Михаил Васильев - Грибник

Артур ждал Регину на стоянке катеров яхт-клуба. Та, конечно, опаздывала. Артур зря торопился, едва не бегом добираясь сюда с двумя своими чемоданами. А чемоданы на этот раз были тяжелыми, набитыми всякими продуктами и оборудованием для прогулки за грибами и пикника на даче. Вроде шампуров, банок с мясом и грибами для шашлыка, маринованными по его собственному рецепту. А так же водки, фруктов, консервов и прочих благ для организма. При этом Артур сомневался в своем выборе — неизвестно, что позволено есть балерине и пьет ли она, вообще.

Стоял, припекаемый солнцем, поглаживая недавно отпущенную шкиперскую бородку. Поглаживал, подергивал, словно удивлялся, откуда она взялась.

Наконец, показалась ее маленькая красная машинка. Неожиданно обнаружилось, что Регина не одна. Точно — машина остановилась и из нее выбралась Лаида Бокситогорская и еще одна незнакомая пухловатая девушка, зрелых уже лет. Грибных корзинок ни у кого из них почему-то не было. Регина еще вдалеке приветственно подняла руку.

— А это Раиса. Голицина-Курочкина, — заговорила она, подходя. — Из нашего же шапито, из вокальной труппы. Моя самая заядлая подруга.

Подруга с двойной фамилией показалась не по-театральному скромной. Симпатичной, но сильно простенькой, несмотря на громкую половину фамилии. С маслянисто блестящими, словно влажными глазами и сильно веснушчатым круглым лицом. Рядом с Региной она, конечно, сильно проигрывала, как и Лаида Бокситогорская. Классический вариант красавицы и некрасивой подруги, а в этом случае сразу двух некрасивых подруг.

Артур сразу же назвал ее про себя Курочка Ряба и тут же переименовал в Курочка Рая.

— Артур Башмачников, — представился он. — Скромный служащий нашего театра. Можно сказать, дворцовый библиотекарь.

— Дворовый библиотекарь, — ядовито поправила Бокситогорская.

— Воспитанный, начитанный, — тут же добавила Регина.

— Вот он, челнок убогого чухонца, — скромно заметил Артур, пропуская дам перед собой на катер.

— Крутенько. Почти что маленькая яхта, — оценила Курочка Рая, первой ступая на палубу и сразу разрушив свою короткую репутацию скромницы. — Шарман какой!

— Можете называть его "Поплавок", — как будто представил свой катер Артур. — Это его домашнее имя. Хотя официально он называется "Бурун" — вон на борту написано. Таких катеров и за границей нет. Вообще, на свете нет, не сделали еще. Урожай грибов с осьмидесяти десятин на него ушел.

— А это сколько? — стоящая на палубе посреди всех Регина оглядывалась вокруг. К грибному пикнику она оделась непривычно простонародно.

— Ну, со ста островов — это точно… — "И штук десять полных бытовок", — подумал он. — Грибы — это у меня валюта такая, — добавил Арктур. — Моя, индивидуальная. Таково мое причудливое ремесло.

— Какие-то глючные грибы собираешь? — спросила Бокситогорская. Улыбка ей не шла. На зубах остались следы брекетов, хотя челюсти они явно не исправили, не помогли.

— Весной — сморчки и вешенки, — не понял ее Артур. — А сейчас — подберезовики-подосиновики пошли.

Девки почему-то засмеялись.

— Богатый женишок! — бойко заметила Курочка Рая. — Только мы уже замужем — друг за другом, по-лесбийской версии. Вот женишься на нас — будем жить вместе, дружной шведской семьей.

Шутя, она задавала свой особый стиль.

— А как же любовь, — пытался подстроиться под ее иронический тон Артур.

— Таких услуг мы не предоставляем, — сразу же отреагировала та. — Не оказываем. Кстати, а я злая выпендрежница! Заранее честно предупреждаю.

— Кто-нибудь садитесь рядом со мной, — занявший место рулевого Артур неуверенно оглядывался на Регину. — В качестве штурмана. На Ладоге надо за картой следить, а то подводных камней полно.

Сразу отойти от берега ему не дали — девки еще долго наводили макияж, будто собирались не на озеро, а на какой-то светский раут.

Когда "Поплавок", наконец, двинулся навстречу Неве, места возле Артура так никто и не занял. Девки тремя грациями втиснулись на заднюю банку, как-то сумели. Сейчас Регина в центре выглядела особенно красивой. Рядом с другими было отчетливо заметно, как она совершенна. Идеальна.

Грации уже частично обнажились в нетерпении срочно загореть и не обращали внимания на слова Артура, предупреждавшего, что при сильном встречном ветре будет прохладно, особенно, на Ладоге.

По радио, конечно, опять говорили о жаре, засухе, температурном рекорде. Артур ощущал абсурдную неловкость оттого, что путь по Неве до Ладоги такой долгий и неинтересный. Но сзади, кажется, не обращали на это внимания, увлеченные друг другом, будто только что встретились после долгой разлуки. Наперебой делились давно известными всем театральными новостями. Конечно, говорили о премьере "Собора", об Армаде Вжопураненом, до сих пор вспоминали о покупке Фроловым квартиры.

— …Знаешь, сколько сейчас приличная квартира стоит? — доносилось оттуда.

— А неприличная?

— За неприличные уже миллиард спрашивают.

— Вот гады!..

Нева, наконец, закончилась. Откуда-то пахло не то сиренью, не то черемухой. На берегу Ладоги густо белели купающиеся, будто очищенные и неравномерно поджарившиеся семечки.

С каждым появлением Артура все здесь больше и больше менялось. Больше становилось, рыбаков, костров, автомобилей. С приближением лета все обильнее на недавно еще пустой Ладоге.

Что-то темное на высоком берегу постепенно стало посеревшими от непогоды домами. Вот в одном маленьком домишке, как оказалось бане, распахнулась дверь. Оттуда выскочил кто-то белый, голый. Размахивая руками и, наверное, с криком, побежал вниз по скалистому берегу, по мху, упал в воду. Из раскрытой бани выглядывал еще один голый. А может быть, голая.

Рискнув, понадеявшись на авось, на то, что не наткнется на подводный камень, Артур разогнался до предела, демонстрируя все возможности "Поплавка". Тот помчался, почти поднявшись в воздух, задевая верхушки волн.

Девки сзади восторженно завизжали.

На берегу, одна за другой, появлялись знакомые деревни. Катер приближался к Осиновому.

— Беднеют теперь деревни, пустеют. Приходят в запустение… — Жестом экскурсовода Артур показывал на берег. — В общем, по Некрасову: Горелово, Неелово и Малая Нужда.

На холме показалась полуразрушенная, еще недавно заброшенная церковь. Ее сейчас, вопреки всему, восстанавливали, и восстановление, оказывается, продолжалось. Издалека было заметно, что кирпичный бурый остов церкви теперь закрывают строительные леса. Там темными козявками неторопливо ползали реставраторы. Все добровольные энтузиасты из местных жителей, совсем немного — несколько человек. Невдалеке появилась какая-то изба из свежих досок, крытая толем. С той стороны доносился звон.