Лин Гамильтон - Гнев Шибальбы

Зная силу языка, как письменного, так и устного, многие из этих священников неустанно боролись за то, чтобы уничтожить все его следы. За проведение ритуалов и владение книгами майя местное население наказывали пытками и убивали. Дети майя, если их отдавали учиться, обучались только на испанском языке и латыни.

Диего де Ланда, монах-францисканец, который позже стал епископом Юкатана, был одним из самых жестоких. В шестидесятые годы шестнадцатого века в Мани, местечке неподалеку от Ушмаль, одного из самых прекрасных городов майя, Ланда устроил крупномасштабное аутодафе [26] Публичное сожжение еретиков и еретических книг на кострах. . В огромные костры были брошены все книги, которые смог найти Ланда. Тысячи майя были подвергнуты пыткам, сотни казнены.

Еще больший урон имеющимся у нас немногочисленным свидетельствам о жизни майя того времени нанес написанный самим Ландой отчет «Сообщение о делах в Юкатане» от 1566 года. Работа, которая переводилась на многие языки, как отчет о состоянии дел на Юкатане, была адресована королю Испании, чтобы оправдать жестокость монахов. Это был не слишком подробный отчет и в основном представлял собой описание того образа жизни, который Ланда отчаянно старался уничтожить.

Но майя — жизнелюбивый народ. Несмотря на запрет использования своего языка и своих книг, они тайно записывали свою историю, используя единственный алфавит, который они знали на тот момент, — алфавит своих завоевателей. Не будь этой неистребимой традиции, не существовало бы «Пополь-Вух» майя-киче и книг «Чилам Балам» юкатанских майя, а древняя культура фактически вымерла бы, затерявшись в туманном прошлом.

До недавнего времени глифическое письмо [27] Письмо особыми символами — глифами. считалось утраченным, а вместе с ним и способность понимать старый иероглифический язык, все священные тексты и саму летопись.

Это была невероятная трагедия. По сравнению с другими цивилизациями технически майя оказались не слишком продвинутым народом. Они не использовали колеса, не обрабатывали металлы. Они были в меру воинственны и не особенно заботились о том, чтобы сохранять окружающие их предметы.

Зато главным в культуре майя стали их великие интеллектуальные достижения. Они изобрели ноль и десятичную систему цифр, то, что было недоступно культурам Древней Греции и Рима. У них был сложный способ измерения и записи временных периодов. Майя умели измерять видимые небесные циклы и просчитывать их математически.

Но, вероятно, самым главным достижением была их грамотность. Перуанские инки, несмотря на свои художественные и архитектурные успехи, не имели письменности. В Месоамерике существовали и другие письменные языки, и майя не были первым народом, создавшим письменную систему.

Но у майя был полноценный письменный язык, который состоял из произносимых слов и с помощью которого можно было описывать сложные понятия. Благодаря этому они были самыми образованными из всех месоамериканских цивилизаций.

Писцов ценили и уважали, и их работы узнавались по глифам, отображавшим их имена. Книги-свитки из древесной бумаги, которые теперь называют кодексами, и надписи на камне на памятниках стоили весьма дорого. И хотя маловероятно, что в классический период все майя умели читать или писать, есть свидетельства, благодаря которым можно предположить, что по крайней мере элита была грамотной.

От языка, который сами майя выпестовали и сохраняли на протяжении многих веков до прибытия испанцев, остались лишь фрагменты, найденные на месте раскопок, и четыре рукописные книги, каждая из которых является обрывочными свидетельствами прошлого.

А вдруг их осталось пять? И если это так, где может находиться пятая?

Вопрос о существовании пятой книги был для меня главным. А пока, как сообщил мне Алекс, в 1971 году где-то здесь, в регионе, возможно, тридцатью годами ранее, была найдена еще одна книга, Грольерский кодекс, в крайне ветхом состоянии. Время шло, и шансов на обнаружение еще одной такой книги почти не оставалось.

Я задумалась, как могла одна из таких книг в подобных условиях сохраниться в течение, по крайней мере, пяти веков?

Джонатан сказал, что мы должны вместе расследовать убийство дона Эрнана. И он ответит на все мои вопросы, если таковые возникнут. Но я боялась спрашивать. Пока я не особенно ему доверяла и не была до конца уверена в наших отношениях.

Кто следующий? Лукас? Еще проблематичней.

Антонио Валескес.

Я снова пришла в музей и зашла в его маленькую пыльную библиотеку. Увидев меня, он сдержанно улыбнулся.

— Антонио, — сказала я, — я обдумала вашу идею по поводу книги. Но мне не дает покоя мысль, как такая книга могла сохраниться на протяжении всех этих лет. Даже первое издание Стефенса, оставленное мне доном Эрнаном по завещанию, и то не в самом хорошем состоянии. Кожа обложки обветшала, страницы испорчены влагой. А датируется издание 1841 годом. Как могло что-то, сделанное из бумаги, сохраниться со времен испанского завоевания?

— Я, конечно, мог бы подобрать вам книги по консервации, даже целые горы книг, так как это — музей. Однако полагаю, что можно найти и более быстрый способ, — сказал он. — Кажется, я вам кое-что должен, вы называете это ленч. Встретимся в кафе «Пирамида». Это в районе рынка.

— Я знаю, где это, — сказала я.

— Я буду там со своим коллегой. Час тридцать вас устроит?

— Увидимся в кафе, — кивнула я.

К назначенному времени я без труда нашла кафе и уже сидела за столиком, когда ко мне подошел Антонио с молодым человеком на вид лет двадцати, одетым в белые слаксы и футболку, а его уши украшал пирсинг из колечек и «гвоздиков». Весьма неожиданной оказалась и его прическа: очень коротко подстриженные и почти полностью осветленные волосы, правда не профессионально. Выглядело довольно модно.

— Знакомьтесь: Эрнесто Диас, один из наших самых талантливых хранителей-консерваторов. Это он работал с вазой, о которой я вам рассказывал.

— Приятно познакомиться, — сказала я.

— Мне тоже, — ответил он.

Мы сделали заказ. В это время дня в Мексике еда часто готовится из того, что называется «кукурузной кухней», кухней времен ацтеков. В те времена кукурузу высушивали, затем варили с лаймом, а после мололи. Сейчас эту традиционную муку под названием «маса арина» можно купить в любой бакалейной лавке, правда без прежней романтики.

Мы заказали энчилады [28] Кукурузная лепешка с острой начинкой и приправой чили. с зеленью, кориандром и зелеными томатиллос, энчилады с соусом моле и тамале [29] Приготовленная на пару и обернутая кукурузными листьями лепешка из кукурузной муки с начинкой из мясного фарша с перцем чили. по-юкатански с острым перцем и мясом цыпленка, а также кувшин пива.