сядут на скамью подсудимых еще при жизни, о чем я лично буду очень сожалеть, то обязательно предстанут перед судом истории.

Иванов невольно усмехнулся. Умел он иногда ввернуть что-нибудь этакое. Будь здоров как умел.

Катаев не нашелся что ответить, лишь кисло усмехнулся.

- А вы, Семен Борисович, недурственно выглядите. Даже не ожидал.

- Везде можно жить, Сергей Иванович. Все зависит от количества у вас денег. С ними можно и на Северном полюсе устроить себе жизнь, как у турецкого падишаха. - Катаев заливисто рассмеялся, довольный своей шуткой.

Ну совсем благополучный зек. Прямо позавидовать можно. И все же Иванов видел, что, несмотря на всю свою жизнерадостность и благополучие, поселившиеся на жирном лице зека Катаева с несерьезной кличкой Зяма, долгие годы жившего по поддельному паспорту как Свалов Валентин Николаевич, в глубине своих хитроватых глаз он пытался ненадежнее упрятать страх. Но поскольку Зяма был трусом по природе, страх зачастую оказывался сильнее хозяина и выскакивал наружу противным дрожанием губ и рук, испариной на лбу и, наоборот, сухостью во рту, подташниванием. И вроде разговор со следователем зряшный, о всяких пустяках, но и он истерзал уже вконец всю душу Семена Борисовича. Прямо наказание какое-то. А что будет, когда разговор примет другой оборот, пойдет, так сказать, по существу? Ведь не за тем же следователь приехал, чтобы справиться о его здоровье? Что же ему нужно? Вот эта неопределенность больше всего и пугала. Но вместо того, чтобы задавать те самые, главные, вопросы, следователь продолжал спрашивать о всяких глупостях. Ну зачем ему, к примеру, надобно знать, какие у него, Катаева, взаимоотношения с начальством колонии? Или есть у него здесь друзья или нет? И при чем тут язва желудка, приобретенная Катаевым еще в молодые годы? Сумасшедший дом какой-то, честное слово! От всего этого очень даже просто можно натурально спятить! Постепенно жизнерадостность и благополучие слиняли с упитанного лица Катаева. Теперь оно уже было потерянным, бледным и глубоко несчастным. От каждого нового вопроса следователя тучные складки подбородка Зямы возмущенно колыхались, а из горла, опережая слова, вырывался какой-то непонятный клекот.

- Переписываетесь с кем, Семен Борисович? -спросил Иванов.

"Вот опять! - устало подумал Катаев. - Ну это ему зачем?" Он уже яро ненавидел этого симпатичного следователя с насмешливым взглядом и, чтобы скрыт овладевшие им чувства, старался не смотреть на Ива нова.

- Нет. У меня там, - Катаев вяло махнул рукой направлении двери, никого нет.

- А я вам вот так взял и поверил, да? - весел рассмеялся следователь.

Семена Борисовича уже шатало от усталости. Был лишь одно желание поскорее вернуться в барак упасть на койку и отдохнуть часок-другой, расслабиться. Не было уже никаких сил отвечать. И он про молчал.

Иванов, наблюдавший за Катаевым, понял: клиент созрел настолько, что пора было приступать к делу.

- Неужели и с Добрецовым не переписываетесь?

От этого вопроса глаза Катаева сделались совершенно дикими, лицо пошло красными пятнами, а и горла теперь раздавался непрерывный клекот, мешавший говорить. Вопрос сильно его напугал. Он пре красно понимал, чем он может для него обернуться За Добрецовым стоят такие силы, что одного слова достаточно, чтобы в момент перейти в мир теней и символов. Что же делать? Что делать?! Может быть разыграть душевное расстройство? Нет, это не вариант. Иванов с ходу его расколет. Тот еще жук! Это только усугубит положение. Но надо же что-то ответить. Пауза и так слишком затянулась.