Наталья Андреева - Любовь.ru. Любовь и смерть в прямом эфире

— Заводим пластинку! Леша! — поднимается из-за стола Зося.

— Чур я! Чур я! — хлопает блондинка в ладоши. — Я иду танцевать!

— Ты иди посуду мыть, — набрасывается на нее Люська. — Что я вам, папа Карло каждый вечер упираться?

— Но почему я? Почему?!

— Потому что ты. Давай поднимайся.

Под таким напором Виолетта не выдерживает и поднимается из-за стола. Люська тут же сует ей в руки гору грязных тарелок:

— Топай. И смотри — не разбей.

Как только Виолетта скрывается на кухне, Апельсинчик подмигивает Кучеренко:

— Яков Савельевич! Давайте!

Тот явно нуждается в инструкции: как ухаживать за женщиной. Делать выбор для Кучеренко мучительно. Он всецело полагается на мнение своих соперников по «Игре». Встает и направляется к Серафиме Евгеньевне:

— Разрешите?

Та довольна. Наконец-то все стало на свои места! Предназначенный ей мужчина выполняет свою функцию. Этот роман был запрограммирован с самого начала, и если бы не Виолетта…

Но та сдаваться так просто и не собирается. Возвратившись за новой порцией тарелок, задерживается в гостиной и, развалившись на диване, принимает эффектную позу. Люська косится на нее, фыркает:

— Каждую красавицу надо для начала непременно поставить под душ. И посмотреть, что от нее останется.

— Что-что-что? — Музыка негромкая, и Люськину реплику прекрасно слышно. Виолетта томно улыбается: — А фигуру? Тоже под душ?

— Подумаешь! — фыркает Люська. — Фигура там! Все вы одинаковые!

— Это я одинаковая?! Между прочим, вы обратили внимание, какая у меня маленькая ножка?

— Тише ты! — делает ей замечание Зося. — Не видишь, люди танцуют?

— Ну и пусть! Вот у тебя, Зоська, как у мужика, почти сороковой размер!

— Ну и что?

— А у меня тридцать пятый! Вот! И это при моем росте!

— Ты врешь! — фыркает Люська. — Это у меня тридцать пятый. Да и то с половиной.

— Ну-ка дай мне свои туфли!

— Еще чего?

— Боишься?

— Да надо было! На! — Люська снимает с ноги и двигает к Виолетте свою туфлю. Та сует в нее ногу:

— Что? Съела?

— Подумаешь! Нога у нее маленькая! Ну и что?

— А то! Так редко бывает!

— Хватит болтать, — говорит Градов. — Ну, маленькая у тебя нога, и что?

— Пикантная особенность, — тянет Виолетта. — И вообще: я девушка необыкновенная. Яков Савельевич! Моя очередь!

Серафима Евгеньевна слегка запыхалась, и Кучеренко ничего не остается, как пригласить на танец Виолетту. Она выше пенсионера на целую голову: упорно не оставляет привычку ходить в туфлях на высоких каблуках. Но танцевать в них неловко. Вальса Виолетта не выдерживает, тянет Кучеренко на диван:

— А мы будем сегодня писать картину?

— Какую картину? Ночь на дворе! — удивляется тот.

— Подумаешь! Ночью происходит самое интересное! Яков Савельевич, проводите меня, а я бутылочку вина прихвачу.

— Да-да.

Кучеренко смотрит на окружающих, словно ища у них поддержки. И встречает их осуждающие взгляды.

— Между прочим, это против правил, — говорит Люська. — Мы должны весь вечер сидеть здесь и общаться. Зрители смотрят.

— Зрители смотрят то, что им интересно, — весьма справедливо замечает Виолетта. — А мы хотим провести этот вечер вдвоем. Интерьер дописать.

— Шла бы ты к себе, Пенелопа, — не выдерживает программист. — Вино допивать.

— Пойду. Но пусть меня проводят. На высоких каблуках трудно подниматься по такой крутой лестнице.

— Раньше тебе это удавалось, — замечает Люська.

— А сегодня я устала. У меня ноги заплетаются.

— Я тебя провожу, — говорит Зося.

— Ты?! У тебя что, на меня виды? «Жена», между прочим, смотрит! А вообще-то это мысль: закрутить роман с женщиной! Зрители будут просто в восторге! Ладно, Зосенька, пойдем.

— Отстань! — Зося испуганно шарахается от Виолетты.

И впрямь, что ли, опасается ревности своей подруги?

Кучеренко встает с дивана:

— Надо бы к себе подняться. Картина-то и вправду не движется.

— Не удивительно! — хмыкает Люська.

— Яша, пойдем! — Виолетта направляется к лестнице наверх.

— Яков Савельевич, возвращайтесь! — говорит ему Зося.

— Да-да.

Серафима Евгеньевна едва сдерживает слезы.

— Не отчаивайтесь, — говорит ей Люська. — В любви как в бою: выигрывает сражение тот запасной полк, что сидит в засаде.

— Но я совершенно не знаю, что делать! — жалуется Ирисова. — Она моложе меня на… на…

— Именно поэтому ваш Яков Савельевич ей ни к чему, — говорит Зося. — За стенами этого дома полно молодых и красивых мужчин. Вам надо только потерпеть.

— Но я не смогу ему этого простить! Если он… если она…

— Да ничего не будет! — уверенно говорит Градов. — Яков Савельевич стесняется женщин. Не думаю, что он будет целоваться с Виолеттой в прямом эфире.

— О господи! — Ирисова берется рукой за грудь с левой стороны, там, где сердце. — Целоваться!

— А вам приходилось делать это перед камерой? — спрашивает Зося. — Ведь вы же актриса!

— Но тогда фильмы были другие, — застенчиво говорит Ирисова. — Однажды в кадре я лежала с мужчиной под одним одеялом. Но совершенно одетая.

— А наша Веточка меж тем обожает разгуливать перед камерой голышом, — говорит Градов.

— Откуда ты знаешь? — накидываются на него Люська и Зося.

— Догадываюсь, — скромно говорит программист.

— Я, пожалуй, поднимусь наверх, — говорит Ирисова.

— Вот-вот, — улыбается Зося. — В конце концов, никому не запрещается смотреть, как пишут интерьеры.

Это похоже на продолжение предыдущего вечера: две женщины в комнате у мужчины, на исключительное внимание которого обе они претендуют. Отнюдь не молчаливое соперничество. Яков Савельевич пишет интерьер по памяти: идти в комнату Виолетты он наотрез отказался.

— Разве так можно? — сетует та. — Надо же видеть натуру! И потом: совершенно невыносимо, когда все время мешают!

— Я тебе, деточка, мешаю? — невинно спрашивает Серафима Евгеньевна.

— Нам.

— Яков Савельевич?

— Нет-нет.

— Господи, где они, настоящие мужчины? — в который раз вздыхает Виолетта.

Вэтот момент раздается стук в дверь. В комнату Кучеренко заглядывает Люська:

— Вета, ты хотела мои свадебные туфли примерить. Зайди.

— Что, потом нельзя?

— Может, меня скоро здесь не будет! — говорит Люська. — А туфельки — прелесть!

— Ну, есть еще завтра день.

— А надеть, если понравится, в субботу вечером?

— Отстань!

— Больше не предложу. Или ты идешь мерить туфли, или я их запираю под замок! — грозно говорит Люська.

— Вот привязалась! — Виолетта нехотя поднимается с кресла. — Ладно, пойдем.

Люська своего добилась: Яков Савельевич и Серафима Евгеньевна остаются наедине. Ирисова сразу же атакует: