Наталья Андреева - Любовь.ru. Любовь и смерть в прямом эфире

А что, интересно, прикидывает Виолетта?

Организаторы проекта «Игра на вылет» своего добились: все трое участников остались в особняке, в полной изоляции от внешнего мира. Теперь на сайте существует тотализатор не только на победителя, но и на убийцу. Хотя напрямую никто не хочет признавать, что все несчастные случаи и самоубийства, случившиеся за это время, — результат его рук. Выгоднее списать все на роковое стечение обстоятельств, а кассета… Что кассета? Откуда-то взялась, но за руку не пойман — не преступник.

Люба подозревает Алексея Градова или Виолетту, последнюю больше. Блондинка ведет открытую «Игру» и чувств своих не скрывает. В понедельник вечером она первая спускается в гостиную и располагается в одном из кресел. Запасы спиртного в баре поистине неиссякаемы: на столе перед Виолеттой очередная бутылка вина.

Люська спускается вниз второй:

— Добрый вечер.

— Виделись уже.

— Тогда я тебе сказала «Доброе утро» и «Добрый день». Но так и не услышала ответа.

— Катись ты куда подальше. Вежливая! Ха!

— Знаешь, я теперь твердо намерена довести дело до конца, так что можешь не стараться.

— Ничего, недельку еще потерплю.

— А почему ты так уверена, что последняя в рейтинге я, а не ты? А?

— Уверена. Ты здесь лишняя. Поняла?

— Может быть, ты тогда ужин приготовишь?

— И приготовлю. Попозже.

— Ну-ну.

Несколько минут они молчат. Употребив еще спиртного, Виолетта немного добреет. И говорит примирительно:

— Слушай, а зачем ты взяла сюда классные туфли и ни разу их не надела? А? Зачем?

— Это свадебные туфли, — негромко говорит Люська. — Я в тот день была удивительно счастлива.

— Почему же фату тогда не взяла? Или платье?

— У меня не было свадебного платья. Тот бирюзовый костюм, в котором мы с Сережей расписывались, я случайно испортила: сожгла утюгом.

— А почему без белого платья? И без фаты?

— Было когда-то и платье, и фата была, — невесело усмехнулась Люська. — Только все это очень печально закончилось. Петькин отец меня бросил, других бросила я сама.

— Петькин?

— Да. Это мой сын. Рыжий, как я его зову.

— Слушай, а это что, так просто: выйти замуж?

— В общем-то да.

— Почему тогда у меня не получается?

— Наверное, у тебя требования слишком завышенные. Тебе же, я так понимаю, принца надо. А на них очередь. Дефицитный товар. Либо дожидайся, когда очередь подойдет и какой-нибудь из принцев освободится, либо бери первое, что под руку попалось.

— А чего я такого особенного хочу? — обижается Виолетта.

— Ну, работать ты, я так понимаю, не хочешь. Семью кормить не хочешь. Домработницей при муже тоже быть не хочешь. А характер у тебя, девушка, не сахар. Так за что, собственно, тебе должно повезти? За то, что ты такая красивая? Так красивых много.

Виолетта несколько минут о чем-то напряженно размышляет. Потом говорит:

— Ладно, проехали. Ты на Лешку виды имеешь?

— Я?!

— А что тут такого?

— Он же лет на пять моложе меня!

— Ну и что? Подумаешь!

— И потом: я мужа люблю.

— Скажите пожалуйста! Тогда я его забираю.

— Кого?

— Лешку.

— Ты еще не поняла, что он тебя терпеть не может? Не надоело?

— Он просто стесняется. Слушай, одолжи свои туфельки! На вечерок, а? Они к моему синему платью классно подходят.

— У тебя же тряпок целый чемодан!

— Всегда хочется чего-нибудь новенького. Я же женщина. Жен-щи-на. И потом: ты мне их обещала.

— Да забирай.

— Спасибочки. Выпьешь со мной? Мировую?

— Ты бы это бросила. Пить.

— Не хочу. Тоска, — очень выразительно говорит Виолетта. — Скука. Вот сейчас выпью еще немного и пойду готовить ужин. Кажется, сегодня моя очередь.

— Думаешь, мы сможем это съесть? Ты же сейчас напьешься в стельку! Хоть бы о рейтинге подумала! Тебя же выкинут отсюда!

— Пусть. Мне уже все равно. Я свое получу. Пятьсот тысяч. Хватит.

— На что?

— Уеду. В круиз. По… как там его? Которое везде течет?

— А потом? Деньги быстро кончатся, если красиво жить и не работать.

— Еще будут, — уверенно говорит Виолетта. — Теперь будут. Я теперь умная. Все думают, что я дурочка, а я умница. Я еще здесь. Хотя и газом меня пытались отравить. Может, ты пыталась?

— Хватит. — Люська отбирает у блондинки стакан.

Та глупо улыбается, потом хихикает:

— Что ж: пойду на кухню. О! Вот он идет, наш ненаглядный!

Градов спускается сверху, удивленно смотрит вслед удаляющейся на кухню Виолетте:

— Уже никакая?

— Не понимаю: что это с ней? Нервы, что ли?

— У нас у всех нервы. Чего это она на кухню потащилась?

— Ужин готовить.

— А… Люся, а ты знаешь, что там, в кладовой, есть еще несколько бутылок виски? Я когда Зосю относил, заметил.

— Виски? Думаешь, она его…

И тут раздается жуткий женский крик:

— А-а-а! А-а-а!

Градов и Люська кидаются на кухню. Виолетта в кладовке, там, где находятся две морозильные камеры. У нее истерика.

— Что? Что случилось? — спрашивают прибежавшие на крик Градов и Люська.

— Она мертвая… мертвая… она…

У Виолетты зубы стучат, лицо зеленое.

— Кто мертвая?

— З… З… Зося…

— Ты что, морозильную камеру открывала?

— Я п… п… перепутала… П… п… пельмени хотела…

— П… п… пить надо меньше, — передразнивает ее Градов. — Кретинка!

— П… п… простите… О-о-о! Я больше так не могу! Не могу!

— Пьяная истерика, — констатирует Люська. — Леша, надо бы ее в ванную. Быстро.

— Давай к Залесской.

— Нет! — визжит Виолетта. — Нет!

Градов и Люська все-таки затаскивают ее в ванную на первом этаже. Долго приводят в чувство, умывают, отпаивают водой. Потом Виолетта сидит в гостиной под теплым одеялом и тихонько всхлипывает:

— Я виновата… Виновата… Они же мне все во сне будут являться… Виновата…

— Ты их всех убила, да? — негромко спрашивает Люська.

— Я… Нет… Не я… Мне пришлось… Пришлось помочь…

— Кому? Кому помочь? — напряженно спрашивает Градов.

— Ты все знаешь… Ты…

— Я? Не протрезвела еще, да?

Люська внимательно смотрит на обоих:

— Так вы договорились, что ли? И давно?

— Слушай ее больше, — раздраженно говорит программист. — Алкоголичка.

— Я… Я не пьяная, — шепчет Виолетта.

— Другому кому-нибудь скажи! — Алексей Градов смотрит в сторону бара. — Сколько ты сегодня употребила? Бутылку? Две?

— Разве с бутылки вина можно напиться? — дрожащими губами говорит Виолетта. — И может, это меня совесть… совесть мучает?

— Дурь тебя мучает. — Градов очень сердит. — Шла бы ты в постельку. Бай-бай.

— Погодите. — Люська взволнованна. — А… как же ужин?

— Да какой теперь ужин! — машет рукой программист. — Бутербродами обойдемся. А эту истеричку уложим в постель. Вета, давай я тебя отведу.