Наталья Андреева - Любовь и смерть в толпе

— В два раза увеличиваю твой гонорар. За каждый визит. — Климов смотрел на нее в упор. Люба растерялась. — Сядь. Борис — деньги.

«В конце концов, он больной человек, — подумала Люба. — Пытался покончить жизнь самоубийством. Должно же в тебе быть сострадание? Хоть капля?» Климов заметил, что она колеблется, и жалобно сказал:

— Бросаешь меня, да? Вокруг — одни предатели. Скажи сразу, сколько хочешь, чего ходить вокруг да около? Деньги из меня выжимаешь? Как все?

— Да не нужны мне ваши деньги!

В этот момент Борис положил на стол несколько крупных купюр.

— Уберите! — велела Люба.

— За сегодняшний визит тебе причитается, — возразил Климов.

— Хорошо. Оставьте то, что причитается, а остальное — уберите.

Борис повиновался. В его глазах Люба уловила насмешку. Остаток вечера прошел вполне мирно. В теплой, домашней обстановке они дружески беседовали, ели Касины пирожки и играли в карты. Когда Борис пошел ее провожать, Люба уже оттаяла.

— А деньги надо было взять все, — тихо сказал он, отпирая входную дверь.

— Я поступила так, как считаю нужным, — сухо ответила Люба.

— Вы поступили так, как нужно было Климову, -усмехнулся Борис. — И остались, и желание его исполнили, и лишних денег не взяли. Всего лишь за маленький спектакль.

— Я не понимаю, — растерялась Люба.

— А вы попробуйте, — рассердился он. — Подумайте на досуге. Всего хорошего.

Дверь за ней захлопнулась. Потом Люба долго стояла у своей машины и смотрела на звезды, которые в этот вечер были особенно яркими. Облака рассеялись, заметно потеплело, в такую ночь не хотелось спать, а хотелось…

«Мне надо взять отпуск, — подумала она. — Пора. Вот закончится сессия, и уеду. Далеко-далеко. Непременно уеду».

Она уехала на следующий же день, жаль только, что не далеко, всего лишь за город, в один из коттеджных поселков недалеко от Москвы, где предпочитали селиться люди с солидным достатком. Пришлось поехать. Люба побоялась, что Стас наломает дров. И дело не сделает, и беременную женщину расстроит. А что, если ни она, ни ее любовник отношение к убийству Шестакова не имеют? К госпоже К. Люба испытывала сочувствие. Так долго хотеть ребенка, забеременеть наконец и оказаться в двусмысленной ситуации. От кого же все-таки ее ребенок? И почему не спешил отдавать отчет о проделанной работе Шестаков?

Коттеджный поселок произвел на нее двоякое впечатление. С одной стороны, дома здесь были красивые. Каждый из жителей постарался выразить свою индивидуальность, а главное, имел на это средства. В дорогой упаковке даже смешное выглядит достойно. Трудно смеяться над домом, который стоит миллион долларов. Поэтому слову «смешное» тут же находится эквивалент. «С изюминкой». «Оригинально». «Какая богатая фантазия!» И так далее. Все дома были красивые, это бесспорно. Но участки небольшие, соток по десять — двадцать, потому что земля здесь безумно дорогая. И вокруг каждого участка — высокий забор. Толстенный. Это выглядело как носовые платки, подрубленные сапожной дратвой. Посреди каждого — витиеватый узор, занимающий почти всю площадь. Спрашивается, что же остается для использования по прямому назначению? Воздуха здесь не хватало. Пространства. Хотя до ближайшего леса было далеко, а венчающее синий купол неба летнее солнце стояло так высоко, что приходилось запрокидывать голову, чтобы его увидеть. Но Люба смотрела на поселок издалека, с дороги и отчего-то думала о переполненном вагоне метро. То же самое, но для богатых. Бедные люди толкаются локтями в общественном транспорте, а богатые — на вершине успеха, где теснота ничуть не меньше. Нет, Любовь Александровна Петрова не завидовала людям, которые здесь обитали.

