Наталья Андреева - Любовь и смерть в толпе

Итак, все свои впечатления за день Марина копит в себе же. И негатив, и позитив. Негатива в ее жизни сейчас больше, потому что она на стадии становления. Неопределенность с работой, свободный полет в плане жизни личной. Разумеется, она справится. Но такие люди должны быть в связке. Сильный со слабым. Ведущий с ведомым. Отними ведомого — и у того, кто тащит воз, останется сил ровно в два раза меньше. Но признать свои ошибки?

— Марина, у вас все в порядке?

— Абсолютно!

Ослепительная улыбка. Взмах рукой: пока, пока! Женщина идет к своей машине. На бис. Даже если на улицах Москвы ужасные пробки, такая женщина ни за что не спустится в метро. Это значит не уважать себя. Люба же придерживалась другого мнения: ради дела можно вытерпеть массу неудобств. Лишь бы оно сдвинулось с мертвой точки. Видела Кася машину Марины или нет? Во всяком случае, вид у нее смущенный. Тему Люба поднимать не стала. Они спустились в метро и проехали несколько остановок по прямой, без пересадки. Минут пять ждали Люську. Та приехала на машине. Звезда же! Звезды избегают общественный транспорт по другой причине. А вдруг узнают и начнут тыкать пальцем? Доставать? Увидев Апельсинчика, Кася, к примеру, побледнела. Потом залилась краской.

— Ой, — только и смогла выговорить она.

Люська же придирчиво осмотрела Касю с головы до ног и в итоге протянула:

— Ну, в общем, ничего. Пошли! Тут недалеко.

В бутике они провели около двух часов. Люба по такому случаю прихватила почти все свои сбережения. Кася смущенно сказала:

— Я отдам. С первой же зарплаты.

Люська тоже вошла в долю:

— Надо же помочь человеку!

Скинувшись, они наскребли на брючный костюм, о котором Апельсинчик сказала: вполне! Костюм был из плотной ткани темно-синего цвета и украшен стразами. Последовала реплика Апельсинчика: «это сейчас модно». В другом отделе они подобрали туфли на невысоком устойчивом каблуке, от «шпильки» Кася категорически отказалась.

— Я думаю, эпатаж — это не ее, — заметила Люба, кивнув на Касю. — Да и Борис не оценит. Волосы красить не надо.

— А это не тебе решать, — отмахнулась Люська.

В салоне, где из женщин делали ослепительных красавиц, она опять-таки взяла инициативу на себя. Но мастер, распустив Касины волосы, сказала:

— Такую красоту портить нельзя. Просто-напросто привести в порядок. Обрезать секущиеся концы, обработать бальзамом, который придаст волосам блеск и сделает их пушистыми. Расчесать и распустить. Пусть свободно струятся по плечам.

— Делай, как знаешь, — махнула рукой Люська и, зевнув, взяла со столика журнал.

— Ну, что скажешь? — тихо спросила Люба у Апельсинчика.

— Шансов мало, — также тихо ответила та. -Я вовсе не внешность имею в виду. Какая-то она… несовременная! Вот!

— Может, Борис это оценит?

— Сомневаюсь. Скорее он оценит пирог с яблоками, который она испечет.

— Хорошо, что он частенько обедает у Климова.

Еще два часа они провели в салоне. Когда Кася наконец была причесана и накрашена, Люба, взглянув на часы, отметила, что у них в запасе еще часа полтора. Накануне она договорилась с Борисом на восемь.

— Как думаешь, ей следует опоздать? — спросила она у Люськи.

Та еле слышно вздохнула:

— Я думаю, что ей вообще не стоит туда ходить.

Люба уныло согласилась. Красоткой Кася не стала. В новом костюме, при вечернем макияже и с непривычной для себя прической, она явно чувствовала себя неловко. Не знала, куда деть руки, как повернуть голову, чтобы волосы не растрепались. Вид у нее был смущенный. Если одежда не вторая кожа, то, как ни старайся, создастся впечатление, что тебя одели с чужого плеча.

— Не будем отчаиваться! — тряхнула Люська оранжевыми кудрями.

Еще с час они сидели в кафе. Люба инструктировала Касю. Пыталась ее ободрить. Та не перебивала, молча кивала: да, Любовь Александровна, поняла, Любовь Александровна. Но вид у нее был унылый.

На свидание подруги вели ее под руки, словно овцу на заклание.

— Я боюсь, — шепнула Кася уже на пороге ресторана. Они опоздали минут на десять, Люба отметила, что машина Бориса уже стоит у подъезда. И все тот же швейцар смотрит на них подозрительно. Люба поняла, что он ее узнал.

— Не трусь! Прорвемся! — сказала Люська, подтолкнув Касю к дверям: — Ну, иди.

И швейцару:

— Эту девушку ждут.

— Молодой человек, который приехал на этой машине, — добавила Люба, кивнув на «БМВ» Бориса. Швейцар удивленно посмотрел на нее, потом на Касю, но никак не прокомментировал.

— Главное, что ты его любишь. Это главное, -сказала на прощание Люба. — Поступай так, как подсказывает тебе сердце. Об остальном — забудь.

Кася робко вошла в дверь. Швейцар посмотрел на женщин, оставшихся за порогом:

— А вы?

— А наша миссия окончена! — торжественно сказала Люська и потащила Любу прочь: — Пошли.

— Погоди. Я хочу знать: как они там?

Люба попыталась заглянуть в окна, но тщетно. Плотные занавеси, разноцветные огни. Все мерцало, переливалось, но с улицы не было видно, что происходит там, внутри. Бесполезно.

— Не расстраивайся, — сказала Люська. — Ты сделала все, что могла. И я тоже.

— Какая же это нелепость: несчастная любовь, -тяжело вздохнула Люба.

— Опомнись! Что ты говоришь? — сурово сказала подруга. — Сколько уж у меня было этих несчастных любовей! И ни об одной не жалею. Ни чуточки. Ни капельки. Это как в рулетку играть: если все время проигрываешь по мелочи, рано или поздно тебе выпадает огромный куш. Надо хватать его и сматываться. Бежать, не оглядываясь. И больше уж никогда не играть.

— Ну, куда поедем, подруга? — грустно спросила Люба, которая вовсе не относилась к любви, как к игре в рулетку.

— Как куда? Не сидеть же нам дома, когда другие веселятся? — подмигнула Люська. — У тебя в кошельке что-то еще осталось?

— Немного, но есть.

— Ну что, скинемся? И вдарим по коктейлю?

— А давай! — махнула рукой Люба. — Гулять так гулять!

— Надо ехать к К., — заявил Стас.

— Ты имеешь в виду бизнесмена? — уточнила Люба.

— я имею в виду его жену, — сердито сказал Самохвалов.

— Ни в коем случае! — зашипела на него Люба. -Нельзя волновать беременную женщину! Это может отразиться на ребенке! Ей уже под сорок! Первая беременность! Она и так рискует! а что, если это последний шанс?

— я понимаю твои чувства, — засопел Стас. -Женская солидарность. Согласен: представить себе госпожу к. в роли убийцы Шестакова трудно. Беременная женщина не полезет в темный переход и не станет так рисковать. Но у нее есть юный любовник. а что ты предлагаешь? Ждать, когда на нее муж накинется с кулаками? Устроит сцену? Он-то не будет думать о том, как это отразится на ребенке!

— Почему ты так думаешь?