Лев Корнешов - Пуля для безнес-леди

- Не решился. Все-таки в его служебном кабинете были, а там все, сам знаешь, насквозь слушается.

- Ну, на таком уровне трахнуть журналистку большим грехом не считается, - со знанием дела сказал Леонид. - Но ты права, компромат в сейфе хранился бы до поры до времени. И обернулся бы или против него, или ударил бы по тебе - наперед никогда не известно.

Диктор сбивчиво комментировал события, в целом в благожелательной для ГКЧП тональности. Выходило, что чуть ли не вся страна поддерживает "решительные меры" ГКЧП.

- Старается Ленечка, - язвительно сказала Настя.

- Кто, кто?

- Не волнуйся, не ты. Есть такой телевизионный босс одного имени с тобой, в огне не горит и в воде не тонет. У нас его жена работает в корректуре. Последнее время на работу приезжала с двумя охранниками. Сидит за столиком, гранки почитывает, а два лба у двери торчат. Да не про таких, как ты, говорю, - заметила чуть мимолетную гримаску на лице Леонида, доподлинные лбы... - Она весело рассмеялась:

- В корректуре одни барышни работают... Они в туалет, а те следят, когда побежали и когда вернулись, чуть ли не по часам засекают.

Леонид тоже улыбнулся, но совсем невесело: не позавидуешь тем парням, которых приставили к высокопоставленной супруге.

Настя выключила телевизор и спросила:

- Можно врубить телефон на минутку? В редакцию надо все-таки позвонить.

Леонид засомневался, но Настя его успокоила:

- Не беспокойся, лишнего не скажу. Но если не обозначусь - ещё подумают, что сбежала, затаилась. А что язык малость заплетается, так это даже нормально - события чрезвычайные и состояние должно им соответствовать.

И вновь Леонид подумал, что не такая уж простушка его дамочка, ой, не простушка.

Настя позвонила в приемную Главного, трубку снял дежурный помощник. Он сообщил, что Главный как уехал с утра, так и не возвращался, дома у него телефон молчит, на даче тоже. Насте стало немного жаль Главного, все-таки неплохой он старик, измотанный, изношенный. И время его прошло...

- Кто распоряжается в редакции? - поинтересовалась.

- Фофанов. Он объявил себя "и.о" и назначил назавтра редколлегию на 17.00...

Хитер бобер Фофанов, автоматически отметила Настя. Завтра к семнадцати ноль-ноль точно уже будет ясно, чья возьмет.

- Хорошо, что ты позвонила, - вспомнил помощник. - Фофанов тобою интересовался. Он ещё у себя, позвони по прямому.

- Мне сложно, я из автомата, - на ходу придумала Настя. - Скажи ему, завтра позвоню.

- Ты сейчас где?

- Как это где? Конечно, у Белого Дома... Сейчас пойду к зданию СЭВ, потом пройдусь по Арбату...

Настя сочиняла вдохновенно. Помощник Главного все-таки засек её прерывистую речь.

- С тобой все в порядке?

- В полном... А, догадываюсь, о чем ты... Это я с защитничками тяпнула.

С какими и чего "защитничками" тяпнула, она не стала уточнять, бросила коротко "На связь выйду завтра" и повесила трубку.

...На следующий день окончательно определившийся в развитии событий Фофанов сообщил редколлегии, что Настя Соболева всю ночь провела у Белого Дома, рисковала жизнью, в неё стреляли "эти презренные гэкачеписты", но ей повезло - пуля даже не зацепила. Настю произвели в редакционные героини и, когда подошло время, наградили медалью "Защитнику Белого Дома". Настя приняла медаль, не колеблясь, потому что такой же награды были удостоены и Фофанов, и Ленка Ирченко ("за половую доблесть" - ржали девки), и ещё какие-то деятели, которые за редакционный порог не выходили. А она все-таки действительно была у Белого Дома, где писалась новая история её страны...

Часть вторая. ИГРА БЕЗ ПРАВИЛ

Расколотый мир

Суматошное лето перекатилось через зенит и настала осень - тревожная, наполненная ожиданием. Уже пошли дождички, по прогнозам обещали ранние заморозки. Но Москва и без них стыла в холодном безвоздушном пространстве. Похоронили трех пацанов, легших под танки у Белого Дома, утащили-увезли трупы погибших на дальних и ближних подступах к нему, главарей ГКЧП отправили в Лефортово. Сноровистые деятели наспех сколачивали партии, рвущиеся в фюреры проводили запись в "национальную гвардию".

Ельцин ликвидировал своим указом КПСС, и парткомы разного ранга турнули из занимаемых ими зданий. Соболевой вспомнилось пророчество Селюнина: "Мы отнимем у партии её имущество"... Напророчил.

Анастасии не было жаль ни партии, ни её имущества. Неприятно было видеть и слышать, как вертится Горбачев, в одночасье потерявший все власть, авторитет, положение в стране. Но это, решила сама для себя Настя его проблемы. Однако она не поддалась и обаянию Ельцина, также в одночасье ставшего национальным героем. Слишком много странных побасенок ходило о Борисе Николаевиче в журналистских кругах, чтобы всерьез восхищаться им. И перед её глазами время от времени возникали сцены, которые она видела у подъездов зданий ЦК на Старой площади.

В день, когда Ельцин объявил о конце КПСС Настя побежала на Старую площадь. Из зданий ЦК вышвыривали аппаратчиков. Высокие партийные чины сбежали заранее, многочисленная охрана растерялась, у неё не было указаний, как действовать, если власть меняется, и новые правители приказывают очистить здание. На Старой площади собрались тысячи возбужденных людей, иные уже изрядно поддали, другие явно впадали в истерику. По кабинетам ходили люди из наспех сформированных по указанию Ельцина сил безопасности России и предлагали всем покинуть помещения, захватив только личные вещи.

Было душно, и явственно попахивало погромом.

Анастасия повесила на грудь свою корреспондентскую карту на шнурке и ей удалось пробиться почти к самым массивным дубовым дверям - огромным, мощным, сложенным из толстых плах, окантованных медью. Они были распахнуты настежь, за ними толпились испуганные, аккуратно одетые в деловую "униформу" - темные строгие юбки, белые блузки - женщины с пакетами и сумочками, не решаясь переступить высокий порог. Массивные двери были рассчитаны на осаду, а сейчас их просто распахнули, и толпа вопила, улюлюкала, визжала, требуя, чтобы женщины вышли к ней. Анастасия понимала, что ещё немного и женщин начнут силой вырывать, вылущивать из дверей как вылущивают зерна из кукурузного початка: одно, второе, третье, а остальные высыпаются сами.

Настя впервые в жизни поняла истинное значение так часто встречавшихся в учебниках истории слов "пропустить сквозь строй". Эти женщины, ещё вчера чувствовавшие себя уверенно, знавшие себе цену в том немногочисленном мирке, который существовал как бы отдельно от остального многомиллионного мира, не понимали, что произошло, за что их так ненавидят и почему хотят растоптать, размазать по Старой площади.

- Вы где работаете?

- В ЦК.

Или:

- На Старой площади.