Лев Корнешов - Пуля для безнес-леди

Когда деньги кончились, она сказала ему об этом, он дал ей снова.

И Настя в назначенные вечера, накрыв стол, ждала его без особого волнения - "программа" была известна заранее, да и привыкла. Но в постели была нежной и страстной, понимая, что именно этого он от неё ждет. И как бы ни устала днем, всегда старалась быть в форме. Первая влюбленность прошла, и близость с Олегом теперь была привычной, не вызывающей душевного трепета. Иногда она не без печали думала, что именно так складываются интимные отношения у супругов, когда с них схлынет сексуальная горячка. Но она-то замужем не была...

Олег как-то сказал ей:

- Очень ценю тебя за то, что ты постоянно находишься в боевой форме. Он улыбался, а она привычно чмокнула его в щеку.

Но иногда Олег говорил ей довольно странные вещи. Однажды, после двух рюмок, он обратился к Насте на английском. Она почти ничего не поняла, хотя учила английский в школе и в "лумумбарии". Олег резко сказал:

- С завтрашнего дня ты каждый день будешь учить английский. Два часа, не меньше! Извольте, мисс, через полгода изъясняться, через год - говорить свободно на английском.

- Я не смогу, - жалобно пролепетала Настя.

- Еще как сможешь! Весь цивилизованный мир говорит на английском, а она, видите ли, не сумеет! И практикуйся в разговорном. К тебе, кажется, проявляет интерес твой однокурсник Бираго Диоп? Вот и разговаривай с ним почаще - он в совершенстве знает английский.

- Ты что, меня негру в постель подсовываешь? - возмутилась Настя. Она даже не подумала вначале, откуда Олегу известны такие подробности её студенческой жизни. Это потом, когда кое-что прояснилось, она сообразила, что, очевидно, её "пасли" - постоянно и ненавязчиво. А Бираго, действительно, проявлял к ней повышенное внимание на чисто студенческий манер - занимал место в столовке, покупал билеты в кино, на студенческих "вечерах дружбы" приглашал танцевать.

Олег раздраженно бросил:

- Он не негр, а африканец, запомни это. Как пойми и то, что языковой практикой совсем не обязательно заниматься в постели. И имей в виду, когда ты мыслишь так... односторонне, ты становишься неинтересной.

В его словах таилась скрытая угроза.

А однажды он мимоходом поинтересовался:

- У тебя родственники за границей обитают?

- Нет, - не задумываясь, зачем ему это знать, ответила Настя.

- Подумай...

Она подумала и вспомнила о маминой сестре в Канаде.

Но откуда Олегу могло быть известно об этом? Настя никому ничего не рассказывала, а уж мама - тем более. Странно все это...

- Вижу, припомнила, - сказал Олег. - Вот теперь рассказывай, что знаешь.

Она добросовестно все изложила, тем более, что известно ей было немногое.

- Попроси маму не медля написать письмо своей сестре, - тоном, не терпящим возражений, распорядился Олег.

- Но...

- Никаких "но". Сейчас такие времена, когда можно не опасаться, что узнают о родственниках за рубежом. И путь мама напишет в письме о тебе. Что-нибудь родственное, сентиментальное. Тете будет приятно. Кстати, она богата, миллионерша.

- Откуда ты знаешь?

- Слухами земля полнится, - отшутился Олег.

Прошло какое-то время, и Олег попросил у неё паспорт и свидетельство о рождении.

- Ни о чем не думай и не беспокойся. Просто бестолковый управляющий делами горкома не до конца все оформил с твоей квартиркой... Так, остались некоторые формальности. Через несколько дней документы верну.

Настя давно уже убедилась, что Олег ничего не делает и не говорит просто так. У неё даже мелькнула шальная мысль: может, он хочет жениться на ней? Но это было так нереально, что надежда сверкнула искоркой и исчезла, растворилась. Да и зачем бы было ему жениться? Все, что хотел от неё имел.