Адрес, по которому проживали супруги К., Стас получил в частном детективном агентстве у Кати. Еще в машине он таинственным голосом сообщил Любе, что по субботам господин К. уезжает играть в гольф. Его жена, как правило, едет в город пройтись по магазинам. Но это ближе к вечеру. С утра она отсыпается. И «пройтись по магазинам» всего лишь отговорка. Вечером в субботу она встречается с Митей Веткиным.

— Отсыпается? Она что, работает? — удивилась Люба.

— Нет, с чего ты взяла?

— Отсыпается же!

— Не надо понимать все так буквально. Такие женщины, как госпожа К., раньше полудня вообще не встают с постели. Это значит себя не уважать.

У ворот особняка Люба машинально взглянула на часы: ровно полдень. Значит ли это, что госпожа К. уже поднялась с постели? Будем надеяться!

— Ты думаешь, нас сюда впустят? — она с сомнением посмотрела на высоченный забор, на ворота, увенчанные камерой наружного наблюдения и наглухо запертую калитку.

— Вон она, кнопка, — Стас кивнул на переговорное устройство.

— Ну попробуй, — пожала плечами Люба. И в сердцах добавила: — Зря мы сюда приехали.

Но Самохвалов уже давил на кнопку.

— Слушаю вас, — раздался спустя какое-то время «ржавый» голос, который никак не мог принадлежать госпоже К. Голос был мужской.

— Могу я поговорить с Дианой Валентиновной?

— Как вас представить?

— Майор Самохвалов. Из милиции.

Пауза. Люба подошла к переговорному устройству. В динамике было гробовое молчание. Прошло какое-то время.

— Ну, что будем делать? — спросила она. Стас со злостью надавил на кнопку.

— Слушаю вас, — снова раздался «ржавый» голос.

— Это все тот же майор Самохвалов. Из милиции.

— Ваше имя Диане Валентиновне ни о чем не говорит.

— Зато я хочу ей кое-что сказать. Думаю, ее это заинтересует. Скажи, что дело касается некоего Мити Веткина. Иначе я…

— Стас, он не слышит, — Люба тронула его за руку, прервав поток ругательств. — Отключился.

— Черт знает что! Другое государство! Ну что тут сделаешь, а? — Стас смотрел на нее беспомощно, как ребенок.

— Не волнуйся так. Я думаю, что…

— Я вас слушаю, — раздался вдруг в динамике женский голос.

— Диана Валентиновна? — спросил Стас.

— Да. А в чем дело?

— Нам надо поговорить. О Мите.

— А почему милиция? Ему что, угрожает опасность? — Она явно перепугалась.

— Я думаю, да.

— Вы один?

— Со мной женщина. Она психолог.

— Тоже из милиции? О Господи! Значит, это серьезно!

Тут же раздался писк.

— Смотри, нас пропускают, — Люба кивнула на калитку. На кодовом замке светился зеленый глазок.

Стас тут же ринулся к калитке и потянул за ручку:

— Пошли!

— А машина?

Словно в ответ на его слова створки ворот медленно начали открываться. Стоящий за ними охранник махнул рукой: проезжайте, мол.

— Наконец-то! — с чувством сказал Стас.

Они въехали на территорию. Люба вылезла из машины и огляделась. Особняк из красного кирпича был огромным и очень красивым. С балконами, башенками и флигелями. Вокруг дома — аккуратно подстриженный газон и немногочисленные довольно-таки экзотические деревья. У многих листва пожелтела, хотя было только начало лета. Было такое ощущение, что этот газон, со всеми его каменными горками, фонтанчиком и редкими деревьями вывезли откуда-то с выставки, скатали в рулон, как ковер ручной работы, а здесь разложили вновь, по всем правилам. Но деревья отчего-то плохо прижились, да и гармония была нарушена. Интересно, во сколько же это обошлось господам К.?