Стефен Вазилик - Перевоспитание

— Иными словами, будет лучше, если ты сам возьмешься защищать Толстого?

— Совершенно верно, — сказал он. — У меня появилась и другая идея. Если я возьму защиту на себя, то у тебя есть возможность вернуться в универмаг. У нас очень мало времени, и чтобы помочь Толстому, надо объединить усилия.

Я усмехнулся. Четкос с неизменным сарказмом относился к моим клиентам с сомнительной репутацией, но на него всегда можно было рассчитывать, когда кто-нибудь из них нуждался в помощи.

— Идет, — согласился я, — но что можно еще предпринять?

— Попытайся докопаться до истины. Мистер Толстый утверждает, что не виновен. Если это так, значит, кто-то подкинул часы в его сумку. Интересно бы знать, кто это сделал и зачем,

— Возвращаться в универмаг?

— Абсолютно точно. Постарайся выявить настоящего преступника.

— Слушание дела Толстого в три. Значит, ты там будешь?

— Можешь на меня положиться.

Когда я подходил к универмагу, то у меня было такое ощущение, будто целый день я только тем и занимался, что безрезультатно шатался да болтал, возможно, кое-что и узнал, но так ничего и не достиг.

Я протолкнулся в ювелирную секцию, которая находилась на первом этаже в угловой части универмага рядом с отделами часов и косметики. Экспозиция товаров была соблазнительной, хотя более ценные предметы находились под стеклом.

Побродив вдоль прилавка, я вскоре почувствовал, как высокий худощавый мужчина в рыжевато-коричневой шляпе и коричневом пальто почти вплотную придвинулся ко мне.

Я ухмыльнулся. Мальчики Вогта — за работой,

Если наблюдение ведется столь тщательно, то как же воры ухитряются орудовать? Казалось, потери должны быть наименьшими именно здесь, и все же, по словам Вогта, ювелирная секция страдала больше всего.

Возможно, Вогт объяснит. И я с далеко не праздничным настроением примкнул к толпе у лифта, хотя у большинства людей оно было явно приподнятым.

Вогт внимательно смотрел на телеэкраны, когда я вошел.

— Вы видели меня в ювелирной секции? — спросил я.

— Заметил, — ответил он. — Что привело вас опять сюда?

— Любопытство. Если против Толстого сфабриковано дело, а я в этом не сомневаюсь, тогда кому это понадобилось и, главное, зачем?

— Послушайте, Стоунман, сделайте одолжение и себе, и мне. Выбросьте эту версию из головы.

— Я человек упрямый. Разве не вы говорили мне о разгуле воровства в ювелирной секции?

— Вы не представляете, насколько они умные. Ювелирные изделия сами по себе невелики, и существует по меньшей мере полдесятка способов для того, чтобы вынести их из универмага. Нам нельзя останавливать и обыскивать каждого покупателя, поэтому мы должны ловить воров на месте преступления. Можете себе представить, как это трудно.

— И тем не менее, — сказал я, — вам следовало бы работать лучше.

Вогт напрягся и принял высокомерную позу.

— Думаю, что в ваших советах не нуждаюсь.

Я улыбнулся.

— Не обижайтесь. Я же сказал — это просто из любопытства. Иногда нужно по-иному, беспристрастно взглянуть на вещи.

Вогт расслабился.

— Что вы придумали?

— Мы вот все говорили о покупателях. А как насчет ваших собственных служащих?

Вогт сморщился от досады.

— Это одна из наших самых больших проблем, а проверку осуществить чрезвычайно трудно, но продавцы в ювелирной секции особо надежные. И должен вам сказать, что работники этой секции не вызывают у нас никакого беспокойства.

— А проверить это возможно?

— Мы уже проверяли и перепроверяли.

— Вы не будете возражать, если я займусь этим?

— С чего вы хотите начать?

— Разрешите мне просто поболтаться несколько минут здесь у вас и понаблюдать за телеэкранами.

— Пожалуйста, — махнул рукой Вогт.

На экране толпились люди, некоторые задерживались у прилавков с ювелирными изделиями. Телекамера выхватила высокого худощавого мужчину, который следил за мной. Он все еще ходил там, время от времени останавливаясь, будто с нетерпением поджидал кого-то. Иногда он приближался к одному из выходов, чтобы поболтать с охранником в форме, который постоянно находился там.

— Завтра у вас еще один предрождественский день. Полагаю, это самое неблагополучное для вас время?

— Конечно, из-за большого скопления покупателей. В иные дни мы пропускаем подозреваемых через комнату для допросов, словно по конвейеру. В данный момент затишье. Кажется, наши сотрудники до своих норм не дотягивают.

— Норм?

— Которые стимулируют их работу и обычно выполняются без особого напряжения. Зато это заставляет их шевелиться.

Я повернулся к экрану. Высокий худощавый мужчина все еще находился на старом месте. Я указал на него.

— Полагаю, один из ваших сотрудников.

Вогт кивнул.

— Андерсон, который задержал вашего клиента.

— Вроде уж очень он заметен.

— Просто такой стиль. Иногда это отпугивает воров.

— Он всегда так работает?

— Довольно часто.

Если раньше я еще и сомневался, то сейчас был уверен — Толстый не виновен. Зная Андерсона и видя, что тот ведет наблюдение, Толстый ни за что бы не взял часы.

И снова я задаю себе все тот же вопрос: кто подбросил часы в сумку Толстому?

Андерсон, наклонившись над стеклянным прилавком, сейчас разговаривал с молоденькой продавщицей. Постояв так несколько минут, он вскоре направился к выходу.

Я обернулся к Вогту.

— Полагаю, ювелирная секция составляет отчет сразу же после закрытия универмага?

Тот кивнул.

— Это не занимает много времени. Даже после напряженного дня сделать это относительно легко.

— И так везде?

Вогт отрицательно замотал головой,

— В каждой секции своя система.

Все сказанное Вогтом не приблизило меня к разгадке. И я опять повернулся, чтобы последний раз понаблюдать за экраном. Андерсон снова перегнулся через прилавок и разговаривал теперь с другой молоденькой продавщицей. Если бы он обращал столько же внимания на свои обязанности, как на девушек, краж в ювелирной секции значительно поубавилось бы.

Я взглянул на Вогта, который был чем-то занят. Интересно, знает ли он об этой слабости Андерсона.

Вошел сотрудник в форме и обратился к Вогту.

— Поймали одного.

Вогт вышел, и я мельком увидел бледного мужчину невысокого роста, которого ввели в комнату для допросов.

Я снова принялся наблюдать за Андерсоном и вспомнил слова Вогта относительно норм. Может быть, Андерсон в то утро не выполнял свою норму и приметил знакомое лицо. Будучи уже ранее задержанным, Толстый, естественно, мог стать жертвой детектива.

Я усмехнулся. Если Андерсон подсунул те часы Толстому, он, наверное, не будет против, если нечто подобное произойдет и с ним. Проделать это не представит большого труда. Может, я и не совсем сведущ в технике магазинных краж, но один мой клиент, профессиональный карманник, научил меня всему, что умел сам. Метода сводилась к одному: рука должна двигаться быстрее, чем это способен зафиксировать глаз.