Документы Олег вернул, она положила их в шкатулку с другими "бумагами" и тут же забыла о том, что они ему зачем-то понадобились.

Работа референтом у Алексея оказалась непыльной. Настя быстро освоила несложные обязанности, подружилась со сменными секретарями Алексея - Ириной и Анной. Девушки сидели в приемной Алексея, работали через день и к приходу Насти готовили все необходимые документы, вырезки, письма. Насте отвели небольшой кабинет рядом с кабинетом шефа, с помощью Ирины и Анны она навела в нем относительный уют, обзавелась папками, ножницами, скотчем, скрепками.

Алексей держался с нею вежливо, но немного отчужденно, словно бы демонстрируя, что их связывают только служебные отношения. Он не пытался встретиться с Настей вне работы. Докладывая ему об исполнении поручений, Настя порою с изумлением думала: неужели этот деловитый, собранный человек - тот самый, с которым она была на охоте, в бане, тот, у которого она была на даче?

Ирина словно бы мимоходом однажды её спросила:

- Откуда ты знаешь нашего шефа? На место референта претендовало несколько наших девушек, но он привел свою...

Настя пожала плечами:

- Сожалею, если перебежала вашим, - она сделала ударение на этом слове, - девочкам дорогу.

Но все-таки объяснила:

- Мой папа и отец Алексея Дмитриевича дружны уже много лет.

Маленькая ложь ничего ей не стоила, а Ирине её было вполне достаточно, чтобы относиться к Насте без подозрения: девка, оказывается, не "постельная", а "позвоночная".

Они не то, чтобы подружились, а поддерживали благожелательные отношения, у них был общий шеф и это объединяло. За чашкой кофе в редакционном буфете Ирина посоветовала вполне серьезно:

- Не пытайся подсунуться под Алексея Дмитриевича, он этого не любит.

Похоже, Ирина лучше других в редакции знала, что любит, а что нет импозантный, всегда уверенный в себе Алексей Дмитриевич.

Вскоре в редакции этой большой газеты, точнее, среди "молодой" части её коллектива - секретарш-референток, стажеров, многочисленных девиц из отдела писем, она стала почти своей.

Отдел кадров редакции попросил принести справку из университета - что там не возражают против её работы в газете "по совместительству".

Настя забежала к опекавшему её кадровику.

- Наслышаны, наслышаны о ваших успехах... Быть референтом у Алексея Дмитриевича! Вам повезло.

Оказывается, нужная справка для неё уже была готова - оставалось взять и отнести. Настя поразилась, как все четко (по-военному, подумалось ей), отработано тогда, когда за решение её проблем брались Олег или Алексей. Казалось, они могли все. Нет, не казалось - они действительно могли все.

Ветерок грядущих перемен

Много позже Настя, думая о своей нескладной судьбе, уверенно выделяла из череды лет 1990-й. Единица, две перевернутые шестерки и бублик-ноль, безликий и нейтральный, так как пристроился за спиной у других цифр. Этот год стал как бы прологом ко всему, что случится с Настей в ближайшем будущем. Она уже два года осваивала в "Лумумбарии" науки, которые - и она была абсолютно убеждена вэтом - ей были совершенно ни к чему. Два студенческих года наложили на неё свой благотворный отпечаток, она стала раскованнее, самостоятельнее. Юная дева, навзрыд рыдавшая на скамеечке у памятника Ломоносову, осталась в прошлом. Да и выглядела теперь Настя, как определяла Нинка, на пятерку с плюсом. Одевалась она неброско, но достаточно элегантно, парфюмерией не злоупотребляла, тщательно следила, чтобы не прилепились к ней вульгарность и тот налет дешевого амикошонства, который присущ был многим девицам из "Лумумбария". Ведь они в своем престижном вузе общались с иностранными студентами и это поднимало их в собственных глазах над остальными московскими девочками - серыми "мышками".